12
Как бы согреться?

– Знаешь, что я сделаю? – стуча зубами от холода, спросила Зузана.

– И что? – поинтересовался Мик.

Он сидел, обхватив ее сзади руками и уткнувшись носом в шею. И там, где шеи касался нос Мика, Зузане было теплее всего. Там было даже жарко.

– Помнишь, в «Звездных войнах»? Хан Соло разрезал брюхо тантана и сунул туда Люка, чтобы тот не умер от холода?

– А, – ответил Мик. – Да, мило. Ты собираешься затолкать меня в парную тушу? Ммм… согреть?

– Не тебя. Себя.

– А, понял. Отлично. Когда смотрю этот эпизод, всегда удивляюсь: ведь кишки-то тогда должны очень быстро промерзнуть. И вообще – по мне, лучше превратиться в сосульку, чем в сосульку, покрытую мокрыми тантановыми кишками, и…

– Ладно, ладно. Давай без подробностей.

– Это называется «спальник Скайуокера», – раздумчиво продолжил Мик. – Одна американка попробовала греться в лошади.

Зузану передернуло.

– Прекрати!

– Голышом.

– Господи!

Зузана изогнулась и посмотрела ему в лицо. Шее сразу стало холодно. Гудбай, зной и солнце.

– Совесть у тебя есть? Прекрати!

– Прости, – покаянно вымолвил Мик. – Но у меня есть мысль получше.

– Как согреться?

– Ну да. Я как раз задал работу серым клеточкам, когда ты отвлекла меня всякими ужасами.

Отряд химер, они вдвоем и Лираз – Акива отправился вперед, вести переговоры с бастардами, удачи ему, – разбили лагерь в долине, укрытой со всех сторон горами. Впрочем, и то и другое условно: и долина, и укрытая. Обычно в таких случаях представляются просторные луга, россыпь полевых цветов, прозрачные чистые озера… Их убежище напоминало лунный кратер, но сюда, по крайней мере, не задували самые сильные порывы ветра: можно было развести костер, хотя топлива для него было совсем мало, а дерево, которое кто-то из воинов – Рарк? Эгир? – срубил боевым топором, едва горело, с треском выбрасывая снопы зеленых искр и воняя, как застарелые щи в пражской квартире Зузаниной тетушки.

Честно – запаху было плевать, что Прагу и эту долину разделяет граница двух миров.

Что там еще за мысль обдумывал неугомонный Мик? Зузане стало любопытно, и она осторожно спросила:

– Расскажешь?

– Если получится? Конечно. А вот если я вернусь несолоно хлебавши, может, даже слегка побитый, – не издевайся надо мной, ладно?

Слегка побитый?

– Я никогда над тобой не издеваюсь, – возразила Зузана. В тот момент она искренне в это верила. – Никогда. Особенно если есть риск схлопотать. Но ведь ты пошутил?

– Скорее всего. Ну, обтеку разок. – Он глубоко вздохнул. – Ладно, пошел.

И вот его тело отлепилось от ее, и тут Зузана поняла, что до сих пор был не холод, а ерунда. А вот теперь… Будто вылезаешь из брюха дохлого тантана, облепленный мокрыми…

Фу!

– Куда это Мик направился? – спросила Кэроу, спрыгивая с защищавшего их от ветра каменного уступа.

Ну, слегка защищавшего. Кэроу бродила где-то там, якобы в дозоре, а на самом деле высматривая Акиву. Солнце уже садилось, и Зузана сомневалась, что они дождутся ангела сегодня, но беспокоить своими сомнениями подругу не хотела.

– Понятия не имею, – ответила она. – Нечто героическое, то, что спасет нас от холодной смерти.

И сразу пожалела о сказанном.

Кэроу сморщилась:

– Прости, что не дала вам толком подготовиться, Зуз. Тебе стоило остаться. Я такая дура, что позволила тебе лететь с нами.

– Шшш. Я не жалею. И если бы я действительно вымерзла до костей, то закуталась бы в одеяло вместе с Иссой.

В отряде было несколько холоднокровных, и все наличные одеяла, включая вонючую и колючую подстилку со спины Вирко, забрали для них. По крайней мере, у Зузаны имелась флисовая накидка, а у Мика – свитер. Хорошо, что при побеге все свои вещи они бросили в касбе, так что сейчас у них было хоть что-то.

– Куда это он? – удивилась Кэроу.

Мик шагал не в сторону лагеря химер, а в прямо противоположную.

– Он же не… О господи! Ох! Он…

В ее тоне был страх и благоговение.

