Глава 8

Сегодняшний день

Обняв девочку, я крепче прижимаю ее к себе. Утыкаюсь носом в макушку и втягиваю исходящий от ее волос сладковатый аромат. Алиса что-то шепчет, но я не могу разобрать, потому что в висках долбит от напряжения.

Они приезжают к нам раз в несколько месяцев. И каждый раз эта девочка общается со мной так, будто у нее нет никого роднее меня. Мы безумно любим друг друга, ладим, но мне всегда кажется, что она мне роднее, чем просто дочь золовки.

Бред, конечно.

Мы с золовкой забеременели почти одновременно. Точнее, Галина – спустя несколько недель после меня. Когда мне сообщили плохую новость на следующий день после родов, она улетела из страны. Якобы тоже побоялась потерять своего малыша. «Здешние врачи ничего не умеют!» – сказала она перед отлетом. Очередной бред, но дело было действительно так…

– Добрый день, – раздается за моей спиной голос Галины.

Поднявшись, я поворачиваюсь к ней. Алиса тем временем сжимает мои пальцы, будто боится, что я отпущу ее.

– Привет, Лена.

– Здравствуй, – отвечаю, не скрывая раздражения.

Однажды Гриша сказал, что я завидую его сестре. И только потому, что она родила здорового, а я – мертвого ребенка. Однако это не так. Потому что причина моего раздражения совсем в другом. Ее сестра просто не умеет ухаживать за дочкой. И это меня ужасно бесит, причиняет адскую боль.

Я бы глаз со своей дочери не сводила. Играла бы с ней, проводила бы вместе каждый день. Но у меня, увы, нет такой возможности…

– Лен, присмотри за Алисой. Она в машине засыпала… Можешь её уложить? – обращается Галина вроде бы ко мне, а смотрит на своего брата. – Гриш, нам срочно нужно кое-что обсудить.

– Садись, – командует ей мой муж.

А я, крепче сжав маленькую ладошку Алисы, выхожу из кабинета и закрываю за собой дверь.

– Ты в курсе, что Абрамов вернулся? Если он потребует права на дочь… – слышу перед тем, как отойти от двери. – Чш-ш-ш… – Подношу указательный палец к губам, впиваясь в лицо девочки пристальным взглядом. Делаю шаг назад, чтобы дослушать разговор, но именно в этот момент слышу глухой удар и отхожу. – Пойдем.

– Я кушать хочу, – тихо говорит Алиса, когда я веду ее в сторону кухни.

– Знаю, малыш. Ты бледная. Я догадалась, что мама тебя не накормила.

– Она никогда меня не кормит. Только тетя Гуля…

Тетя Гуля – это их домработница. И слова Алисы вызывают ещё бо́льшее раздражение в адрес ее матери.

– Я тебя накормлю, родная. А потом пойдем в ванную, хорошо?

– Хорошо, – широко улыбается малышка и как-то совсем неожиданно подносит мою руку к своим губам и целует тыльную сторону, вызывая мурашки во всем теле. Боже… Ну какая же она прелесть!

От этого жеста на глаза набегают слезы.

На кухне мы проводим около получаса. И за все это время я не слышу ни голоса своего мужа, ни его сестры. Домработница все крутится у плиты – Гриша дал ей какие-то указания. Кажется, помимо Галины у нас будут ещё какие-то гости.

– Все! – Алиса мотает головой, закрывая рот ладонью, когда я подношу очередную ложку каши к ее губам. – Я больше не хочу.

Улыбаюсь, мысленно подмечая, что с малышкой мне совсем не скучно. Не хочется бежать отсюда, дабы отвлечься. Наоборот, время будто летит.

– Пойдем в комнату. Искупаем тебя и спать.

В этом доме у Алисы есть своя комната, куда мы и поднимаемся. Взяв из шкафа белый махровый халатик, мы идём в ванную. Наполнив ванну теплой водой, принимаюсь раздевать девочку.

– Я соскучилась по тебе, – тихо говорит Алиса, когда я опускаюсь перед ней на корточки. – Мама кричит на меня, когда я хочу сюда приехать.

– Может, у нее дела были? Поэтому она не могла найти время? – отвечаю, снимая с нее платье.

