Тут же в памяти воскрес образ умирающей галактики. Неужели это правда, и Допра настолько опасна? Почему «млечные» так просто поверили Единым и стали играть в их игру? Очевидно, та серо-голубая плесень разрасталась за счёт кружащихся в воздухе золотистых спор, удерживаемых от повсеместного распространения лишь барьером Допры. И почему я знаю, что это споры?

Граница смешивающегося пространства расползалась, а, значит, заражение всей галактики – вопрос времени. И никто не в курсе. Толпари слепо доверяют Арелле, а игрокам плевать на всё, кроме прокачки и «Праны». Расширение игрового пространства необходимо остановить! Теперь я в этом был твёрдо уверен. Впервые за последние десятилетия мне стало небезразличным то, что происходит вокруг. Не последнюю роль в этом, по-видимому, сыграла дружба с Аресом и остальными членами экипажа.

Я понял, что наступил тот момент, когда держать нейтралитет больше не выйдет. Придется делать выбор. Подсознательно я его уже сделал в тот момент, когда увидел мёртвые земли возле границы с чужой галактикой. Что там – никто не знал. Но я сомневался, что на мёртвых землях есть жизнь. Если к каждому живому существу, как в самом Млечном Пути, так и в Допре, тянулись тонкие энергетические «каналы», то те погибшие планеты были полностью обесточены.

И теперь вопрос состоял только в том, как остановить разрастание Допры? Алиса говорила, что информация должна содержаться в пластинах, но прочесть то, что вытравлено на золотой поверхности единственного имеющегося у меня экземпляра, пока не получалось.

Арелла заверяла, что тоже стремится остановить смешение пространств, но вот только её интерес в этом мне не понятен. Кроме того, Духовная Мать собирает вокруг себя операторов сети Нейгарус, это очевидно, иначе не послала бы меня за девчонкой. Тревожный звоночек. Я задумался: что делать с Алисой? Отдать, как и собирался, этому непонятному существу? Или прекратить выполнять задание, как недавно советовали мне зелёные логи. Дилемма.

Не люблю, когда приходится делать выбор по принципу наименьшего зла. Благополучие друзей, или галактики? Правда, если галактика погибнет, то друзья тоже проживут не долго. Но могу ли я доверять этим зелёным строчкам? Кто мне их отправил? И как? Гнять! В голове каша. Кажется, команде мой выбор снова придётся не по вкусу. А я ведь обещал, что в этот раз всё будет как запланировали, сдадим девчонку и сразу же вернёмся к нашей обычной жизни. Только поднявшись над ситуацией, я увидел бессмысленность всей нашей игры. Доприйцы, словно хомячки, носятся по кругу, отвлечённые от настоящих глобальных событий.

Звук отодвигающейся входной двери отвлёк меня от наблюдения за спутанным клубком мыслей. Я повернул на звук голову. В образовавшийся овальный проход впорхнула Кристел. Женщина надела синий камзол, оттеняющий глубину сапфировых глаз. Движения её были вкрадчивые, но уверенные. Отметил, что мужской костюм ей к лицу. Кристел привлекательна, однако, с трудом справляется со своими эмоциями. Я видел, она пытается скрыть раздражение и неприязнь ко мне.

– Месьё, патриарх выйдет на видеосвязь через семь минут. Вам лучше переодеться в камзол правящего дома, – ровным голосом на латыни произнесла она и указала на дверь гардеробной. Латынь являлась родным языком всех живущих в планетарной системе О’хан, и на Ярило-3 распространилась только благодаря тому, что там задержался Перрин.

– Нет, – тихо отказался я и отвернулся, потеряв интерес к вошедшей.

Хватит уже делать из меня клоуна, достаточно тех переодеваний, что приходилось совершать во время посещения поместья Фузроу, но там хоть это была косформация скафандра. Я уже и не помню когда пользовался обычной одеждой.

– Но, патриарх настаивает на соблюдении дворцового протокола… – попыталась переубедить меня синеглазая.

– Сказал, нет! – я произнес эти слова громче, стараясь придать голосу резкости.

Кристел осеклась и поджала губы, наверное, ей влетит, что не подготовила меня к встрече с Владыкой. Что ж. Не мои проблемы. Не видел смысла в соблюдении этикета. Вряд ли то, что я напялю на себя другую одежду, как-то повлияет на решение Аделарда надеть на меня ошейник. Или, вообще, казнить за дезертирство… Хотя, последний вариант был привлекательнее первого. Всё также, не поворачиваясь к Кристел, я тихо потребовал ответа:

– Вы нашли тело Номи?

