– Чего же вы медлите, – дерзко вскинув подбородок, приняла вызов Эдуарда.

Филипп улыбнулся.

– Не стоит меня дразнить, это чревато последствиями. Я ведь могу быть жесток к строптивым созданиям, пусть даже и прекрасным.

Эдуарде показалось, что она ослышалась. Герцог сделал ей комплимент. Немного покраснев, девушка смущенно опустила глаза:

– Право, вы умеете застать врасплох. Неужели я ослышалась? Кажись, вы назвали меня красавицей, – продолжала иронизировать Эдуарда, сама поражаясь своей смелости.

– Всего лишь прекрасным созданием.

Филипп явно наслаждался словестной перепалкой с девушкой.

– Не могу ответить взаимностью. Вас сложно назвать прекрасным созданием, – хохотнула Эдуарда.

– Называйте меня, как Вам угодно. Эдуарда.

Девушка замерла. Он знал, кто она.

– Как скажите, Ваше сиятельство.

– Ах вы проказница! Зная, кто перед вами, вы все равно продолжали дерзить.

Филипп вновь от души рассмеялся.

– Лучше бы не знала, – вздохнула девушка. Я представляла вас отвратительным старым скрягой с огромной бородавкой на носу и желтыми прогнившими зубами.

– За такие слова Вас можно приговорить к виселице.

В голосе Филиппа слышалось восхищение, но никак не угроза.

– Если бы были с бородавкой и старым, может, и приговорили бы.

– Вам крупно повезло, что это не так! Прежде чем направиться сюда, я приказал убрать свою многолетнюю бородавку.

Теперь настала очередь Эдуарды безудержно залиться смехом.

– А зря! Я полагаю, она была вам к лицу— вытирая слезы смеха, продолжала подтрунивать Эдуарда.

– Если вам так нравятся мужчины с бородавками, при дворе их полно. Могу вас познакомить.

– Вы хотите устроить мою судьбу?

– А она у вас не устроена? Такое милое создание, как вы, не может остаться без мужского внимания.

– Хм. Я предпочитаю на завтрак герцогов без бородавок, а здесь они не водятся. Мне повезло, что я встретила вас.

– Ну, тогда предлагаю проснуться утром вдвоем и позавтракать вместе: вы полакомитесь моей плотью, а я вашей.

По телу Эдуарды пробежала сладостная дрожь при одной только мысли, что она может оказаться с герцогом в одной постели.

– Это огромная честь для простой девушки, как я, – попробовать на вкус Вашу голубую кровь.

– Я думаю, мы найдем компромисс. Я Вам кровь, Вы мне Кони.

При упоминании Кони, лицо Эдуарды ожесточилось. В одно мгновение чудесные волнительные чувства уступили место реальности. И как она могла забыть, для чего он прибыл к Бернарам.

– Вам никогда не заполучить мою Кони, даже если Вы отдадите мне все богатства мира вместе с драгоценной кровью вашего рода.

Не дожидаясь ответа, Эдуарда развернулась и почти что пустилась в бег в сторону дома, оставив Филиппа наедине со своими мыслями:

– Вы уже получили всю кровь моего рода, – сквозь зубы процедил герцог.

Глава 8

Охота.

Объявленная Филиппом охота была назначена на дневное время, и пока гончих собак готовили к выходу в лес, в доме Бернар, впрочем, как и прошлым днем, царила суета и радостное возбуждение. Мужчины торопливо спускались к завтраку, закидывая все подряд, чтобы набить желудки до вечера, а дамы, более обеспокоенные своим внешним видом, примеряли подходящие к данному событию амазонки. Казалось, на какое-то время дом Бернаров превратился в маленький Лувр со всеми вытекающими отсюда развлечениями, блеском и мишурой придворной жизни.

Со своего тайного поста, так вовремя открытого ей Сарой, Эдуарда наблюдала за активной подготовкой. Даже не вооруженным взглядом можно было понять, кто главный среди прибывшей знати. На фоне остальных мужчин Филипп, безусловно, выделялся. И дело было не в статусе герцога, а в его магнетической мужественности. Его благородная осанка, острый взгляд, упрямо сжатые губы говорили о твёрдости характера и несгибаемой воле. А в этот день в высоких сапогах, узких шоссах и жюстокоре, плотно облегающих его фигуру, он, вдобавок ко всему, выглядел еще и крайне сексуально. Эдуарда не без удовольствия отметила, как равнодушен он был по отношению к баронессе, к которой еще вчера проявлял знаки внимания, и как она, огорчённая его холодностью, разочарованно пожимала плечами и жалобно обращалась к своей компаньонке:

– Он явно сегодня не в духе!

