2. Егор

Красивая соплюха. Нежные черты лица, огромные глазюки на пол лица, пухлый рот…

Я не имел привычки разглядывать подружек дочери, но эта сучка сама напросилась. Понятно же зачем она подружилась с Машей? Чтобы шест в моём клубе мандой полировать.

И члены клиентов.

На работу в мой элитный клуб попасть непросто, я бы сказал: почти невозможно. Вот Женечка и решила действовать более хитро. Прошаренная, блять!

А Маша с такой радостью за подругу впряглась. Неужели она думает, что я разрешу ей и дальше дружить с этой шалавой? Наивная. Надо вообще прошерстить весь круг общения Маши. Неизвестно сколько ещё вот таких охотниц за лёгкими деньгами трётся возле моей девочки.

Нужно отдать Женечке должное – фигура у неё, что надо! Тонкая талия, крутые бёдра, сочные сиськи, которые вот-вот вывалятся из лифчика. Она специально такую блузку прозрачную нацепила, чтобы меня впечатлить? Сексуальная фигурка и невинные глазки – комбо! Вкусное сочетание. Мужики от таких из штанов выпрыгивают.

Сейчас оценю её тушку по всем фронтам, можете не сомневаться.

– Ну, чего застыла? – раздражённо поторопил я девушку. – Давай быстрее, у меня времени в обрез.

– А зачем раздеваться? – спросила Евгения.

Тупая, что ли? Вылупилась на меня своими глазюками, того и гляди из орбит вылезут.

И… покраснела.

Ну, надо же! Смущение ещё, блять, такое неподдельное. Я даже поверил на секунду. Давненько я не видел, чтобы девушки румянцем заливались, особенно шлюхи. Нет, вообще не видел, если уж по-честному.

Так даже интереснее. Поиграть в недотрогу решила? Жаль, что играться мне с ней некогда. Нужно преподать урок ушлой девице и вышвырнуть её на хер из дома. А с дочерью провести разъяснительную беседу, чтобы в дом всякую шваль не водила.

– Зачем? – повторил я. – Ты как на публике раздеваться собралась, если перед одним мужиком сиськи показать не можешь?

– Но я…

Девчонка осеклась и покраснела ещё сильнее. Мне надоел этот спектакль. Я поднялся на ноги и в два прыжка оказался рядом с ней. Рванул ворот тонюсенькой блузки, чтобы поскорее увидеть то, что под ней спрятано.

– Вы совсем, что ли? – взвизгнула Евгения и попыталась отшатнуться от меня, уперевшись руками в мою грудь.

– Не ори! – рыкнул я на дешёвую актриску.

Не хватало ещё, чтобы Маша догадалась о том, чем мы здесь занимаемся. А эта блондиночка орала так, будто я её насилую.

Чтобы пресечь повторные визги и писки, я развернул девицу спиной к себе и зажал ей ладонью рот. Вот так-то лучше! Теперь я беспрепятственно мог трогать руками всё, что хотел.

– Тише, тише! – прошептал я ей в шею, головокружительно пахнувшую духами.

Пахло от Евгении так славно, что я прикрыл на секунду глаза, вдыхая сладкий, но в то же время тонкий аромат. Фантазия живо нарисовала белые лилии. Чистые, покрытые капельками утренней росы. Эти духи делали образ девушки ещё более свежим, интригующим и желанным.

Совершенно неожиданно я почувствовал жёсткую эрекцию. Чёрт, я видел столько шлюх, сколько эта девица хлеба не съела, а у меня встал только лишь от её запаха. Я её ещё даже не трогал, а у меня уже стояк, как в юности. Я будто двадцатник скинул, если не больше. Никогда меня так от девушки не штырило.

Зарывшись в пышную копну золотистых волос лицом, я пытался сосредоточиться на том, зачем я всё это затеял, но запах Евгении только уводил меня всё дальше и дальше от того урока, что я хотел ей преподать. Девчонка не курила, иначе я бы учуял нотки табачного дыма в её шевелюре. Ещё один плюсик в её копилочку.

Евгения задёргалась, пытаясь вырваться из моих рук, но куда уж там! Я вцепился в неё, как бульдог в кролика, намереваясь довести дело до конца.

– Не дёргайся! – приказываю я девчонке. – Меня утомляют дешёвые игры. Стой смирно, иначе будет хуже!

Она замирает, и я с облегчением вздыхаю. Поняла, что к чему? Кто тут главный?

Чем дольше я держал девушку в объятиях, тем туманнее мне представлялся этот самый конец. Может, выебать её?

