Сергей опомнился только со второго сообщения. Зато охрана сработала оперативней. Они просмотрели записи с развешанных в здании камер, не успел я дойти до совещания. Золушка в отделе кадров. Вот тут-то у меня и закрались подозрения, что нужная Лидии Мария Салтыкова и соблазнительница Сергея – одно лицо.

Тогда-то я и написал помощнику:

«Перенеси встречу на час. Это твое последнее поручение».

Интересно, где его носит?

А сам отправился на шестой, в отдел кадров.

– Анна Николаевна, – я звоню начальнице отдела, – сейчас к вам зайдет такая Мария Андреевна.

– Хорошо. На какую должность она претендует? – переходит сразу к делу моя подчиненная.

– По-правде, без понятия, – выкладываю ей как есть, – это сбежавшая дочь одной моей знакомой миллионерши. Хочет побыть эмансипе. Устройте ей теплый прием, чтобы понимала, что в таком случае ее ждет путь через терни и не факт, что к звездам.

Анна Николаевна хмыкает.

– Хорошо. Вот уже слышу, кто-то в дверь скребется.

– Рассчитываю на вас, – уже готовлюсь положить трубку, как Анна прерывает.

– Так что, Николай Андреевич, мы ее берем?

Вот тут я зависаю. Терпеть не могу вести дела с такими людьми как Лидия, но ничего не поделаешь, куш, который она предлагает слишком заманчивый. Но и Золушка мне понравилась. Интересно, как она выкрутится?

– Посмотрим, пройдет ли собеседование, – наконец решаю я.

В общем, я недаром отложил встречу. Думал, что с утра мне следует определиться, что делать с Салтыковыми и потом уже начинать рабочий день со свежей головой. Возможно даже отпраздновать вечером то, что удастся заключить выгодный контракт. Ради такого можно было бы даже позвонить Инне и выгулять мою без пяти минут девушку в ресторан.

Но пока у меня еще целый час на то, чтобы разбить мечты о взрослой жизни одной трогательной златовласки.

Ощущаю ли я угрызения совести? Я задумываюсь об этом только когда впереди показывается серая дверь отдела кадров. Честно говоря, решившись заключить сделку с Лидией, я уже подписал договор кровью, а снявши голову, по волосам не плачут. И все же что-то неприятно ноет внутри, я бы даже сказал, сосет под ложечкой.

Поэтому я решаю в отдел не заходить. В целом, Марии хватить и того спектакля, который устроила ей Анна.

Я прислоняюсь спиной к стене и прислушиваюсь к разговору. Сказать по-правде, мне импонирует то, как держится девчонка. Если бы она правда была маменькиной дочкой, каковой Лидия отчаянно пытается ее представить, то уже разрыдалась бы или перешла бы на угрозы позвонить семье.

Надо же, она знает аж три языка!

“И корейский”, – на этом месте я усмехаюсь.

Это навыки для секретаря-референта, а не для девочки, которая в офис скрепки будет заказывать и делать кофе в переговорной. Впрочем, с ее талантами к верховой езде я правда не знаю, что сделать.

Я позволяю себе задуматься о том, что именно заставило Машу сбежать от Лидии. Вариантов на самом деле масса. Вот я бы, например, точно не выдержал бы такую опеку.

Зависнув в своих мыслях, я пропускаю тот момент когда открывается дверь и из отдела кадров выходит моя Золушка. Хм, странно, почему это я назвал ее моей?

Взгляд против воли скользит к ее ногам – проверяю, на месте ли туфелька. На месте, как и дыра на колготах.

Золушка замечает мой взгляд и густо краснеет. Могу понять, какие мысли в этот момент приходят ей в голову: “Может, в кадрах над ней посмеялись именно из-за внешнего вида?”

Нет, милая моя, потому что так захотела твоя мама и, надо сказать, она нашла верный рычаг для того чтобы я тоже подыгрывал ей.

Придерживаю девушке дверь и в этот миг я не могу даже толком понять, что именно заставляет меня это сделать: чувство вины или же галантность. Золушка мне нравится. И чем пунцовей становятся ее щеки, тем сильней.

– Вам в кадры? – вдруг спрашивает она. – Вы следующий?

Невольно усмехаюсь. Неужели ее отец ни разу не показывал наших совместных фотографий? Ах да, я ведь практически не бывал на корпоративах, да и фотографироваться я не люблю, так что у нас с ним наберется от силы две, да и на тех я вышел на себя непохожим.