Едва она оказывается передо мной без одежды, как мой взгляд застывает на ее руке чуть выше локтя. Там синее пятно размером в клубнику. И ещё одно на запястье – чуть поменьше.

– Алис… Откуда это?

Девочка сглатывает, но не отвечает.

– Это… – Я не знаю, как подобрать правильные слова, в итоге говорю то, что думаю: – Это мама сделала?

Алиса бросает быстрый взгляд на дверь, а потом смотрит на меня. И снова сглатывает.

– Да, – неуверенно кивает. – Но ты ей не говори, хорошо? А то она опять начнет ругаться.

Я выдыхаю, не зная, что ей ответить. Лишь снова прижимаю девочку к себе и целую в висок, чувствуя подкативший к горлу ком.

Через пятнадцать минут мы выходим из ванной. Я сушу волосы малышки, ежеминутно представляя, как Галина бьёт эту девочку. Такую послушную и умную. Несмотря на жестокое обращение к себе, Алиса плохо о своей матери не отзывается. Но я отчётливо ощущаю обиду в голосе малышки, когда она говорит о Галине.

Боже… Ну как можно бить собственного ребенка? И за что ее можно ругать?

– Я проснулась рано. Поэтому спать хочу, – говорит малышка, когда я укрываю ее одеялом. – Можем погулять во дворе, когда я проснусь? И рисовать! Хочу ваш сад нарисовать!

– Конечно, – отвечаю с улыбкой. – Я же знаю, как ты любишь рисовать. Даже помогу тебе. Хочешь?

– Хочу!

Я снова утыкаюсь носом в ее ароматную макушку. Целую в щеку и, пожелав сладких снов, выхожу из комнаты.

Спускаюсь в холл, слыша крики мужа. Нет, кричит он не в гостиной, а в своем кабинете, однако его голос доносится аж до второго этажа.

– Что случилось? – спрашиваю у Галины, которая, прижав телефон к уху, идёт в коридор.

– С другом ссорится, – равнодушно пожимает она плечами. – Кажется, он продал свою долю в компании.

– Калинский?

– Угу. – Потеряв ко мне интерес, золовка обращается к своему собеседнику: – Да, я на линии, Свет. Так что, встречаемся завтра?

Галина идёт к двери, выходит во двор. А мне хочется догнать ее, сжать горло, как часто делает ее брат со мной, и потребовать от нее объяснений… Получить ответ на один-единственный вопрос: как мать может бить своего ребенка?

Но вспомнив умоляющий взгляд Алисы и ее просьбу ничего не говорить матери, я одергиваю себя и иду в кабинет мужа. Я часто так делаю, когда он зол. Жду, когда он начнет на меня орать, а иногда и выпускать пар с моей помощью… Поднимет на меня руку, например, или наговорит гадостей…

Это мое наказание. За совершенную несколько лет назад ошибку . Ещё тогда надо было наплевать на будущее всех близких и думать только о себе. Я поняла это после потери ребенка. Потому что всегда понимала: если бы не мое неверное решение, я бы никогда не лишилась дочери. И, возможно, жила бы с любимым мужчиной долго и счастливо. Пусть и небогато. Пусть без родных, без их поддержки…

– Гриша… – Я смотрю на бумаги на полу и разбитую кружку, а потом поднимаю взгляд на мужа. – Что происходит? Ты чего психуешь?

– Тебе так интересно? – За два шага он оказывается рядом. Захлопывает дверь и толкает меня к стене, скалой нависает надо мной. – Действительно хочешь знать, что случилось?

Каждое слово он выплёвывает сквозь стиснутые зубы, глядя на меня убивающим взглядом. Со злостью и ненавистью!

– Хочу, конечно! – Вздернув подбородок, смотрю на него в упор. – Почему бы и нет? И прекрати на меня так смотреть… Будто я причина всех твоих бед. Будто я убила всех твоих родных и близких.

Мне невесело. Я скорее тоже выпускаю пар, сказав такой бред. Высказываюсь, хоть немного опустошая душу.

Гриша прекрасно знает, что я никогда его не любила. Никогда не испытывала к нему каких-либо чувств, кроме ненависти и отвращения. Поэтому и бесится. Хочет увидеть то, чего во мне нет. Любовь.

