Восемь лет назад
Берлин, июнь 1968 года
Несмотря на хороший прогноз погоды на ближайшую неделю, природа словно решила взбунтоваться. Теплый июньский ветер вдруг сменился холодным потоком с севера. Надвигавшаяся гроза взбудоражила двух маленьких девочек. Их большой дом, стоявший на окраине Берлина, укрывал их от любой непогоды.
Старшая Лисса прижалась к маме, когда засверкали молнии и ударил первый раскат грома. Та потрепала её по копне золотистых волос в успокаивающем жесте.
В это время семилетняя Эффи выбежала наружу под тёплые капли дождя. Подставив тёмную макушку головы и раскинув руки в стороны, она начала кружиться на месте, пока не услышала недовольный возглас матери, вышедшей на крыльцо. Только промокнув до нитки, девочка вернулась к волновавшимся родителям, ожидавшим её на пороге, безумно счастливая.
– Эффи, что за выходки? Ты говорила, что уже взрослая, а ведёшь себя как ребёнок! – воскликнула Беатрис, выражая своё недовольство. – В тебя могла попасть молния! Что бы мы тогда делали с твоим отцом? Ты совсем не беспокоишься ни о нас, ни о себе?
– Мам, там так красиво! Бабушка говорила, что лето будет жарким. А если это был мой единственный шанс за всё лето?
На пол упали капли с её мокрых волос, приобрётших чернильный оттенок.
– Ну-ну, дорогая. Не преувеличивай, – обратился Анкель к дочери. – Бабушка живёт в другом городе. А у нас дождей всегда хоть отбавляй.
– Вот-вот. Твой отец прав, – продолжила Беатрис, скрестив руки на груди. – Чем взрослее ты становишься, тем безрассуднее!
– Я думаю, Эффи уже сожалеет о своём поступке. Не ругай её. Девочка просто хотела повеселиться, – поддержал дочь Анкель, улыбнувшись ей.
– И ничего я не сожалею! Я бы снова так поступила! – топнула ногой Эффи. Под пристальным взглядом тёмно-карих глаз отца, она, смягчившись, продолжила: – Прости меня, мама, ничего не могу с собой поделать! Тело так и рвётся наружу! Как приятно оказаться под тёплым летним дождём! – мечтательно улыбнулась она. Но быстро опустила взгляд, заглянув в недовольные глаза матери. – Только не ругай меня, я не хотела, чтобы вы волновались, – сказала она, захлопав длинными ресницами, и сделала самое невинное личико.
– Ладно, прощаю, – потеплела Беатрис и погладила Эффи по голове. И почти сразу отдёрнула руку, скривившись от влаги, и добавила: – Это вовсе не значит, что ты не получишь наказание за своё безрассудство.
Следя за ситуацией, восьмилетняя Лисса подумала, что никакого наказания не будет и сестре опять всё сойдёт с рук. Всегда сходит.
Когда родители только вернулись со своей исследовательской поездки с маленькой девочкой на руках, Лисса очень обрадовалась появлению младшей сестрички. Тогда она не задумывалась о том, что Эффи ей не родная. Став старше, она поняла, насколько они не похожи. Её золотые кудри, белая кожа и мягкость были полной противоположностью темноволосой загорелой Эффи со взрывным характером. В любом случае, к тому моменту Лисса уже очень привязалась к сестре и не воспринимала её, как чужую.
Сейчас Беатрис, смотря на дочерей, примирительно улыбнулась и сказала:
– Пора ужинать, девочки. Эффи, сбегай, переоденься и не забудь повесить мокрую одежду.
– Конечно, мама.
Девочка не помнила своего прошлого до встречи с семьёй Вальтер. Оно и понятно, когда они её удочерили, ей было всего три года. Поехав в Египет по работе, домой они вернулись с ней. И сколько бы она не спрашивала о своём появлении в их жизни, родители всегда уходили от ответа, говоря только, что она была их самой ценной находкой.
Переодевшись, Эффи спустилась в столовую. Вся семья уже сидела за круглым столом, ожидая её.
Они не молились перед трапезой, так как археологи довольно много путешествовали в своей жизни и, соответственно, изучили различные религии и культуры отдельных народов. Поэтому они не были привязаны к определённой вере, но, несмотря на это, праздновали Рождество, как истинные католики, приученные к этому с детства.
После сытного ужина, состоящего из любимых для сестёр сосисок и лёгкого салата, девочки начали играть в прятки по всему дому. Найдя Лиссу под лестницей в гостиной, Эффи отправилась на поиски надёжного укрытия. Она забрела на второй этаж и заглянула к отцу в рабочий кабинет.
