Глава 7. Явление

Правда, на этот раз мы пошли другим путем. Сократили его, можно сказать. И пройдя пару коридоров, вышли прямо в центральный холл школы, где я решила нарушить молчание, поинтересовавшись у своего спутника:

– Скажите, пожалуйста, а кто этот осьминогий тип?

Куратор пару секунд помолчал, а затем равнодушно произнес, не сбавляя шага:

– На этот раз, девочка, я отвечу на твой вопрос. Но только на этот раз.

Он остановился и, не оборачиваясь, тем же тоном продолжил:

– Привыкай подавать голос только тогда, когда к тебе обращаются старшие. Это правило. За его нарушение следует наказание. Оно не распространяется на учеников школы и учителей во время урока. Но только во время урока. По его окончании это правило вступает в силу и для учителей.

И бросив на меня холодный испытующий взгляд из-за плеча, уточнил:

– Понятно?

Я коротко дернула плечом, сопроводив его коротким кивком головы.

Мне, конечно, очень хотелось узнать, что за наказание меня ожидает. Выпорют? Без еды оставят? Запрут?

Но я пока решила не выпускать свое любопытство на волю. Успею еще. И потому скромно промолчала, изобразив на физиономии что-то типа смущения и потупив взор.

Оценивающе окинув меня взглядом, неорган вновь отвернулся, совершил пару волнообразных движений туловищем и без тени эмоции в голосе продолжил:

– Список правил Школы ты найдешь у себя в комнате на столе. Как и список ее работников с их регалиями.

Коротко хмыкнув про себя, я не стала ничего комментировать, чуть притормозив и скептически оглядев своего сопровождающего с головы до ног, пока тот не видит.

«А то ж накажут, – поехидничала я мысленно. – Не тем же взглядом наградила бедненьких».

Вообще, данное правило меня несколько удивило. Уж очень от него попахивало спесью и ее пестованием.

Сразу вспомнился Целитель с его воплями по поводу моей избалованности Дикими. Хотя я не могу сказать, что была болтливой или невежливой. Но вот этот общий снобизм, характерный, судя по всему, для многих планет Содружества, меня удивлял. Неужели цивилизация настолько убивает искренность, открытость, любознательность? А взамен что? Закрытость в отношениях? Одиночество даже в кругу близких? Неумение дружить? Боязнь чувств?

Мне это было непонятно.

Но я решила не париться. Уж к чему-чему, а к автономному существованию мне точно было не привыкать. Просуществую и здесь, если придется.

Одним словом, я лишь скривила губы в ответ на собственные мысли и, пренебрежительно дернув бровью, бодро потопала следом за куратором в сторону своей спальни.

Авось соседка что расскажет…

***

– С этой мы намучаемся еще больше, чем с… – глядя на экран монитора, начальник службы безопасности школы нервно взметнул щупальца вверх, впрочем, тут же возвращая себе контроль над чувствами, а щупальца – на пол.

– Так, – коротко откликнулся додж, разворачиваясь в сторону окна и глядя на темный сад немигающим взглядом.

Доктор молча хмурился, уставившись в пол так пристально, словно был намерен что-нибудь выжечь на нем.

– Меня пока что больше волнует способ ее попадания к нам, – озабоченно пробормотал начальник службы воспитания, косясь на закрывшуюся за девочкой дверь.

– Предполагаешь проблемы с Дикими? – чуть недоверчиво уточнил у него осьминогий, с готовностью переключая свое внимание на НСВ.

– Допускаю такую возможность, – согласился тот.

– Дождемся утра. Тогда я попробую связаться с Дагаром. Нет. Тогда по закрытому каналу оставлю для него сообщение с просьбой связаться со мной, – прервал их не начавшиеся рассуждения додж.

Доктор оторвал взгляд от пола, собираясь что-то сказать, когда стены кабинета дрогнули, теряя свою непроницаемость…

***

Ушли мы, однако, не далеко.

Не успела я сделать и пары шагов, как стены полусферы словно качнулись и начали приобретать прозрачность.

От удивления я застыла на месте, приоткрыв рот и глядя на вырисовывающиеся, проступающие сквозь них стволы деревьев, площадку перед входом, фонари, звездное небо, рыжие отсветы реки, аллею и…

И группу лиц в кожаных плащах и с мечами наперевес, бодрым шагом шествующую по этой самой аллее, прямиком к входу в здание. Группу, очень напоминающую Звездочетов.

Правда, было их всего шестеро.

«А где остальные?» – подумала я, начиная за них волноваться.

Не случилось ли чего с мужиками?

Куратор тем временем тоже начал волноваться и, встав напротив двери, усиленно пытался загородить меня собой.

Я хмыкнула.

Он же не думает, что сможет что-то сделать, если Звездочеты решат до меня добраться?

Высказаться по этому поводу мне, однако, помешали выскочившие, как настеганные, из бокового прохода док с доджем.

– Уводи ребенка, – коротко распорядился директор, вставая перед нами с куратором.

Док встал рядом с ним, также прикрывая нас от пожаловавших в ночь гостей.