И даже сейчас я понимаю, что он хочет от меня поддержки. Хоть каких-то слов, которые позволят ему расслабиться. Но в тоже время он прекрасно знает: я никогда не дам ему желаемого.

– Калинский… Он больше не мой партнёр. – Муж отходит и зарывается пальцами в волосы. Не прекращает смотреть на меня. – Он больше мне не друг.

Странно и очень неожиданно. Потому что с Пашей Калинским они дружат больше двадцати лет. Я бы никогда в жизни не подумала, что он сможет так поступить.

– Так это правда? Галина сказала, он продал свою долю…

– Правда, – перебивает муж стальным тоном. – Сукин сын. Я же его уничтожу…

– А кому продал? – Я нервным движением поправляю волосы.

– Без понятия. Завтра вечером намечен ужин. Вот там и узнаем, кому он продал часть бизнеса, который мы строили столько лет. И познакомимся с новым хозяином… Чер-р-рт!

– Успокойся, – говорю я, чувствуя, как сердце учащает ритм. Под кожу пробирается мороз от одной мысли…

Абрамов. Не зря он ворвался в мою жизнь. Чувствую, он перевернет все вверх дном.

Марат… Неужели это действительно ты? Решил таким образом отомстить мне? Или Грише?

Однако больно будет только мне… В этом я даже не сомневаюсь.

Глава 9

Посмотрев на свое отражение в зеркале и убедившись, что выгляжу хорошо, я отхожу в сторону. Сегодня на мне синее платье на тонких бретелях. Идеально уложенные волосы и минимум макияжа. Ненавижу все эти сборища с партнерами мужа и их женами. Ибо они говорят о чем попало и о ком попало, а мне приходится слушать эти сплетни. Все это совсем не для меня, но приходится терпеть.

– Прекрасно выглядишь, – говорит муж, обняв меня сзади.

На его лице нет и намека на улыбку. Наоборот, он впервые выглядит таким… Растерянным, что ли… Явно потому что понятия не имеет, кому его друг продал свою долю в компании. Эта неизвестность уничтожает Григория.

– Спасибо, – отзываюсь, пытаясь высвободиться из его хватки. Но муж держит крепко и, кажется, даже не думает отпустить. Смотрит на меня в зеркале. Прямо в глаза. Я выдерживаю его взгляд.

– Ты была бы рада сбежать от меня, будь у тебя шанс, верно?

Я усмехаюсь, но глаз с мужа не свожу.

– Ты же рад сразу бежать налево… К другим женщинам, например. Так что тебя не должны задевать мои поступки.

Я вижу, что мой ответ его не устраивает. Муж поджимает губы, на его лице ходят желваки. Хватка на талии становится сильнее, даже причиняет боль.

– То есть… будь у тебя шанс, ты бы тоже побежала налево? К другому мужику? – выплёвывает он сквозь стиснутые зубы.

– Нет, конечно. – Я снова усмехаюсь, потому что… А потому что страха больше нет. Что он сделает? Максимум – скажет лишних слов, влепит пару пощечин, что будет для меня поводом не выходить из комнаты, не спускаться есть и не разговаривать с ним. Это мне даже на руку. – Я так низко не опущусь, Гриша. Это ты привык.

– Я вижу, в последнее время твой язык стал слишком длинным, – говорит он с усмешкой, все так же глядя мне в глаза. – Не боишься, что вырву?

– Не боюсь, – говорю, вздернув подбородок. – До тебя ещё не дошло, почему я так резко изменилась?

– Понятия не имею. – Он наконец он отпускает меня, отходит в сторону. – Но имей в виду, что ничем хорошим для тебя твоя дерзость не обернется, Лена.

– Я привыкла к твоей жестокости, – говорю как есть. – Поэтому прекрати меня пугать, Гриша. Я тебя не боюсь. И да, мне не жаль, что твой друг ударил тебя в спину. Ты заслужил.

Выражение лица мужа резко меняется. Посмотрев на меня исподлобья, он сжимает мой локоть и резко дёргает на себя, впечатывая меня в свою стальную грудь.