– Папа, я спрячусь у тебя за столом. Не говори Лис, где я, – прошептала девочка.
– Хорошо. Только после того, как она тебя найдёт, пойдёте спать.
– Эй, пап, – недовольно протянула она, спрятавшись. – Время-то ещё детское.
Мужчина по-доброму усмехнулся.
– Не спорь, дорогая. Завтра приедут наши французы, так что придётся нам всем встать пораньше, чтобы встретить родителей твоей мамы.
– Ладно, мы пойдём спать, но только если расскажешь сказку на ночь.
Взглянув на неё, Анкель прищурился и сказал:
– А ты не слишком взрослая для сказок?
– Ох, – задумалась девочка, прикусив губу, – да, кажется, ты прав. Тогда расскажешь, как вы с мамой нашли меня.
В памяти Анкеля всплыла плачущая маленькая девочка, стоявшая на пороге тёмного помещения. Улыбка сошла с его лица.
– Дорогая, мы это обсуждали. Там нечего рассказывать. Просто забудь.
Любопытство Эффи не давало ей забыть. Но, в своём юном возрасте, она уже понимала, когда стоит уступить. Взяв себя в руки, она улыбнулась и произнесла:
– Как скажешь, папочка. Тогда давай другую историю. Может, расскажешь, как вы с мамой нашли друг друга, а? Как вы познакомились и всё такое. Мне очень интересно и Лис тоже. Так что, расскажешь?
Она пристально уставилась своими тёмно-зелёными глазами на отца, умоляюще глядя снизу вверх.
И тогда маленькая Лисса зашла в кабинет, услышав их голоса.
– Папа, Эффи здесь? – Она прищурилась. Отец пожал плечами. – Нечестно тут прятаться. Ты же запретил нам сюда заходить.
– Ой, Лис, не нуди, – сказала Эффи, выходя из своего укрытия. – Порядок, ты выиграла. Пап, ты идёшь?
– Давайте по кроватям. Я скоро приду к вам.
Спустя пять минут отец зашёл в комнату девочек. Устроившись в кресле, он начал свой рассказ:
– Итак, в конце 50-х годов я начал работать на Немецкий исследовательский институт. Меня отправили с экспедицией в Каир. Моя группа должна была начать раскопки возле пирамиды Хеопса, – он поднял указательный палец вверх, – самой величественной из них. И каково было наше удивление, когда мы обнаружили, что раскопками уже занялись французы. Мы показали им допуск, но оказалось, что у них он тоже есть. Мне пришлось договариваться с их человеком о совместной работе. И… этим человеком стала ваша мама. – Заметив интерес во взглядах дочерей, Анкель улыбнулся и продолжил, театрально подняв глаза: – Увидев её, я был поражен её грацией и умением показать себя. Волосы были взъерошены, одежда в песке, но мне она показалась самой красивой девушкой на свете. И, кстати, я до сих пор так думаю. Потом мы разговорились, и она оказалась очень рассудительной и умной, а её зелёные глаза так и манили своим весенним блеском. После чего я понял, что обязан завоевать её любовь.
Эффи закатила глаза от такого драматизма. Лисса же прикусила щёку изнутри, представляя картинку знакомства родителей в голове.
Стоявшая всё это время в проходе Беатрис, случайно скрипнула дверью. Анкель повернулся и увидел её улыбку.
– Да, Анкель, ты очень старался покорить моё сердце, пусть очень неумело. Только оно уже было покорено, после первого дня, проведённого с тобой. Ты был таким смелым и харизматичным, что сразу мне понравился. Но не могла же я так быстро сдаться! – рассмеялась Беатрис.
– Мама, а почему неумело? Что такого сделал папа? – спросила Лисса.
Она любила романтичные истории. Да и вообще любила читать, изучать новое. Несколько полок в комнате уже были завалены различными энциклопедиями и сказками.
Вспоминая тот день, Беатрис ответила:
– Ох, он пытался показать, что знает всё и обо всём. – Беатрис прошла в комнату, активно жестикулируя. – Я быстро его раскусила. Завела его в лабиринт пирамиды, и он признался, что не знает, как выбраться. Испугался и выложил мне всю правду: и о том, что не такой уж умный, и о своих чувствах ко мне. Там я его и поцеловала в первый раз. А потом вывела из пирамиды, я-то о выходе знала, но решила для начала вывести его самого на чистую воду.