– Нет, – отвечаю Марии, а сам делаю вид, что заглядываю в отдел.

Анна Николаевна смотрит на меня напряженно и вопросительно, как будто хочет понять, достаточно ли хорошо справилась со своей ролью. Но у меня пока нет возможности уделять внимание ей.

– Только что понял, что нужная мне женщина еще не пришла. Так что вернусь, пожалуй, в офис.

С этими словами я захлопываю ход в отдел кадров.

– А вы новенькая? – так и хочется перехватить у Марии ту зеленую папку, которую она растерянно мнет в руках и посмотреть, что она принесла ко мне на собеседование.

Про часть заслуг я уже знаю, так как подслушивал беседу, но мне вдруг становится ужасно интересно, что еще умеет дочь Лидии.

– Пока еще не знаю, – Маша трогательно пожимает плечами, – а вы… вы не подскажете, где тут туалет?

– Конечно, – делаю жест в сторону коридора.

Мария идет, сосредоточенно глядя перед собой, а я почему-то задаюсь вопросом, что у нее сейчас может быть на уме? Волнуется перед собеседованием или стесняется меня? Она сочла меня привлекательным или ей просто стыдно за неопрятность в одежде?

Наконец мы останавливаемся перед дверью с характерным обозначением.

– Спасибо, – коротко говорит мне Маша и скрывается за ней, а я остаюсь в замешательстве.

Что сделать дальше? Только сейчас я понимаю, что собрался избавиться от нее и времени на все про все у меня осталось около получаса. Но мне не хочется. Она похожа на белого пушистого кролика. Высадить такое трогательное и беззащитное существо в мартовкую грязь может разве что настолько же упертый и беспринципный человек как я. Тут Лидия ни на минуту не ошиблась.

Надо сказать, я уже придумал способ вернуть беглянку поскорее маме и отбить у нее желание проявлять самостоятельность. Беспроигрышный и бесповоротный.

Вот прямо сейчас сюда ворвется моя охрана, которую я конечно же предупредил про Марию Салтыкову, они скажут, что отследили девчонку по камерам и обвинят ее в промышленном шпионаже. Только такой милый тепличный цветочек как дочь Лидии мог не знать, что мы с ее отцом не очень хорошо расстались, уверен, что в этом замешана его бывшая жена, но факт остается фактом: сейчас я спокойно могу обвинить дочь Салтыкова в работе на папу и попытках мести.

Конечно же у нее найдут флешку и записывающее устройство, а потом сюда явится расстроенная мать и я как следует прижму хвост Лидии. Если она не выполнит свое обязательство, на дочь будет заведено уголовное дело.

Все рассчитано идеально. Разве не так?

Только вот я почему-то ничего не могу поделать с гадким привкусом во рту. Примерно такой же у меня был когда я выдвинул исковые требования к Салтыкову.

Охрана уже стоит на пороге туалета. Парни бросают взгляд на меня, а я не могу заставить себя сказать хоть что-нибудь. “Ну и мудаком же ты стал, Никольский, раз подставляешь невинных девочек”, – шепчет моя совесть, но я лишь крепче сжимаю челюсть.

Наконец охранникам надоедает ждать и один из них отворяет дверь туалета.

“Мог бы придумать что-то более гуманное”, – настаивает мой внутренний голос.

Но как тогда, простите, я возьму такую змею как Лидия за ее ведьминские потроха?

Впрочем, молодая девчонка и серьезный бизнес. Где это и где она?

В туалете раздается звон разбиваемого стекла и я, чертыхаясь, срываюсь с места. Вот же идиоты! Они что ее, как группа захвата собрались брать? Я же сказал им не трогать и пальцем!

Залетаю внутрь и выясняю, что охранники стоят в растерянности, а на полу лежит она. Рядом, как кристаллы Сваровски куски разбитого зеркала.

– Простите… я… – шепчет напуганная Маша и мне становится ясна картина случившегося.

Она видимо резко попятилась, когда в дверь забежали мужики, стукнулась спиной о зеркало, то не выдержало и ухнуло вниз.

– Это что, мужской туалет? – доносится с пола.

Присаживаюсь рядом и цежу сквозь зубы, пытаясь приподнять Машу.

– Женский. Просто эти мужчины все поняли не так.

– Это же Салты… – блеет охранник.

– Аптечку сюда! – перекрикиваю обоих. – Живо! Не двигайся, – обращаюсь к Маше и ловлю себя на том, что от нее очень приятно пахнет.