– Таковы все мужчины! Они обвиняют женщин в непостоянстве, хотя проявляют его самым возмутительным образом, – сетовала мадам Полин, поддерживая свою наперсницу.

– О, моя милая Полин! Иногда мужчин необходимо оставить в покое, чтобы они почувствовали твое отсутствие и ту пустоту, образующуюся без тебя. И вот тогда на сцене вновь появляешься ты, но уже со своими правилами. Ведь теперь он знает, что значит жить без тебя.

– Что вы хотите этим сказать? Вы уезжаете?

Глупый вопрос собеседницы побудил баронессу снисходительно улыбнуться

– О нет, только не сегодня. Сначала он должен привыкнуть к моему постоянному ненавязчивому обществу. Когда же я пойму, что он неотвратимо привязан ко мне, я исчезну тихо и незаметно, не давая ему не малейших шансов узнать, в чем причина моего внезапного отсутствия. Какое-то время он будет томиться неизвестностью, пытаться выяснить мое местонахождение, но я буду неприступна и пресеку любые попытки увидеться со мной. Когда же он, сгораемый одержимым желанием обладать мною, будет готов на все, вот тогда я и стану владычицей его сердца!

– Вы воплощение коварства! – хохотнула мадам Полин.

Шарлотта довольно улыбнулась.

Эдуарда, слышавшая весь разговор, была поражена, с каким хладнокровием и расчетом баронесса прогнозировала соблазнение Филиппа. Девушка сразу смекнула, что на самом деле никаких искренних чувств Шарлотта к Филиппу не испытывала, а иначе ее разум уступил место сердцу.

Наверняка таких интриганок, как баронесса, при дворе было полно, думала Эдуарда.

– У меня имеется столько замечательных историй одержанных мною побед! Вот там то и кроется коварство, оправданное самодовольством и изличшей горделивостью некоторых знатных господ. Какое же искреннее удовольствие получила я, ваша подруга, заставив исчезнуть безмятежные улыбки с лиц самых самовлюбленных охотников.

При воспоминании о своих жертвах, баронесса сладостно закатила глаза.

– Так значит, вы хотите проучить герцога?

– Ах, душенька! Я лишь хочу доказать ему, что сила женских чар, которые он так часто недооценивает, способна сокрушить даже его неприступную осанку, – самоуверенно заявила Шарлотта.

– Полностью с вами согласна, дорогая баронесса. Вот только сложно же он поддается.

Шарлотта бросила на свою собеседницу испепеляющий взгляд.

– Не нашлось еще на этой земле ни одного мужчины, который сможет долго сопротивляться моим желаниям!

«Ах. Вот значит, как! А ведь вы не менее горделивы, чем ваши жертвы. Так как же в таком случае стоит наказать вас?» – размышляла Эдуарда о попытке Шарлотты усмирить непокорного ей герцога, который, в отличие от других подпавших под ее влияние мужчин, посмеял сопротивляться непревзойденной во всех отношениях баронессе.

– А вот и запоздавшие виконт де Мелён и граф Рено де Мортен!

Тем временем громогласно объявил Филипп, прервав разговор двух женщин и обратив внимание Эдуарды на появившихся мужчин.

– Прошу вас простить нас, ваше сиятельство! Задержались на конюшне, проверяли лошадей.

Поклонившись Филиппу, граф и виконт прошли чуть вперед, ожидая дальнейших распоряжений герцога.

Стоило Эдуарде внимательнее разглядеть графа Рено, как она тут же прониклась к нему симпатией: обладатель полной фигуры, больших смеющихся серых глаз, добродушной улыбки и детских ямочек на щеках, он олицетворял доброту и открытость. Что касалось виконта, то одного беглого взгляда было достаточно, чтобы почувствовать исходящий от него холод. Высокий худой брюнет с непроницаемым лицом и искусственной улыбкой вызывал желание поежиться от пронизывающего ледяного взгляда его бесцветных глаз.

– Вы, а также егерь отправитесь вместе со мной, а все остальные последуют за нами, – приказал герцог.

– Герцог, а какие указания будут к нам?

Игривый тон Шарлотты заставил Эдуарду нахмурить брови.