Зузана разделила оба этих чувства.

– О чем он только думает?! – прошипела она. – Стой, дурак! Стой!

Но было слишком поздно.

Держа руки глубоко в карманах джинсов и подволакивая ноги, как перепуганный бродяга, Мик приближался… к Лираз.

Зузана привстала на цыпочки. Вокруг Акивиной сестры никого не было, и она стояла в одиночестве у дальнего от химер края горной площадки, такая же обозленная, как при возвращении в касбу, – или как на Карловом мосту. Или… у нее просто такое лицо? Зузане приходилось видеть на лицах ангелов и другие выражения. По дороге они с Миком развлекали друг друга, придумывая объявления о знакомстве для каждого члена отряда, и Лираз досталось примерно такое: «Горячий, вечно надутый ангел ищет мальчика для битья и общего измывательства. Поцелуйчики не предлагать».

Мик не собирался претендовать на роль мальчика для битья. Первая часть объявления, «горячий ангел», интересовала его в самом прямом смысле.

Безумие. Обреченная на неудачу попытка. Ни при каких обстоятельствах Лираз не придет сюда, чтобы согреть их своими крыльями. Пламенными, великолепными, теплыми крыльями.

Мик что-то говорил ей. Жестикулировал. Изобразил губами «брррр». Потом замахал руками, словно крыльями, показал знаками, откуда пришел, и свел руки в мольбе. Лираз посмотрела, увидела, что Зузана и Кэроу наблюдают за этой сценой. Ее глаза сузились. Она снова перевела взгляд на Мика, мельком, сверху вниз из-за разницы в росте, утрачивая интерес. Ничего не произнесла, даже не мотнула головой, просто отвернулась, словно его здесь больше не было.

– Кажется, я знаю, в чьем брюхе хочу согреться, – пробормотала Зузана.

– Что? – не поняла Кэроу.

– Ничего.

Мик действительно вернулся несолоно хлебавши, но хотя бы без синяков. Пусть его миссия не увенчалась успехом – неужели он думал, что Лираз станет беспокоиться об их удобстве? – попытка была на удивление дерзкой. Химеры, при всей своей чудовищности, оказались куда отзывчивее, чем она.

– Мой герой, – произнесла Зузана без тени насмешки, взяла Мика за руку, повела к скудному костру и снова уткнулась шеей в его нос.

13
Вдвоем

Солнце село. Следом за Эллаи взошла Нитид. Кэроу смотрела, как друзья, затаив дыхание, любуются лунами, и радовалась. Пусть сегодня от каждой остался узкий серпик, но на их фоне, где-то на грани видимости, снова пронеслись буреловы. Температура продолжала падать, и стучавшие зубами химеры прижимались друг к другу все плотнее.

Приготовили и съели ужин. Оора завел балладу.

Лираз держалась в стороне, как можно дальше от сбившихся в кучки химер. Было так холодно, что Кэроу спрятала ладони в подмышки. А тепло, струящееся с кончиков сияющих крыльев Лираз, стекало вниз и впитывалось в камни, как вода впитывается в песок пустыни. Никого не согревая.

Кэроу не винила Лираз: после вспышки хамсы та безропотно вынесла дорогу. Конечно, можно было бы осудить ее за грубость по отношению к Мику, ведь у Мика-то хамсы не было. Да и вообще – кто мог бы нагрубить Мику? Даже у самых злющих химер не поворачивался язык. А посмотрите только на Зузану! Даром что химеры прозвали ее «скорпиониха-мегера», Мик ухитрялся привести в доброе расположение духа и ее тоже. Одна только Лираз, казалось, имела иммунитет против его обаяния.

Лираз вообще была особенной. Совершенно асоциальной. Даже демонстративно асоциальной. Но Кэроу чувствовала за нее ответственность: ведь Акива оставил сестру с отрядом химер не просто так. Своего рода послом? Никто не годился на эту роль меньше. Был один момент еще до отбытия Акивы, когда Кэроу поймала его прямой взгляд. С самого отлета из касбы они не обменялись ни словом, и Кэроу внимательно следила, чтобы не смотреть в его сторону, но тот взгляд – прожигающий, открытый – поведал о многом. И, помимо прочего, это послужило причиной, чтобы присмотреть теперь за его сестрой.

Пока вроде бы никто к Лираз не лез; хотелось верить, что химерам хватит ума не цепляться к ней, когда рядом нет Акивы, способного умерить ее пыл.

Когда же он вернется?