Причем, это не похоже на духи или дезодорант, скорее это запах чистого юного тела. Сглатываю, не позволяя этим мыслям пробраться глубже под мою привычную броню. Никольский, у тебя женщин, как и денег в достатке. Надо будет, сходишь в бар, клуб или ресторан, там тусуется достаточно молоденьких красавиц.

Наконец мне удается помочь ей сесть.

– Цела? – вынимаю из-за пазухи платок и перевязываю ей ладонь, увидев небольшой порез на руке.

– Вроде да, – девчонка хлопает глазами, – а что тут делала охрана?

Пожимаю плечами с видом полной непричастности.

– Наверное у них какие-нибудь учения.

– В туалете? – разумный вопрос.

Вместо отвечать на него, я протягиваю девчонке ладонь и таким образом быстро ставлю ее на ноги.

– Не знаю, на случай если в унитазе завелась огромная змея. Питон.

Маша фыркает. А потом ее взгляд падает на колготки, валяющиеся на полу. Я чувствую, что Салтыкова готова снова покраснеть и мне становится ее жалко. Совесть гложет меня за то, что я только что пытался устроить, поэтому я резко решаю сменить формат пока не вернулась охрана и кто-нибудь из парней не ляпнул лишние детали.

– Ты кажется шла на собеседование.

Маша поднимает на меня огромные синие глаза.

– Как вы узнали?

– Спросил, ты новенькая? И узнал, что пока нет. Давай провожу до нужного отдела.

– Окей, – коротко отвечает она, но на выходе начинает мешкать. – Ничего, что я с рукой буду перевязанной?

Боже ты мой, главное, что ты не порезала себе шею, мисс мастерица падать.

– Понятия не имею.

Я в самом деле понятия не имею, что мне теперь делать с ней. Мой супер-план касавшийся того как прижать к стенке Лидию, одновременно выполнив ее просьбу с треском провалился благодаря никому иному как мне.

– Ладно, – смотрю на замешкавшуюся девчонку. – Отряхнись и пошли. А еще назови, пожалуйста, свой отдел.

Маша достает из папки бумагу и сосредоточенно вглядывается в то, что написано красным.

– Бухгалтерия.

– А! Это на четвертом этаже.

Идем снова тихо и я почему-то вспоминаю о том, что с Сергеем они болтали. Я что, выгляжу слишком грозным? По-правде, многие так про меня говорят. И девушки с, их слов, встречаются со мной только из-за денег. Я не уделял этим придиркам внимания до тех пор пока мне не стукнуло тридцать, за спиной не осталось несколько неудачных отношений, из которых от меня уходили со скандалом и не нашел Инну, хорошо зарабатывающую модель.

“Черт, в этот раз все должно сложиться с личной жизнью”, – думаю я, вызывая лифт.

Хотя после четырех разрывов, ставших для меня внезапными, я стал немного переживать. Кошусь на Марию. Она даже не спросила, из какого я отдела, хотя это вполне логичный способ поддержать разговор.

В лифт мы тоже входим молча. Она обнимает свою папку и меня почему-то начинает раздражать такая покорность. Эй, девочка, если ты хочешь показать зубки своей маме, то должна прямо бороться за себя.

Двери в этот момент открываются на четвертом и мне становится немного стыдно за последнюю мысль. Вот будь моей мамой Лидия, я бы точно от нее свалил?

Мария Салтыкова

Тип, которого я встретила у отдела кадров показался мне странным. Для начала он был слишком хорошо одет для того, чтобы считаться рядовым сотрудником. Уж я-то разбираюсь в пиджаках. Главное на чем делала акцент моя мама, так это на том, чтобы я не могла посрамить ее в обществе ее же подружек. Поэтому я знаю марки и бренды как свои пять пальцев и не то чтобы мне это нравится.

Так вот, выглядел он дорого, а еще на этом мужчине прямо лежал лоск ухоженности, как на всех тех, кто может позволить себе шикарную жизнь.

Я подумала, что это заместитель директора или кто-то в этом роде, поэтому еще сильнее удивилась, когда он продолжил разговор. Мама много предупреждала меня о мужчинах: если дорого одетый господин проявляет интерес к молодой и бедной с виду девушке, он что-то от нее хочет. Вероятнее всего, в плане интима.

Когда он посмотрел на мои коленки, это очень меня смутило. А потом я вспомнила про дыру и мало что соображала после кроме того, что показаться в таком виде начальнице отдела будет слишком.