– Месьё, мои люди, прочёсывающие ту кубатуру пространства, пока не представили отчёт. По всей видимости, поиски продолжаются, иначе мне сразу бы сообщили. Только всё напрасно, девушка мертва. Мне докладывали, что…

– Найти тело Номи и поместить в стазис-капсулу… – прервал я Кристел.

– Слушаюсь…

Гнять. Как же так вышло с Номи?! Очень жаль её, хоть и знакомы мы были недолго, но она казалась самой безобидной изо всех, кто находился на «Виверне». Странная пустота образовалась внутри. Найти её тело и… что? Что в таких случаях делают нормальные люди? Наверняка, Арес знает.

– Кристел, отключите подавление псионики, – потребовал я, решив обсудить вопрос Номи с Аресом сразу, как выпадет свободная минута.

– Но протокол… – хотела возразить она.

– У Вас какая ступень в иерархии? – не позволил закончить я речь синеглазой.

– Седьмая, месьё… – угрюмо ответила та, правильно понявшая мой намёк о её более низком положении в клане.

– Отключите подавление псионики у меня и у моей команды…

Конечно, мой статус в клане ещё не получил подтверждение Капитолия, но Кристел не рискнула ослушаться. Женщина молча пропикала комбинацию на серебристом браслете ВиАса, и я заметил, что едва ощутимое давление на сознание исчезло, мысли потекли ровнее, а туман в голове начал растворяться. Я, наконец, смог добраться до своего инвентаря, сгенерировал дымчатую сферу и убрал мечи Нейгаруса, которые до этого лежали на подлокотнике кресла из-за неактивного интерфейса.

Кристел погасила вид космоса на голографаторной стене и установила связь с дворцом. Перед нами отрисовалось изображение золочёного трона, расположенного на специальном постаменте, застеленном красным ковром.

– Тронный зал, – зачем-то пояснила мне Кристел.

Я обречённо поднялся с кресла, развернулся всем корпусом к экрану, и, скрестив руки на груди, стал ждать. Впрочем, ожидали мы недолго. Седовласый мужчина в свободном чёрном одеянии, сопровождаемый свитой из шести человек в похожих мантиях, спустя три минуты взбирался на трон. Аделард склонился к одному из сопровождающих, тихо отдал ему какое-то распоряжение, затем удобней устроился в своём кресле, гордо выпрямил спину и только после этого вскинул на меня спокойный умный взгляд.

Я вытянул руки по швам и на миг склонил голову в почтительном поклоне, готовясь услышать вердикт. Но Аделард молчал. Холодная сталь его глаз резала словно бритвой. Патриарх внимательно рассмотрел моё лицо и слегка поморщился, когда перевёл взгляд на скафандр игрока.

– Максайм, – наконец, нарушил он молчание, – Сегодня у меня радость отравлена горечью. Мой потомок оказался на стороне врага. Я издал указ, запрещающий адептам клана становиться игроками. Санкция за нарушение запрета – отлучение от Фонтана Бессмертия, уничтожение ВиАса, который был на последователе в момент смерти, и казнь через сожжение физического тела.

Я молчал, выдерживая пронзительный взгляд Аделарда. Конечно, это дерзость не отводить глаза, когда тебя отчитывает сам глава клана, но изображать покорность и раболепие мне претило. Будь, что будет. Уж лучше казнь, чем ошейник.

– Что ты можешь сказать в своё оправдание? – выдержав паузу, спросил патриарх.

– Только то, что не знал ни о каком указе…

Аделард легонько кивнул и одним медленным движением ладони пригладил седую бороду.

– Откуда ты? Где родился? Сколько тебе лет? Кто куратор твоего подклана? – продолжил допрос патриарх, очевидно, уже зная ответы на свои вопросы, так как раньше я сообщил эту информацию Кристел и Лоренсу.

– Я родился на Ярило-3. Сейчас там бы мне исполнилось восемьдесят семь лет. Куратор подклана – Ален Буланже.

– Ален. Я помню его. Он командующий форпостом на Ярило-3, – кивнул Аделард, – Но эта земля законсервирована. Как ты выбрался оттуда? Ты дезертир?

– Нет, – поспешно ответил я, помня отношение клана к дезертирам, – Это вышло случайно. У меня не получилось вернуться.

Мои слова были полуправдой. На самом деле я не сделал ни одной попытки вернуться в подклан, что так же может быть расценено как предательство. К счастью, Аделард не стал углубляться в этот вопрос, решив сменить тему:

– А что с Перрином? Как он выжил?