Там, внизу, огонь плевался зелеными искрами и пах разваренной капустой, согревая лишь самую малость. Кэроу шла вдоль гряды, наблюдая за химерами и одновременно высматривая Акиву, но в сгущающейся темноте не было ни малейшего намека на приближающееся мерцание крыльев.

Что теперь будет? А вдруг он принесет дурные вести? Куда идти химерам, если путь в пещеры Кирин окажется закрыт? Обратно в подземные туннели, где они скрывались до того, как перебраться в мир людей? От этой мысли Кэроу содрогнулась.

Представила ужас вторжения ангелов.

Утрату последнего шанса.

Она поняла, что за столь короткий срок начала всерьез рассчитывать на союз, безумный с самого начала; рассчитывать на то, что он может принести их отряду: и в самом бытовом, прозаическом смысле, и с точки зрения обретения новой цели. Химеры в этом отчаянно нуждались. И она тоже.

А еще она отморозила попу. А Незаконнорожденные сейчас наслаждаются теплом в ее родном доме. И там, если она ничего не забыла, бьют горячие источники!

Ох, пропасть, нет!

По камням слабо царапнули когти, предупреждая о появлении Белого Волка. Кэроу развернулась к нему. Он принес чай, который она приняла с благодарностью: пальцы обнимали горячую жестяную кружку, а лицо погружалось в густой пар.

– Ты не обязана стоять здесь на ветру, – сказал он. – Сейчас дежурство Касгара и Киты-Эйри.

– Знаю. Я не могу сидеть, места себе не нахожу. Спасибо за чай.

– Не за что.

Она поинтересовалась:

– Куда ты отправил остальных?

Отсюда ей было видно, как он поговорил с лейтенантами и разослал четыре команды по два бойца обратно по их собственному следу.

– На восток от залива. Пусть понаблюдают за горизонтом. Выход на связь – через сутки, потом каждые двенадцать часов.

Она кивнула. Разумно. Залив Тварей был территорией серафимов. Здесь везде сейчас территория серафимов, а у отряда химер нет ни малейшего представления, чем занимаются военные силы Империи. И где именно. Горы позволяли укрыться на некоторое время, но, чтобы вернуться в мир людей, придется выйти на открытую местность и оставаться там до тех пор, пока все не пройдут портал.

– Как ты думаешь, все идет нормально? – спросил он, понизив голос.

Отряд расположился у кромки широкой каменной лощины. Кэроу встревоженно покосилась на бойцов, но в их сторону никто не смотрел. К тому же расстояние и темнота должны были скрыть от возможных шпионов силуэты, а ветер сносил голоса в сторону.

– Думаю, да. Ты молодец. – Ты настоящий Тьяго, имелось в виду. – А вообще жутковато.

– Жутковато, – согласился он.

– И убедительно. Пару раз я почти забывала…

Он оборвал:

– Не забывай. Никогда. Ни на миг.

Со вздохом:

– Пожалуйста.

Столько всего в единственном слове. Пожалуйста, не забывай, что я не чудовище. Пожалуйста, не забывай, от чего мне пришлось отказаться. Пожалуйста, не забывай меня. Кэроу испытала жгучий стыд. Что она хотела сказать? Похвалить? Как ей только пришло в голову, что он воспримет сказанное как похвалу? Ты молодец, ты ведешь себя в точности как убитый мной маньяк. Это не похвала – обвинение.

– Не забуду, – пообещала она Зири.

И на мгновение испугалась того, что пребывание в шкуре Волка его изменит. Однако взглянула снова и поняла – опасение беспочвенно.

Его взгляд – не взгляд Тьяго. В нем слишком много тепла. Это по-прежнему белесые глаза Волка, конечно, – но какая все-таки разница! Невероятно, как две разные души, заключенные в одну и ту же оболочку, могут так кардинально все изменить. Куда-то исчезли заносчивость и высокомерие – и лицо стало сейчас добрым. Конечно, это опасно. Волк никогда ни при каких обстоятельствах добрым не казался. Любезным, может быть, и вежливым. Но добрым? Нет, разница была слишком очевидна.

– Обещаю, – тихо, почти неслышно сказала она. – Я никогда не забуду, кто ты такой.

Ему пришлось почти прижаться к ней, чтобы расслышать произнесенное. Не отстраняясь, он ответил шепотом – так близко, что она почувствовала на щеке его дыхание:

– Спасибо.