В итоге я оказалась в туалете и вот когда дверь неожиданно открылась, я почему-то подумала на него. Спасибо, мама, что так часто напоминала мне об опасностях взрослой жизни! Это оказалась всего лишь охрана, которая искала гигантского питона в туалете, как сказал мне он.

Черт, до сих пор смешно. Даже когда мы едем в лифте. Этот разодетый тип вызвался меня проводить и теперь я уже сомневаюсь, что ему и правда нужно трогать мои коленки. По крайней мере, если бы ему было интересно что-то такое, он бы своего шанса не упустил, как, прости господи, Савелий, мамин драгоценный друг, с которым она оставила меня наедине месяц назад – вот кто не стеснялся в проявлении своих чувств.

Тип же просто перевязал мне руку и даже глазами меня особенно не изучал. Его платок, кстати, пахнет очень приятно.

Но, думаю, что буду выглядеть дурой, если прямо сейчас поднесу ладонь к носу и стану втягивать запах.

Краем глаза кошусь на отражение мужчины в зеркальной створке. Такой строгий и собранный. Нет, ему точно нужно что-то другое. Впрочем, Мария, хватить быть такой подозрительной. Может, у него и в этом отделе какие-то дела, примерно как в кадрах?

Двери разъезжаются в стороны и я выдыхаю. Нужный этаж. Итак, надо настроиться на собеседование.

Мужчина не отстает. Напротив, он немножечко мне обгоняет и сам показывает дорогу.

“Будет забавно, если там тоже нет нужной женщины”, – приходит мне в голову.

Так. Отставить. Подумав об этом, я заставляю себя еще раз прокрутить в голове то, что мама говорила о богатых мужчинах и про мезальянс, в который, с ее слов, не раз сама попадала.

“Это ты должна быть богата, доченька, не он. Ты никогда и ни в чем не должна ни от кого зависеть”, – мамин голос как на записанной пленке звучит в голове.

“Конечно же”, – хочется ответить мне: “Именно поэтому ты так дорожишь Савелием ну и вообще не раз выходила за богатых. Чтобы оставить их потом ни с чем”.

Наверное, мама хорошо понимала, что я не такая как она и не стану раздевать своего супруга до нитки, поэтому и насоветовала.

Мужчина в дорогом костюме, с которым мы столкнулись в кадрах, открывает передо мной дверь. Бухгалтерия оказывается запирается на магнитный ключ, что, в общем-то логично, но все же кадровичка могла бы предупредить меня. От этого становится неприятно: создается впечатление, что остаток собеседования тоже будет выглядеть как издевательство.

– Пойдете внутрь? – робко спрашиваю у провожатого.

Тот отрицательно мотает головой.

– Но если хотите пожелаю вам удачи.

– Спасибо, – на этом мы прощаемся мне кажется, что навсегда.

Закрыв за собой дверь отдела бухгалтерии, я выдыхаю, стараясь настроиться на предстоящий разговор, но в голову почему-то лезут мысли о незнакомце. Он симпатичный, я бы даже сказала, красивый, но я уверена, что не в моем вкусе. Хотя, если честно, я даже толком не знаю пока, что именно такое тот самый вкус. Мама, ворковавшая надо мной с детства, не дала шанса над этим задуматься.

– А вы кто? – сбивает меня с мысли пробегающая мимо девушка.

Первым делом я смотрю на свои туфли, потом на коленку, на которой недавно зияла дыра – да, в марте выйти на улицу без колготок своего рода подвиг и он характеризует меня как особу неуравновешенную. Наверное. Почему я вообще об этом задумалась? Взгляд девушки не сулит мне ничего хорошего прямо сейчас.

– И как вы сюда попали? – прибавляет она.

– Дверь, – оборачиваюсь назад и почему-то вдруг четко понимаю, что не хочу говорить про незнакомца. Это точно какой-то высокопоставленный мужчина, следом я осознаю, что не хочу считать себя ему обязанной. – Была не заперта.

Девушка подходит к двери и дергает на себя, а потом вопросительно косится в мою сторону. Тогда я достаю из папки лист А4 с алыми пометками.

– Я на собеседование из отдела кадров.

– Лиза, это ко мне! – кричат из недров отдела. – Пропускай!

Девушка, которую зовут Лизой, снова меряет меня взглядом, затем возвращает бумагу и указывает себе за спину.

– Офис-менеджер у нас вон там, стол у окна.