«Бозе, как мило. Меня защищают, кажется. Или пытаются спрятать от Звездочетов?» – почти умилилась я, выглядывая из-за спины куратора.

Тот попытался было взять меня за руку, чтобы увести, но я вывернулась, быстро выпалив, пока меня не утащили из холла защитнички:

– Это они меня дома не застали. Вот и отправились следом.

На меня резко и коротко глянуло три пары глаз. Недоверчиво глянули, должна сказать.

Впрочем, ни они задать вопросы не успели, ни я на них ответить, поскольку тяжелая дверь открылась… Вернее, ее распахнули с ноги. И… на пороге этого учебного заведения возникла первая пара весьма рассерженных мужиков.

Ну, на мой взгляд рассерженных. Так-то они прекрасно себя контролировали.

Ноль выплеска энергии, ноль эмоций на лице. Застывшее равнодушие во взгляде.

Только вот я бы на месте любого существа во Вселенной сразу бы забилась под лавку. Действие, естественно, было бы абсолютно бессмысленным, но хоть что-то надо же было сделать…

И если бы в чем-то провинилась перед ними, то тоже рванула бы прочь, сверкая пятками… При этом прекрасно понимая тщетность собственных действий. Но человек же слаб. Ему позволительно. А я вообще девочка.

Но поскольку вины я за собой не ведала, то, нежно улыбнувшись гостям, с радостным визгом:

– И-и-и-и… – кинулась к ним навстречу, ловко запрыгивая на ходу к Альфе на ручки и радостно прижимаясь к его плечу всем телом.

– Оседлала все-таки, – насмешливо произнес тот мне на ухо, выдыхая, впрочем, как мне показалось, с облегчением.

– А как ты хотел? Женщина же, – насмешливо процедил сквозь зубы Кузнец, занявший позицию рядом с мечом наготове.

– У нас появились к вам вопросы, господа, – ровным голосом произнес мой «жаних», равнодушно глядя на неорганов, сбившихся в кучу, словно отбившиеся от наседки цыплята, и не убирая меч в ножны.

И сказал он это так, что мне стало местных немного жалко, и я осторожно тронула Звездочета за рукав кожаного плаща.

– Они не сделали мне плохо. Скорее их ввели в заблуждение, – тихонько прошептала я ему на ухо, быстро перебираясь к нему на ручки.

Тот хмыкнул, подхватывая меня поудобнее.

А я, нежно обняв его за плечо, скосила глаза на неорганов. Вид у них был так себе. Бледный.

В гроб краше кладут, на мой взгляд.

Однако додж, собрав все свое мужество и силы в кулак, нашел в себе смелость произнести:

– Нам бы и самим хотелось знать, что происходит.

– Что ж, обсудим, – свирепо усмехнувшись уголком рта, произнес один из Звездочетов.

Додж гостеприимно показал чуть трясущейся рукой в сторону своего кабинета. И мы отправились туда, откуда пришли.

Неорганы впереди. Звездочеты сзади.

Я же ехала на ручках у их командора, довольная и счастливая, краем уха, впрочем, прислушиваясь к шорохам в школе и приглядываясь к теням, мелькающим в проходах.

Детей срочно эвакуировали.

– Мы не дадим этой планете разобраться, если они надеются на это, – с ухмылкой произнес один из Звездочетов, поймав мой взгляд.

Я не очень поняла эту фразу, но видела, как вздрогнули неорганы. И судя по их виду, хоронить их уже не имело смысла. Надо было сразу кремировать.

В общем, мне стало даже неудобно за поднятый из-за меня кипиш. Но… Не я его начала.

Тем временем мы прибыли к директорскому кабинету.

И выбив в нем дверь, Альфа первый шагнул внутрь, видимо, проверяя его на безопасность.

Глава 8. В это же время на Даре…

Глава Клана Целителей стояла перед Повелителем Повелителей, плотно сжав губы. Ее щеки пылали черным румянцем, ноздри прямого носа чуть подрагивали от внутреннего напряжения, а во взгляде читалось открытое возмущение, с явными нотками неуважения, если не презрения, к тому, с кем она беседовала, и непоколебимая уверенность в своей правоте.

Сидящие за столом представители остальных кланов хмуро молчали, опустив глаза в стол.

Вольготно развалившийся в огромном мраморном кресле, стоящем на небольшом каменном возвышении прямо напротив женщины, Дикий скривил рот в презрительной усмешке. Его чистый, белоснежный лоб прорезали морщины. Почерневшие глаза зло сверкнули из-под нахмуренных бровей. Он смотрел на стоящую перед ним с гордо поднятой головой целительницу в упор, зло и упрямо.

– Сомневаешься в правомерности моего решения, шали? – шипящим шепотом просвистел он, выпрямляясь в кресле в тщетной попытке скрыть раздражение.

– Не сомневаюсь. Уверена, что оно недостойно любого из Диких, а тем более воина и Повелителя Повелителей. Прикрыться изгоем и за спиной когорт, находящихся в боевом рейде, похитить воспитанницу одной из них… Это подлость. Низость, дискредитирующая вас как Главу Кланов и вносящая разлад в общество, – голос Целительницы звенел от сдерживаемого возмущения.