От этой мысли возбуждаюсь ещё сильнее. Сейчас она в моей власти. Вся. От корней волос до кончиков пальцев.

Веду по тонкой шее пальцами, наслаждаясь гладкостью и нежностью кожи. Опускаюсь ниже, сжимая пышную грудь ладонью. Жалею, что одна рука занята, и я не могу ухватиться за упругие сиськи обеими. Полушарие так славно ложится в мою ладонь, будто создано для меня.

Девчонка всхлипывает, когда я сжимаю пальцами её сосок через ткань лифчика, и снова пытается дёрнуться, но как-то слабо уже без огонька.

– Хорошая девочка, – шепчу я Евгении, ведя рукой дальше по соблазнительным формам. – Будь послушной, сладкая, и я возьму тебя на работу, клянусь!

Тычусь в её аккуратный попец стояком, уже не стесняясь. Задираю юбку, оглаживаю бёдра. От гладкости кожи этой малышки можно сойти с ума. До кружева трусиков добираюсь уже с нетерпением. Засовываю пальцы за край эластичной ткани, дышу уже как загнанный зверь.

Гладкие нижние губки и мягкий пушок на лобке – ещё одно необычное сочетание. Евгения натуральная блондинка? Если так, волоски, что я трогаю пальцами, должны быть того же медового цвета.

Раздвигаю чуть влажные губки пальцами, нащупывая вход. Девчонка мычит мне в ладонь и пытается оторвать от себя мою руку, вцепившись в запястье острыми ноготками. Меня это лишь сильнее заводит.

Я дома, в своём кабинете. В любую секунду Маша хватится нас и постучит в дверь. Это сущее безумие, но, кажется, я умру, если не вгоню в эту сучку свой каменный член. В паху всё сводит до боли, когда я подталкиваю девушку к столу и загибаю её раком.

Стаскиваю трусы с белоснежных ягодиц, пробуя и упругость булочек ладонью. Мне нужно освободить вторую руку, чтобы продолжить. А для этого Евгения должна вести себя тихо, очень тихо.

– Малыш, – хриплю я, севшим от желания голосом. – Я возьму тебя на работу. Ты принята. Денег дам, сколько хочешь. Сейчас я освобожу твой рот, и ты назовёшь свою цену. Деньгами не обижу, можешь не беспокоиться, красивая!

Я готов наобещать этой дуре с три короба, лишь бы только впустила меня в свою узкую дырочку прямо сейчас! Придётся ещё и за молчание доплатить. Допустить, чтобы девушка разболтала Маше о том, какой её папаша беспринципный кобель, было непозволительно.

Медленно освобождаю рот своей новой сотрудницы и быстро расстёгиваю ремень и ширинку на своих брюках. Яйца уже сводит от безумного стояка. Где-то были гондоны, но в спешке я напрочь забываю обо всём на свете. Надеюсь, сучка не заразная?

– Отпустите меня! – слышу её тихий судорожный всхлип, больше похожий на скулёж. – Не надо, пожалуйста! Егор Васильевич…

Девчонка захлёбывается не то соплями, не то слезами, так что мне приходится развернуть её к себе лицом. Ебать ревущую тёлку мне не очень-то улыбалось.

Натыкаюсь на полные слёз испуганные глаза, и меня передёргивает.

– В чём дело? – рычу ей в лицо.

Встряхиваю легонько за плечи, чтобы в себя пришла. Евгения продолжает беззвучно всхлипывать, трясясь всем телом.

– Чего ревёшь, дура? – ещё больше накаляюсь я. – Договорились же? Считай, кастинг в стриптиз без очереди прошла. Я тебе одолжение сделал, идиотка!

– В какой стриптиз? – снова пытается меня оттолкнуть, натягивая трусы обратно на задницу. – Я уборщицей хотела устроиться или посудомойкой. Вы больной, что ли?

Кровь давно отлила от мозга, собравшись на кончике члена, поэтому соображал я туго. Слёзы Евгении не были поддельными – вот что меня тормозило. Всё, что я понял из её лепета – наш страстный перепихончик уплывал от меня, как корабль в море. Девушка запахнула блузку на груди, спрятав от меня свои сладкие сисечки, за которые я мечтал ухватиться обеими руками, и меня это окончательно взбесило.

– Ты что несёшь? Какой посудомойкой с такой жопой? – сквозь зубы процедил я ей в лицо.

– Отпустите меня, – продолжила умолять Евгения. – Я ещё никогда… Я девственница! Я всё Маше расскажу!