Филипп улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов, да так соблазнительно, что Эдуарда могла поклясться, что в эту минуту все присутствующие женщины готовы были на него наброситься, сотрясаемые приступом безудержного желания.

– Милая Шарлотта! Для Вас у меня есть только одно задание. Всегда оставайтесь такой же обворожительной, как сейчас.

– О, Филипп! Для вас я всегда буду именно такой!

От досады и возмущения Эдуарда до крови прикусила нижнюю губу, почувствовав при этом в большей степени боль душевную, нежели физическую.

– Ваше сиятельство, а кто будет сопровождать нас – нерешительно подала голос Жанна, подпираемая локтем Сюзанной Вандель. Ее попытка обратить внимание герцога на себя выглядела жалкой и лишенной утонченности, присущей Шарлотте. Как бы ревностно не относилась к баронессе Эдуарда, даже она признавала ее явное превосходство над всеми остальными женщинами, включая и саму Эдуарду.

– Мадемуазель, Жанна, вы последуете вместе с баронессой, а уж она-то позаботиться о сопровождающей вас компании. Ну все, довольно подготовок, выезжаем, – добавил Филипп, обращаясь к своим приближенным, после чего в сопровождении виконта и графа вышел из дома.

После ухода герцога баронесса обернулась к Жанне и, через силу улыбнувшись, спросила.

– Полагаю, вы уже готовы?

– О да, баронесса!

Шарлотта придирчиво оглядела костюмы Жанны, Фани и Сюзанны и, не удержавшись от колкости, заметила:

– Как кардинально отличается здешняя мода от светской. При дворе.

Подчеркнутое превосходство и ирония в словах баронессы вызвали краску смущения на лицах всех троих и хихиканье приближенных Филиппа.

– Да, к сожалению, мы действительно далеки от высшего общества. Но даже если бы вращались там, нам все равно с вами не сравниться, – подобострастно пролепетала Фани.

Баронесса самодовольно улыбнулась и взглянула на Фани чуть теплее обычного.

– Ну что же, дамы и господа, пора бы и мне присоединиться к мужским забавам, – вслух произнесла Эдуарда и пулей выскочила из своего укрытия в надежде опередить герцога и понаблюдать за дворянской охотой.

Эдуарда обладала явным преимуществом, обгоняя герцога и его свиту. Быстрота Кони и знание леса помогли ей добраться до назначенного пункта раньше остальных, и, укрывшись за огромным ветвистым деревом, она стала поджидать.

Наконец заиграла охотничья музыка, и на тропинке появился Филипп в сопровождении виконта, графа и егеря, придерживающего стаю паратых гончих.

– Ну что же, наша задача выгнать дичь на опушку. Наши конные охотники с другими гончими на сворах уже скачут в ту сторону и будут поджидать нас там. Пора трубить второй раз. Начинаем охоту! – приказал Филипп.

Егерь поднял трубу, и вновь заиграла музыка. Не успела Эдуарда вскочить в седло, как клубы пыли окутали все вокруг. Раздался лай собак и ржание лошадей, которые помчались галопом по узким лесным тропинкам. Девушка пустила Кони зигзагами по извилистой дороге в сторону опушки. Местные жители частенько охотились в лесу, но то была иная охота, без гончих, егерей и крупной дичи. Все было намного проще: стрелы и лук, а жертвами, как правило, были зайцы или лисы. Охота на сильных зверей, таких как лось, медведь или кабан, требовала многочисленной стаи обученных, очень сильных и злобных собак, которых у местных жителей не было. А те немногочисленные дворяне, живущие неподалеку от Бернаров, никогда охотой не увлекались. Для Эдуарды, впрочем, как и для остальных членов ее семьи, все это было в диковинку. Именно по этой причине, не имея оружия и должного сопровождения, она не осознавала всей опасности своего положения, пока поднятый из логова волк, преследуемый стаей гончих, не побежал сквозь кустарники прямо ей навстречу. Увидев страшное животное, девушка развернула Кони, и та понеслась во весь опор. Волк мчался со всех ног вслед за ними. Пригнувшись к шее лошади, девушка молилась, чтобы животное настигли гончие. Ее развивающиеся по ветру волосы закрывали глаза, не давая возможности следить за дорогой, поэтому она направила Кони в сторону обрыва, куда напуганная лошадь, встав на дыбы, скинула Эдуарду. Больно ударившись, девушка вскрикнула, а увидев оскалившееся животное, готовое к прыжку, закрыла лицо руками, готовясь к худшему. Неожиданно раздался яростный предсмертный хрип, и животное упало замертво, а девушка испуганно прижалась к дереву.