– Да как ты смеешь? – в бешенстве прошипел ей в лицо Дикий, наклоняясь вперед. – Дагар принял самовольное решение, когда приволок ее сюда…

– Такие решения только так и принимаются. Сразу. И когорта приняла это решение командира, – холодно парировала Мирра, прерывая Повелителя Повелителей на полуслове.

Тот замер от такой открытой демонстрации неуважения. И, медленно распрямляясь, встал, положив руку на навершие меча из огромного рубина.

Целительница, яростно сверкнув глазами, взялась за рукоять своего клинка.

Остальные члены клана встали со своих мест.

И трудно сказать, чем бы закончился этот диалог, если бы его не прервал звук упавшей двери, выбитой ударом ноги, и в Зал Заседаний не вошли Звездочеты.

Сказать, что их появление вызвало эффект разорвавшейся бомбы, значит не сказать ничего.

Многим из собравшихся стало плохо, и они кулечками посыпались на пол. И судя по растекающимся под некоторыми голубоватым лужицам, не все из них потом поднялись.

Что ж, Звездочеты не слишком церемонились со сдерживанием своей энергии.

При виде незваных гостей глаза целительницы расширились от ужаса, и без того белоснежная кожа побелела еще сильнее.

Повелитель Повелителей вздрогнул, как-то сразу сникнув. Его лицо застыло серой маской. Глаза потухли.

Один из пришедших опустил руку, и на пол перед ним упало отрезанное ухо с серьгой-гвоздиком в нем. Когда Звездочет успел его отрезать, осталось загадкой. Слишком уж стремительным было движение его руки с зажатым в ней серебристым клинком.

***

Глядя на черные брызги крови, бусинками упавшие к ее ногам, Мирра успела отметить про себя, что не заметила движение руки гостя, лишь только результат этого взмаха, лежащий у ее ног. Да и их приближение она не заметила. Просто они оказались рядом. Как рок. Как данность.

И теперь сережка, как результат этого сближения, стоившая больше, чем доход многих планет за десятилетия, лежала на полу, переливаясь в свете закатного солнца. Поблескивала, играя множеством граней, на мертвенной белизне отсеченного уха, чем-то напоминающего парусник, качающийся на отмели черных вод какого-нибудь залива, прямо у носок ее мокасин.

Впрочем, ничего более она не успела подумать, потому как острие меча коснулось ее шеи, и один из Звездочетов скучающим тоном произнес:

– А вы, мадам, видимо, так привыкли держать в своих руках нити чужих жизней, что присвоили себе право распоряжаться чужим имуществом.

Клинок, направляемой крепкой рукой, играючи рассек ей шею, оголяя артерию.

– Это, шали, тебе напоминание о том, чем можно распоряжаться, а куда не стоит лезть. И благодари ребенка за сохраненную шею. Если бы она не спросила у нас разрешения на проживание в нашем доме, ты бы уже обходилась без нее. Голова, правда, уже вряд ли бы приросла обратно к туловищу. Но зачем она тебе? Все равно же ты ею не думаешь. А от лишнего стоит избавляться. Так, шали? – ерничая, произнес синеглазый, щелкая острыми зубами прямо у пульсирующей раны на ее шее.

Мирра молчала, находясь в полушоковом состоянии. Ее колотила крупная дрожь. В огромных глазах застыл ужас.

– Много власти себе присвоили. Гордыня ударила в голову. Забыли о нормальных качествах, присущих разумным существам, – холодно произнес один из Звездочетов, небрежно пиная отрезанное ухо носком берца и загоняя его в угол зала.

Он стоял лицом к окну, не смотря в сторону Повелителя Повелителей, равнодушно провожая взглядом меркнущий свет светила, проникающий в помещение из расположенных наверху узких витражей.

И отсутствие прямого внимания к своей персоне, видимо, подбодрило Дикого, а возможно, он потерял всякий инстинкт самосохранения от многовековой привычки повелевать, потому как, гордо выпрямившись и не обращая внимания ни на текущую по шее кровь, ни на боль, высокомерно заявил:

– Да кто вы такие, чтобы мне указывать?! Как смеете поддерживать эту… Особь, по своей структуре которая, возможно, даже не является живым организмом?! Ее планету еле выкинули за пределы Системы, а вы…

– Главное, что душа у нее живая, в отличие от вашей, – хмыкнул красноглазый, снося тому голову на полуслове его пламенной речи одним неуловимым движением меча. – Упс. Упало что-то, – со смешком сообщил он, обращаясь к целительнице.

Вот только глаза его при этом совсем не смеялись.

Шали робко попыталась зажать собственную рану дрожащей рукой, прикрыв ее куском сари.

И как выброшенная на песок рыба, то открывала, то закрывала рот, не в силах произнести ни слова.

– Думаю, что тебе, как «великой» целительнице, будет несложно залечить сей незначительный порез? – ехидно уточнил у нее красноглазый.