Волнение тенью легло на лицо главы клана, Аделард едва заметно поёрзал на троне, но взял себя в руки, дабы не дискредитировать себя перед подчинёнными. Я вздохнул, будучи уверенным, что мой рассказ не понравится патриарху, и ответил:

– Я знаю только то, что слышал от наставников. Когда две с половиной тысячи лет назад Перрин и остальные не смогли вернуться на О’хан, то начали искать путь к бессмертию. Усиленно велась работа в области генной инженерии в сфере изменения биологии человека. Опыты проводились на местном населении. После многочисленных неудачных попыток, в числе которых случайное изобретение такого генетического заболевания, как порфирия, учёным удалось добиться некоторых положительных результатов. Бессмертия они достигли, но заплатили большую цену, – я прервал рассказ, собираясь с мыслями, и не зная, как лучше преподнести ту информацию, которую должен поведать. Гонцам, принёсшим дурную весть, обычно отрубали голову. Я вздохнул и продолжил: – Учёные вывели вирус, который и поддерживает в них всех жизнь, но делает их неполноценными, Физически они стали слабы, зависимы от употребления в пищу человеческой крови и потеряли способность к размножению естественным путём.

 Лицо Аделарда превратилось в каменное изваяние. Вести, которые я ему сообщил, шокировали старика. Он какое-то время молчал, а потом попытался подловить меня на лжи:

– А как же ты? Если они не способны к продолжению рода, то, как получился ты?

Этот вопрос не стал для меня сюрпризом. Скорее, я его ждал. Ответил патриарху прямо:

– Я гибрид урсина и трогоуна. Перрин и его окружение называют себя трогоунами – поедателями крови. Урсины – это потомки древних анталайцев, оставшихся на Ярило-3 защищать хранилище и заселявших территории Уральских гор и Сибири. Когда Перрин явился за артефактами, благодаря неожиданному нападению и о’ханским технологиям, получилось подавить сопротивление урсинов и подчинить воле клана. Местных тоже подвергли генной мутации, но сделали из них бойцов и защитников. Урсины стали стражами и компенсировали слабость трогоунов, вызванную вирусом. Однако и урсины вышли не идеальными. Они стали сильными и быстрыми, приобрели звериные инстинкты, но их «побочкой» стала неконтролируемая агрессия. На урсинов пришлось надеть исправляющие ошейники, подавляющие волю. Дальше работа наших учёных велась в направлении устранения побочных эффектов мутаций. К сожалению, положительных сдвигов в этом они не добились. По крайней мере, так дела обстояли двадцать лет назад. – Я усмехнулся и продолжил, – Однако опытным путём удалось выяснить, что эти два модифицированных вида людей совместимы. Женщина урсинка способна дать потомство от трогоуна.

По мере того как я рассказывал, лицо Аделарда теряло краски. Старик оказался явно не готов к таким откровениям, а в сапфировых глазах Кристел, при взгляде на меня, читалась брезгливость. Однако нужно отдать должное старику, взял себя в руки он быстро:

– Много у моего сына таких… э-э-э… детей?

– Из тех, что выжили – ещё двое. Все от разных женщин.

– И все… эм… едят кровь?! – Аделард скривил рот от отвращения, его руки с силой стиснули золочёные подлокотники трона, а костяшки пальцев побелели.

Свита патриарха в панике таращилась то на своего главу, то на меня, словно ожидая гневной бури. Я отметил, что старик умеет держать в страхе подчинённых, видимо, характер у него тяжёлый. Как и у Перрина.

– Да. Все едят кровь, – подтвердил я догадку патриарха, – Такой приказ отдал Перрин. Хоть гибридам это и не нужно, но нам запрещалось каким бы то ни было образом отличаться от остальных членов клана.

Аделард прикрыл ладонью глаза, словно ему даже смотреть на меня противно. Я мысленно усмехнулся. Похоже, счастливого «воссоединения с семьёй» не предвидится. Патриарх, не отрывая руки от лица, спросил:

– Как… Как ты выбрался оттуда?

– В Допру меня телепортировала анталайская ведьма… – теперь я в этом был уверен. Случившееся в последние две недели для меня многое прояснило.

– Не может быть! – хором произнесли Аделард и Кристел.

Старик даже забыл о театральной манерности и привстал с трона:

– Неужели они ещё остались?

Я не успел ответить. Рябь пошла по голографаторной стене, изображение Аделарда моргнуло и погасло, а когда экран зажёгся снова, то оказался поделён пополам. Одна его часть транслировала сигнал из тронного зала, а вот в другой невинно моргали анимешные янтарные глаза Ареллы.