Тон, теплота взгляда, не свойственная Тьяго, и тоска…

Кэроу резко разорвала это почти объятие, отступив в темноту, отвоевывая пространство. Даже личность Зири не могла изменить ее реакцию на физическое присутствие Волка: стоило ему приблизиться, и ее начинало трясти. Снова заболели раны. Заныло ухо, там, где его рванули чужие зубы. Ей даже не было нужды прикрывать глаза: она и так помнила, как все происходило, как она беспомощно сопротивлялась, прижатая его тяжелым телом.

– А ты как? Держишься? – спросил он, помолчав.

– Нормально. А когда все прояснится, станет совсем хорошо.

Она кивнула на небо, словно там хранилось их будущее, что в каком-то смысле было правдой: если Акива сейчас летит назад. С какими бы известиями он ни вернулся.

Сердце внезапно сдавило. Сколько его осталось, того будущего? Что их ждет? И кто займет место с ней рядом?

– Мне тоже, – сказал Зири. – По крайней мере, полегчает, если новости будут хорошими. Что делать, если этот план провалится, – не представляю.

– И я. – Кэроу попыталась храбро улыбнуться. – Но давай решать проблемы по мере их возникновения.

Он кивнул:

– Я очень надеюсь увидеть… место, где родился.

В его голосе слышалось колебание. Когда серафимы истребили их племя, Зири был ребенком, и его память не сохранила воспоминаний до Лораменди.

– Это твой дом, – сказала Кэроу. – По крайней мере, при мне можешь называть его так.

– А ты помнишь?

Она кивнула:

– Помню пещеры. Лица хуже. Родителей почти нет.

Признаваться в этом было тяжело. Когда все произошло, Зири был малышом, но ей-то исполнилось семь, и никого больше, кто мог бы помнить, не осталось. Род Кирин существовал ровно до тех пор, пока она сохраняла его в своей памяти. Они уже почти ушли. Сознание дернула острая боль. Неужели она забыла и лицо Зири? Все забивали воспоминания о яме, ставшей могилой его телу. Грязь на его ресницах, ее последний, прощальный взгляд в его карие глаза, прежде чем она закрыла ему веки. Сорванные мозоли на руках саднили до сих пор, так отчаянно она копала могилу, и, ощущая эту боль, она всякий раз видела его лицо, искаженное гримасой смерти. И знала: скоро оно утратит четкость. Она должна нарисовать его – живого, – пока еще может. Нарисовать – и спрятать. Он умел читать между строк, а давать ему надежду было жестоко. Да и не в надежде он нуждался.

– Покажешь мне там все, когда… если мы там окажемся? – спросил он.

– Если успею. Будет мало времени.

– Знаю. Надеюсь, будет хоть немного, чтобы побыть наедине.

Наедине? Кэроу напряглась. О чем он сейчас подумал?

Зири тоже напрягся, видя, как застывает ее лицо.

– Не наедине с тобой. Я имел в виду, что я бы не… но я вовсе не… Просто…

Он резко выдохнул:

– Я просто очень устал, Кэроу. Спрятаться от взглядов, не бояться, что ошибусь. Хоть ненадолго. В этом смысле.

О господи, какая же она эгоистка, что думает только о себе! Ведь давление на него так велико, так сокрушительно, а ее напрягает сама мысль о том, чтобы побыть с ним наедине! Она даже притвориться не может!

– Прости, – сказала она убито. – Прости за все.

– Не казнись. Пожалуйста. Я не говорю, что это легко, но дело того стоит.

Серьезная, искренняя манера держаться, совершенно не свойственная Волку. Тело принадлежало Тьяго, но теперь в нем проступало нечто… другое. Ох, Зири.

– Ради этого стоит постараться, – добавил он. – Нам обоим. Вдвоем.

Вдвоем.

Сердце Кэроу билось все сильнее. Если бы у нее оставалась хотя бы тень сомнения, этот момент истины уничтожил бы ее полностью. Ее сердце было половинкой другого «вдвоем»: греза, начавшаяся в другом теле, – и вопреки той лжи, которую она твердила самой себя месяцами, в этом теле ничего не изменилось.

Кэроу заставила себя улыбнуться: Зири ни в чем не виноват, и он заслуживает от нее большего. Однако она так и не смогла вынудить себя произнести это слово – «вдвоем».

Не с ним.

Зири заметил судорогу ее улыбки. Он хотел бы верить – это оттого, что ей приходится смотреть на него сквозь чужое тело, но… он знал. Знал. Если до сего момента он еще на что-то надеялся, кто виноват? А до него дошло только теперь.

Надежды не осталось.

Не с его счастьем.