– Кто бы сомневался, что Ваше любопытство одержит вверх над разумом.

Возмущенный герцог стоял над убитым волком, и его взгляд был страшнее предыдущего оскала животного.

– Я..я..решила прогуляться, – запинаясь, ответила девушка, пытаясь встать. Однако ушибленное бедро давало о себе знать.

Видя искаженное от боли лицо девушки, герцог помог ей подняться.

– Как Вы себя чувствуете?

– Как если бы умерла и заново родилась, – с трудом улыбнулась девушка.

– Благодарю Вас.

– Не стоит. Просто будьте чуть благоразумнее! Вы могли поехать с нами!

– Ах, если бы вы знали мою тетушку, то поняли бы, что она ни за что не подпустила бы меня к вашему обществу.

– Это почему же?

– Да потому что….– не успела Эдуарда ответить, как фыркающая Кони подошла к своей хозяйке и стала облизывать ей лицо.

– Прости меня, дорогая! Я не хотела тебя напугать! – девушка ласково погладила лошадь, а затем вновь переключила внимание на герцога, который в этот момент был бледнее самой смерти и смотрел на них так странно, что девушка содрогнулась всем телом.

– Да что это с Вами? Филипп – несколько раз повторила девушка. Не дождавшись ответа, она подошла к нему вплотную и тронула за плечо. Прежде чем понять, что Эдуарда обращается к нему, прошло несколько минут, и он, наконец, стряхнув с себя наваждение, смущенно откашлялся.

– Простите, у меня так иногда бывает….Я глубоко задумываюсь. Полагаю, это Кони.

– Которую вы хотите у меня отнять.

– О нет, всего лишь выкупить за деньги, причем большие. Но мы не будем сейчас спорить на эту тему, – попытался успокоить ее герцог, видя, что девушка вновь готовится к словесной атаке.

– Давайте вернемся к теме о Вашей тетушке? Кажется, Вы не договорили?

– Если коротко, то для своей семьи я всего лишь прислуга. Мне повезло лишь с Луи, – добавила Эдуарда, а увидев непонимающее лицо герцога, пояснила, – Это сын дяди. Он относится ко мне с искренней добротой.

– Мне ваша семейка сразу не понравилась. Грубость в языке и манерах, алчность в глазах. Нда, не завидное у вас положение. Ни родителей, ни супруга, который мог бы вас защитить, – задумчиво произнес Филипп.

– Не стоит меня жалеть.

Эдуарда даже оскорбилась, почувствов нотки жалости в словах герцога.

– Я и не жалею. Лишь сочувствую. Поверьте, это разные вещи.

– Откуда вы узнали про родителей?

– Ваша тетушка любит поговорить…. Выслушайте меня, Эдуарда, только прошу, не перебивайте.

Девушка кивнула.

– Те деньги, которые Вы выручите с покупки Кони, позволят Вам стать свободной! А я уж позабочусь, чтобы все было отдано вам, но никак не вашим жадным родственничкам.

– Вы опять за свое! Я то думала, что Вы уже поняли, что я ни за что не откажусь от Кони!

Филипп замолчал, подыскивая слова.

– К сожалению, Вам придется это сделать.

– Ни за что! – ахнула девушка, пораженная, с какой мрачной уверенностью и жесткостью он это произнес.

Услышав странный крик, мужчина и девушка попытались понять, что произошло: одна из гончих накинулась на лисицу, загнанную в тот же обрыв, в которой только недавно побывала Эдуарда. Девушка отвернулась, увидев картину жестокой расправы. На месте лисицы могла оказаться она, если бы не Филипп. Вспомнив о своем спасителе, девушка вновь обернулась. Герцог к этому времени уже сидел в седле:

– Возвращайтесь в дом, здесь пока небезопасно.

Филипп развернул лошадь и умчался прочь, ни разу больше не взглянув на девушку.

– Я сама лучше знаю, когда мне вернуться! – крикнула ему вслед Эдуарда, и слезы злости посыпались из её глаз, стекая крупными каплями по щёкам.

Ловко вскочив на Кони, девушка поскакала в сторону реки, но не успела она добраться до нее, как полил сильный ливень, и ей пришлось укрыться под большим ветвистым деревом.

Глава 9

Старушка.