Я следую в указанном направлении, задумываясь по дороге над тем, всегда ли собеседования проходят в такой обстановке в которой чувствуешь себя так, что чуть что и на тебя спустят всех собак. Или это просто мне не повезло, потому что я сама позвонила в компанию и вообще пытаюсь устроиться без какого-либо опыта.

Через несколько минут передо мной стоит женщина с большим животом и я сразу вспоминаю про декретную ставку. Создается впечатление, что сотруднице, чье место я собралась занять, стоять сейчас сложно. Она обмахивается белым листом.

– Что знаешь про работу? – приподнимает бровь блондинка-офис менеджер. – Кстати, я Светлана.

– Маша.

Повисает небольшая пауза. Наверное я должна сейчас сказать о том, что было написано в вакансии, но я не видела объявления о работе, а в кадрах, по-правде, мне устроили небольшую встряску.

– Думаю, я должна буду заниматься офисом, – с этими словами я оглядываюсь по сторонам.

– Так-то оно так, – соглашается Светлана. – Только не всем офисом, а обслуживать этот этаж. Составлять график встреч в переговорке, следить за тем, чтобы на кухне не заканчивались печеньки, а в кофемашине – молоко. Еще заказывать скрепки, бумагу и прочие радости, а также заниматься уборкой.

– Уборкой? – переспрашиваю я, потому что последнее кажется мне достаточно странным.

– А что в этом такого? – отвечает Светлана, положив руку на поясницу. – Ты метлу в руках не держала.

Выдыхаю. Очевидно слухи про мое “королевское” образование, которое так насмешило отдел кадров уже распространились и сюда. Мне кажется, или в этой компании меня по какой-то причине сразу же решили возненавидеть. Но ладно. Альтернативы у меня все равно никакой нет.

Засучиваю повыше рукава, потому что слышала поговорку о том, что работать надо с задранными рукавами, а метелку я действительно не держала в руках никогда и мне за это по-настоящему стыдно. Мама говорила и не раз, что руки женщины должны быть нежнее шелка и я бы еще поняла, если бы меня растили в позапрошлом веке среди дворян. Мать отнимала у меня буквально все, что по ее мнению могло испортить мой внешний вид. Например, ножницы. Да, она не разрешала мне делать аппликации – вдруг порежусь до крови.

– Я готова приступать, – говорю Светлане, чувствуя себя немного глупо.

– А, ну ладно, – та оглядывается по сторонам, явно разыскивая ту самую метелку и мне приходит в голову, что сама офис-менеджер еще ни разу тут не убиралась.

Потому что выглядит она неуверенно. Мы заглядываем аж в две подсобки прежде чем нашему взгляду представляется вожделенная метла. Хотя я не уверена, может, это швабра.

– Держи! – Света вручает мне орудие уборки аки факел, щеткой вверх.

Я еще раз с подозрением разглядываю девушку. Впрочем, возможно я просто к ней несправедлива – кто будет заставлять корячиться беременную?

– Где мне убрать? – спрашиваю я.

– Сейчас найдем тебе место, – Света скользит между столами и наконец переворачивает огромную корзину для бумаг, стоящую рядом с принтером.

На пол вываливается куча обрывков.

– Эй, ты чего творишь? – удивляется сидящий рядом немолодой мужчина.

– Т-с-с, Стас, это собеседование, – заговорческим тоном отвечает Света. – Давай сюда свое ведро.

– Н-но, – медлит Стас, – там недопитая газировка. Взял, знаешь ли, сегодня диетическую колу…

Света закатывает глаза и щелкает пальцами.

– Давай!

Вскоре куча мусора дополнятеся огрызком яблока и алой банкой из которой сочится темная жидкость, но это, кажется, не удовлетворяет девушку, дающую мне задание.

– Коллеги, есть у кого еще есть мусор?! – кричит Света. – Нужны все, кто сидит рядом!

В кучу мусора прилетает недопитый стаканчик кофе, кто-то подсыпает туда бумаг. Света победно отступает только когда куча увеличивается раза в два, а на полу появляются пятна от колы и кофе.

– Ну вот. Убирай, – говорит мне она.

Что-то мне подсказывает, что не проходят так собеседования. Но возможно мама просто меня прокляла и я пришла устраиваться в компанию с самым возможно неблагоприятным внутренним климатом.

Что ж, папа учил не отступать.

– А у вас есть передник? – спрашиваю я.

– Ты чего, белоручка? – удивляется Света.

– Нет, просто кола может оставить пятна.