Рассмеявшись, Анкель продолжил:
– Когда ваша мама вывела нас, я едва не сделал ей предложение от облегчения. Успокоившись, пришел к ней в палатку и решил для начала позвать её приехать ко мне в Берлин. Познакомиться поближе, показать ей город.
– Я удивилась, но сразу же согласилась. Он даже не успел договорить, а я уже начала кивать и улыбаться, как дурочка, – помотала головой Беатрис.
– Влюблённая дурочка, – ехидно подметил Анкель.
Эффи вновь закатила глаза.
– Эй, – снова рассмеялась Беатрис, – ты сам-то весь разговор выглядел, как влюблённый дурак.
– Ха-ха, что поделать, просто тогда я понял, что такой шанс нельзя упускать, – ответил Анкель, и вернул взгляд на девочек. – Такова история нашего знакомства. Потом вашу маму приняли на работу в мой институт, и больше мы не расставались.
Лисса успела уснуть с улыбкой на лице, положив руку под щёку. А Эффи радостно вскочила с кровати и залезла к отцу на колени, при этом разбудив сестру, и сказала:
– По вашей жизни точно можно рассказать штук сто историй! И все будут интересными!
– Может и больше, дорогая, – ответил Анкель, ставя девочку на пол, и поднимаясь с кресла. – Теперь, как договаривались, ложитесь спать. Спокойной ночи.
Как только родители ушли, закрыв за собой дверь, Эффи сказала Лиссе:
– Вот бы и мне такую интересную жизнь. Столько приключений. Заниматься любимым делом и встретить своего человека.
– Даа, – протянула Лисса, засыпая. – Конечно, мама быстро влюбилась. Папа у нас красивый. Надеюсь, и мой жених будет красавчиком…
Эффи подумала про себя, что главное, чтобы тебя понимали и поддерживали, а красота…. Она важна, конечно, но на втором месте.
Берлин, октябрь 1976 года
Засыпая, Эффи почёсывала свой шрам. Она не помнила, как его получила. Родители рассказывали, что нашли девочку со странным бугристым знаком на внутренней стороне локтя. Казалось, они что-то знают, но молчат. Постепенно очертания шрама размывались, словно он всё глубже въедался в кожу. Пока Эффи была маленькая, она не обращала на него внимания. Когда, повзрослев, решила узнать его значение, то некоторые контуры уже пропали, и стало трудно определить, на что похож символ.
Проснувшись утром в воскресенье, она разочарованно вздохнула и подумала: «Мало того, что сон был дурацкий, так ещё и убираться сегодня». Она надеялась, что вновь увидит свой заветный сон, однако тень не появилась, как и песчаные барханы.
– Доброе утро, сестричка. Идёшь вечером к Лео? – с бодростью в голосе сказала Лисса, уже одетая.
Недовольно посмотрев на сестру, Эффи зевнула, прикрывая рот рукой.
– О чём ты?
– Вечеринка у Леонарда Шмидта. Его родители уезжают в командировку сегодня. Он позвал весь наш класс отпраздновать Хэллоуин. На счёт ваших не знаю.
– Ох, да. Рич говорил что-то такое. Думаю, не пойду. Ты же знаешь, не особо я люблю такие сборища.
– Как и я, между прочим. И позаниматься вчера не успела, – вздохнула Лисса, и посмотрела на гору учебников на столе. – Мои девчонки от меня точно не отстанут, так что придётся пойти. Отвлекусь немного перед экзаменами.
Эффи фыркнула, закатив глаза.
– Серьёзно, Лис? Экзамены только через полтора месяца.
– Уже, – выделила Лисса, – через полтора месяца. И тебе советую начинать готовиться.
Она нравоучительно помахала пальцем, от чего её младшая сестра невольно заулыбалась.
– Ладно, иди, занимайся, великая укротительница книг. А мне пора приступать к уборке, – отмахнулась от неё Эффи.
Взяв пару учебников, Лисса выскочила из комнаты.
Эффи, проведя все утренние ритуалы, принялась за уборку. Спустя пару-тройку часов она устало выдохнула. Дом был немаленький. Сходя в душ и переодевшись, она вышла на террасу, вдохнуть свежего воздуха, и сразу заметила каштановую макушку Ричарда, входящего во двор, и насвистывающего какую-то мелодию.
Он переехал в Берлин года четыре назад, и не раз бывал в доме семьи Вальтер, хотя молодым людям больше нравилось проводить время на улице. Эффи была первой, с кем он подружился.
Июнь 1972 года
Когда мальчик разгружал вещи из машины со своей семьёй, девочка сидела на ветке большого дуба, с которой был виден соседский дом. Она громко поздоровалась и предложила свою помощь. Его родители вежливо отказались, а Ричард крикнул:
– Как ты туда залезла? Тебе не страшно?