На улице начинало смеркаться, а ливень все не прекращался. Девушке казалось, что прошла целая вечность. Иногда небо разрывала зигзагообразная молния, освещая всё таинственным белым светом, и слышался слабый гул, постепенно усиливающийся и переходящий в прерывистые раскаты. Тогда Кони начинала беспокойно метаться и тревожно ржать.

– Милая, милая Кони, что с тобой – Эдуарда пыталась успокоить возбужденную лошадь, которая вертелась как безумная, иногда вставая на дыбы. Обычно, если ее что-то беспокоило, Эдуарда гладила ее по гриве, и она моментально успокаивалась. Но сейчас все было бесполезно. Девушка стала нервничать, опасаясь, что Кони могла повредиться, когда чуть не упала с ней в обрыв. Эдуарда принялась ее осматривать, не заметив, как медленно поднялся туман, матовой пеленой застилая все вокруг. Лошадь вновь заржала, да так пронзительно, что чуть не оглушила Эдуарду:

– Да что это с тобой?

– Может, она проголодалась? – услышав незнакомый голос, девушка вздрогнула и, обернувшись, увидела позади себя мрачную фигуру женщины в темной накидке. Страх, овладевший Эдуардой, отразился на ее лице и позабавил незнакомку:

– Не бойся, деточка. Я всего лишь хочу переждать ливень. Промокла насквозь, – говоря все это, женщина откинула капюшон и Эдуарда поразилась: перед ней стояла практически старушка. Она была невысокого роста, с копной седых волос и впалыми глазами. Ее бодрый голос так сильно отличался от внешности, что ввел Эдуарду в заблуждение. Пытаясь скрыть свои эмоции, девушка развернулась к Кони, которая продолжала суетиться, с опаской поглядывая на вновь прибывшую. Казалось, даже лошадь почувствовала что-то неладное и засуетилась еще больше.

– Простите за мое удивление. Просто я не думала, что в такое время здесь кто-нибудь может оказаться. Все уже наверняка в своих домах, греются у камина, – объяснилась Эдуарда.

– Это те, у кого есть дом и камин, – пожала плечами старушка и, достав из своего мешка какие-то тряпки, протянула одну из них Эдуарде.

– Согрейся пока. Вижу, как ты промерзла.

Девушка хотело было отказаться, но подумала, что своим отказом обидит женщину. Да и протянутый кусок ткани, похожий на накидку, выглядел весьма соблазнительно в глазах продрогшей до костей девушки. Очередной раскат грома заставил Эдуарду вздрогнуть.

– Боитесь грозы?

Старушка растелила тряпки на еще оставшийся сухой кусок травы и присела передохнуть.

– Не то чтобы боюсь. Просто сейчас в этой глуши, в одиночестве все выглядит как-то зловеще.

– И даже я, – хохотнула женщина, обнажив ряд кривоватых зубов.

– Признаюсь, Ваше появление меня напугало. Да и Кони встревожилась.

– Ах да, лошадь! На, накорми ее, – достав из своего драгоценного мешка какой-то корм, она протянула его Эдуарде.

– Не бойся. Я не стану причинять вред тебе и твоей прекрасной лошади.

Старушка сказала это так искренне, что девушка почувствовала себя виноватой за недоверие во взгляде, которое не удавалось скрыть.

– Благодарю.

Эдуарда протянула Кони еду, и та, на удивление девушки, не сопротивляясь, с удовольствием все съела.

– О, она вроде успокаивается, – улыбнулась Эдуарда, почувствовав невероятное облегчение.

– Спасибо Вам!

– Держи, и ты перекуси.

Старушка протянула ей хлеб, но прежде отломила часть себе и быстро закинула маленький кусочек себе в рот.

– О, вы наша спасительница! – обрадовалась голодная девушка, уже не опасаясь странную лесную путницу.

– Не успеешь доесть последнюю кроху хлебушка, как ливень закончится, – неожиданно предрекла женщина.

Эдуарда недоверчиво покачала головой.

– Как же так? Он такой сильный. Кажется, что до утра не закончится. Ах, как же хочется попасть домой и согреться возле камина с чашечкой чего-нибудь тепленького, – вздохнула девушка.

– Вы, наверное, тоже замерзли, – заботливо добавила Эдуарда.

– О, за меня не переживай. Я привыкла. А твои родители, небось, уже испиреживались за тебя?

– Да нет, у меня их нет, – с грустью ответила девушка.

Старушка замолчала и отвернулась, глядя куда-то вдаль.