3. Евгения

– Вот же блядство! – смачно выругался Егор Васильевич.

Он убрал от меня руки и теперь судорожно застёгивал ширинку и ремень на брюках. Делал это второпях, будто вор, которого вот-вот застанут на месте преступления. Я стояла не жива, не мертва, боясь пошевелиться.

То, что произошло только что со мной, не укладывалось в моей голове, не поддавалось никакому логическому объяснению. Егор Васильевич сошёл с ума, не иначе.

В самом ужасном кошмаре я представить не могла, что он сотворит такое!

Со мной!

Я и без того его боялась до чёртиков, а теперь даже посмотреть на него было жутко. Запахнув на груди порванную им блузку, я судорожно решала, что делать дальше. Как быть?

Но у меня будто мозг отрубило. Я только могла плакать и трястись, больше ничего.

– Так! – решительно обратился ко мне Егор Васильевич, заставив вздрогнуть. – Ты сейчас успокоишься, и мы поговорим! Хорошо?

О чём мне с ним разговаривать, господи? После такого?

Я чувствовала себя грязной после его прикосновений. Он трогал меня там, где ещё ни один парень не касался. Этот мужчина едва меня не трахнул, а теперь он хочет со мной поговорить?

– Жень! Посмотри на меня! – попросил он, и я с трудом подняла на него глаза. – Я не хотел, чтобы так вышло. Клянусь, что не хотел! Между нами возникло некоторое недопонимание. Я прошу прощения, если напугал тебя.

– Недопонимание? – повторила я.

– Я подумал, что ты хочешь работать танцовщицей.

– Что? И поэтому вы позволили себе ТАКОЕ? – ещё сильнее офигела я. – Приняли меня за шлюху? Да вы просто…

Договорить не смогла, шарахнувшись в сторону двери. Надо убираться отсюда, пока этот ужасный человек не придумал ещё что похуже.

– Женя! – преградил мне дорогу Егор Васильевич, пресекая возможность улизнуть, снова пугая меня. – Успокойся, пожалуйста! Давай поговорим?

– Выпустите меня! Мне не о чем с вами разговаривать!

– Господи, что мне ещё сказать? Я же извинился?

– Вы серьёзно считаете, что за такое можно извиниться? – удивилась я. – Дайте пройти!

Я снова шагнула к двери, но мужчина схватил меня за плечи и поволок к диванчику у стены. Мамочки! Он сейчас точно меня трахнет!

– Помоги… – попыталась заорать я, но Егор Васильевич снова зажал мне рот рукой.

– Да не ори ты! – рыкнул он мне в лицо и усадил на диван. – Сейчас я уберу руку, и мы просто обсудим сложившуюся ситуацию! Хорошо? – из последних сил я кивнула, и мой рот освободили, дав возможность хотя бы дышать. – Вот и умница!

Романов присел передо мной на корточки и пытливо заглянул в лицо. Лучше бы он отошёл. От его близости меня не переставало колбасить. Только от одного его голоса мурашки по коже, а после того как он ко мне в трусы залез, моё восприятие к этому мужчине никогда не станет прежним. Мне хотелось оказаться за тысячу километров от него, а не разговаривать.

– Мне очень неловко за то, что между нами произошло, но ты должна меня понять…

– Ничего я вам не должна! – внезапно осмелела я. – Ваша дочь знает, чем вы занимаетесь с её подругами?

– Вот об этом я и хотел поговорить, Женечка. Ты права, извинений за моё импульсивное поведение недостаточно, поэтому мы поступим таким образом: я щедро отблагодарю тебя деньгами и возьму на работу, как и обещал. А ты, в свою очередь, забудешь об этом досадном недоразумении.

Разве такое можно забыть? Видимо, Егор Васильевич считает, что всё можно купить. Только что он едва меня не отымел за должность стриптизерши, а теперь предлагает мне деньги за молчание? Более испорченного и циничного человека я ещё не встречала, а он говорил это на полном серьёзе.

– Мне ничего от вас не нужно. Можно я домой поеду?

– Нет, не можно! Ты примешь мои извинения и поклянёшься, что Маша никогда не узнает о том, что произошло в этом кабинете!

– А то что? – с вызовом бросила я ему в лицо.

Голубые глаза, смотревшие на меня с толикой сожаления, мгновенно сузились и стали холодными, а лицо скрылось под непроницаемой маской. Я тут же пожалела о том, что посмела дерзить Егору Васильевичу.