– Совсем не страшно. Я же не трусиха, – ответила она, ухмыляясь.
Когда его родители скрылись в доме, Ричард раздражённо сузил голубые глаза и сказал:
– На что ты намекаешь? Да я могу залезть на самую верхушку!
– Заходи к нам во двор и докажи! – ответила Эффи, гордо вскинув подбородок.
Гневно закатав рукава рубашки, он обошёл ограду, подошёл к дереву и начал карабкаться. Но когда достиг уровня девочки, посмотрел вниз и дёрнулся от испуга. Он едва не свалился, однако Эффи поймала его за руку и помогла сесть рядом.
– Не думай, что я испугался, просто… отвлёкся на птицу, – втянув голову в плечи, сказал мальчик.
– Я так и поняла, – ответила Эффи с улыбкой, не поверив ему на самом деле. – Моя сестра Лисса считает это глупостью. Уверена, она просто боится, а мы с тобой смелые. Так что, смельчак, дружба? – добавила она, протянув руку.
Мальчик улыбнулся от такой похвалы и, пожимая руку, сказал:
– Дружба.
Октябрь 1976 года
– Привет, Рич! – громко крикнула Эффи с террасы.
– Привет, принцесса. – Он широко улыбнулся, одёргивая своё серое пальто. – А я к тебе.
– Куда ж ещё. Залазь наверх, я волосы подсушу и присоединюсь.
Быстро разобравшись с причёской, она сбегала вниз за зелёной курткой и прямо с террасы забралась на свою излюбленную ветку, усаживаясь рядом с парнем.
– Знаешь, мы могли бы у тебя в комнате посидеть.
– Эй, – она шутливо толкнула его локтем в бок, – я думала, тебе нравится мой дуб.
– Нравится, только прохладно сегодня. Да и не слишком мы взрослые для лазанья по деревьям? – спросил он, приподняв брови.
– Говоришь, как моя сестра, – ответила Эффи, закатив глаза. – Я уже давно повзрослела вообще-то. Но это не отнимет моей любви к моему деревцу.
Парень рассмеялся своей широкой улыбкой, от чего девушка сама невольно заулыбалась.
– Ты права. Здесь какая-то особая атмосфера.
– Если тебя что-то стукнет по голове, то это не я, а атмосфера падающих желудей, – сказала она, скрестив руки на груди.
– Боже, Эффи, общаясь с тобой, я лет сто проживу, – снова заулыбался Ричард. – Кстати, хотел узнать на счёт хэллоуинской вечеринки у Шмидта. Помнишь, я тебе говорил?
– Помню, но мне не хочется. Ты же знаешь, большие компании – не моё.
– Ты, конечно, вредная, но с твоим чувством юмора ты бы стала душой любой компании. Главное, не забывай про своего лучшего друга.
– Других друзей мне не надо. Так что не волнуйся. – Она похлопала его по плечу и наигранно серьёзным тоном проговорила: – Вредная Эффи намерена терпеть только тебя.
Болтая и смеясь, они не заметили, как солнце начало заходить за горизонт. Когда они спустились на землю, Ричард сказал:
– Я решил, принцесса. Пожалуй, обойдёмся без костюмов, но мы идём к Шмидту. Тем более его дом в конце улицы. Народ как раз должен начать собираться.
– Рич, не советую меня злить. За такое можно и в глаз получить, – серьёзным тоном ответила девушка.
– Эффи Вальтер, отказ не принимается. Даю десять минут на сборы. Буду ждать здесь.
Она посмотрела на него умоляющим взглядом, захлопав ресницами. Он закачал головой из стороны в сторону. Раздражённо топнув ногой, она направилась к входу в дом, выкрикнув:
– Только на полчаса, Ричард Штайнхерц!
Громко поднявшись по лестнице, Эффи столкнулась с Лиссой, когда заходила в комнату. Платье сестры, вероятно, подразумевало образ Кровавой Мэри. Та бросила на неё озадаченный взгляд и удалилась.
Причесав и без того ровные волосы, девушка надела тёмно-зелёный свитер в цвет глаз, заправив его в джинсовую юбку чуть ниже колена, и подвязала её кожаным поясом.
Закончив со сборами, она вышла к Ричарду с крайне недовольным выражением лица. Он, не обращая на это внимание, подмигнул ей и повёл в сторону дома, где устраивалась вечеринка. Приближаясь, они уже слышали доносящуюся из особняка музыку.
О проекте
О подписке