– Калинский ещё расплатится за свой косяк. Ты поняла меня? Не смей бросаться громкими словами, Лена. Тебе есть что терять.

– Гриш, я же сказала, что не боюсь. Я все же надеялась… до последнего ждала, что ты решишься сделать человеческий шаг. Но ты далек от человечности, – усмехаюсь, чувствуя адскую боль. Гриша ещё крепче сжимает мою руку. – Ты ведь мне не скажешь, где моя дочь? – не спрашиваю, утверждаю. – Зачем тогда пообещал в прошлый раз?

– Я был пьян и понятия не имею, что тебе там обещал, – режет словами больнее ножа.

– Хватит! – Выдернув руку, делаю шаг назад. – Ты прекрасно все помнишь! Хватит врать! Вот ты задал мне вопрос минуту назад… Сбежала бы я, будь у меня шанс. Знаешь, когда-нибудь я точно это сделаю! Потому что нет ничего, что могло бы удержать меня рядом с тобой.

– Ты забываешь про свою сестру.

– Да плевать на твои угрозы, понял? – повышаю я голос.

Муж надвигается на меня, а я отступаю. До тех пор, пока не прижимаясь спиной к стене.

– Плевать, говоришь? – наклоняется он, рычит мне в лицо. – Ты уверена, Лена? А если твой папаша снова загремит в тюрьму?

Хватит. Действительно надо перестать бояться этого человека. Я и так из-за отца и сестры многого натерпелась за все годы, которые живу с этим монстром. Достаточно. Он видит, что я волнуюсь за них. Что меня волнует будущее родных и я не хочу для них ничего плохого. Видит, поэтому и наезжает. Он держит меня на поводке, потому что знает, чего я боюсь. Но зачем переживать за людей, которые давно на меня наплевали?

Злобно усмехнувшись, вытираю с лица слезы.

– Я тебя не боюсь. И да, плевать я на всё хотела. Делай что хочешь… Но такими шагами ты добьешься лишь того, что я подам на развод. Устала жить с тобой. Устала каждый день слышать угрозы.

– Осмелела, – зло цедит муж. – Я узнаю, откуда такая дерзость. Тебе кто-то придал сил, Лен? Может, кто-то что-то пообещал? Например… что найдет твою дочь? Нет, Лен. Никто! Слышишь, никто! Кроме меня никто о ней не знает!

И опять эти угрозы, от которых подгибаются колени . В этой жизни я больше всего хочу знать, где сейчас моя дочь. Надо избавиться от паранойи… Или, может, интуиция меня не подводит, и моя девочка действительно совсем рядом?

– Собирайся, уезжаем. – Зарывшись пальцами в свои волосы, муж отходит от меня. – Не заставляй меня ждать, Лена.

А мне не хочется никуда ехать. Хочется где-нибудь спрятаться и реветь до икоты. Черт возьми! Он знает, куда надо бить!

Не сказав ни слова, я снова вздергиваю подбородок. Не хочется язвить. Вообще говорить с ним тошно. Стоять рядом, спать, быть его женой… Сбежать бы туда, где он не сможет меня найти! Но… Я свою дочку видеть хочу! Больше ничего!

Выезжаем мы через двадцать минут. Накидываю пиджак, потому что погода прохладная. Да и лучше спрятать отпечатки его пальцев на моей коже.

В машине муж даже не пытается со мной заговорить, потому что прекрасно знает, что настроения у меня нет и я наговорю колкостей, а водитель все это услышит. Поэтому он сдерживается весь путь до ресторана, где назначена встреча.

Оглядев меня с ног до головы, муж утвердительно кивает будто что-то для себя решив.

– Лена, улыбаешься несмотря ни на что, – говорит он, едва водитель выходит из машины, чтобы открыть Григорию дверь. – Ты поняла меня? Помимо Калинского там будут другие мои друзья. И я не хочу, чтобы они закидали меня вопросами на тему того, почему у моей жены сегодня грустная мордашка.

– А причину сказать слабо? – цежу я, нервным движением поправляя и без того идеально уложенные волосы. – Что ты дочь от жены скрываешь. Уже много лет!

– Заткнись. – И Гриша выходит он из салона автомобиля.