Глава 6. И нет нам покоя ни ночью, ни днем…

Утром Женьку разбудила настойчивая трель дверного звонка. Вадим кинулся открывать, шумно протопав голыми пятками, следом прошлепала Марина.

– Я открою! Я открою! – весело кричал племянник. Собираясь на дачу, он всегда походил на радостного щенка, которому предстоит увлекательная прогулка по окрестностям. Женька отлично понимала, почему. Вадим и дома-то никогда сиднем не сидел. У него словно пионерская зорька в одном месте… не станем уж уточнять в каком именно, а на даче… такое раздолье! Крохотный, завалившийся на один бок, домик с большой натяжкой можно было вообще назвать дачей. Женька всегда представляла себе дачу, как нечто среднее между шикарным коттеджем нового русского и сельским пасторальным домиком в стиле à la russe. Эта же покосившаяся развалюха не подходила ни под какую классификацию, кроме… «развалюха». Глиняные стены воняли пылью, а в дождь от них несло грязью и сыростью. Сквозь щелеватый пол лезли мокрицы, комары и прочая «домашняя» живность. Насекомых Женька не то чтобы боялась, но особой любви к ним не питала. А посему предпочитала на дачу не ездить.

Тем более, что кроме Вадима для всех остальных там всегда находилось невероятное количество разной работы: выкопать, закопать, перекопать, откопать, переполоть, выполоть, полить, залить, вылить, и так далее. Женька откровенно не понимала, как можно наслаждаться подобным «отдыхом». Руки по локоть в грязи, стоишь себе кверху… ну, понятно чем, спина сгорает на солнце, голову нещадно напекает, но загаром это назвать трудно.

А посему Женька с ними старалась не ездить. Она считала себя настоящим городским жителем. Она не находила никакого удовольствия в отпугивании целого роя мух, которые с садистским наслаждением лезут тебе в рот и нос, в ухи и всякие другие органы чувств. Комаров Женька особенно не переваривала. Только спадет к вечеру жара, только солнышко зайдет за горизонт и спустится прохлада, развалишься в кресле под ветками яблони, приготовившись расслабиться и подышать мирным свежим воздухом, как тут же над ухом: з-з-з… а потом еще с другой стороны: з-з-з… Отмахиваешься от них, отмахиваешься, потом плюнешь и пойдешь в дом. А ночью какой-нибудь разведчик, из самых смелых и безбашенных: з-з-з-з… только средство от комаров и спасает.

Сон прошел. Женька села на постели, удивленно хлопая глазами. Она помнила, что ночью ей приснился какой-то нелепый сон. Надо же… а вдруг не сон? Женька открыла тумбочку и сунула в ящик нос. Так и есть! То есть, нет! Денег – нет!

Значит, все, что случилось ночью, ей не приснилось. Значит и Кирюшка был. Сейчас, когда сознание работало четко и ясно, случившееся ночью казалось настоящей галлюцинацией. Как в классике – по стене ползет утюг, ты не бойся, это – глюк…

В коридоре послышались голоса, как видно, Вадим все же успел справиться с замком раньше, чем подошла Марина. Потом дверь в комнату открылась и в проем заглянула мама.

– Женечка, ты не спишь? К тебе пришли.

– Ко мне? – Женька в полном недоумении хлопала глазами. Это кого же принесло в такую рань? – Кто?

– Ниночка.

Женька чуть не застонала, но вовремя взяла себя в руки:

– Ма, ты там ей чайку пока сообрази, а я оденусь.

– Как нога?

Женька высунула все еще забинтованную ногу из-под одеяла и покрутила ей, задрав выше головы. Ну, чисто Плисецкая!

– Да нормально, не болит!

– Вот, я же говорила! – обрадовалась мать. – Эта новая мазь творит чудеса.

И она скрылась за дверью. «Ну да, мазь», – скептически хмыкнула Женька, выбираясь из постели. Если бы ни Кирюшка… почему-то мысль об этом странном «ангеле» вызвала в ней нечто вроде теплоты и симпатии. «Немного вздорный типус, но все-таки довольно славный», – подумала Женька, скидывая с себя ночную сорочку и натягивая привычные джинсы с кремовой водолазкой.

Прямоугольник окна являл собой не слишком приятное зрелище серой кирпичной стены соседнего дома и таких же серых туч, нависших над городом. На даче сейчас совсем уж неуютно и сыро, Женьку невольно передернуло. Слава Богу, что ей туда ехать не придется. И уж коли ей не суждено сегодня отправиться в Москву, то она бы с огромным удовольствием провела этот день в тишине и спокойствии, с любимой книжкой в руках. Женька закончила одеваться, посмотрела на свое отражение в зеркале и тяжело вздохнула при мысли о Ниночке. Не выйдет поваляться кверху пузом. Придется тащиться через весь город и искать ее пропавшего жениха. Вот ведь незадача.

– Да, затучилось небо, дождя не миновать! – раздалось за спиной.

Женька резво обернулась. Прямо на подушке самым наглым образом сидел Кирюшка, закинув лапу на лапу и сомкнув пушистые пальчики под коленкой. Он оценивающе пялился на девушку, меряя ее профессиональным взглядом.

– А…

– Рот захлопни! – посоветовал ангел. – Ночью, значит, все было в порядке, а теперь что? Уже не рада?

– А ты чего это подглядываешь? – сразу же нашлась Женька. – Это ещё что такое? – она наступала на ангела, размахивая ночной сорочкой. – Я вот тебе сейчас, как…

Кирюшка кубарем скатился с кровати:

– Ну и не надо! Ну и ничего тебе не скажу, раз ты такая противная! – выкрикнул он оттуда, не показываясь на глаза.

Женька постояла несколько секунд, на какое-то мгновенье ей показалось, что она совсем уж сходит с ума. Это же надо: ангел-хранитель! Это у неё-то! А может он врет самым беззастенчивым образом? Может это от лукавого?

Женьке захотелось перекреститься и сплюнуть через левое плечо. Но, во-первых, крещеной она не была, в Бога не верила, в церковь не ходила, а посему… а что, собственное, посему? Во-вторых, в приметы Женька тоже не верила. С детства. Ни в черных кошек, ни в пустые ведра… так что, вроде, и плевать было тоже ни к чему.

– Эй, ты! – позвала она Кирюшку примирительно.

Тот сразу же высунул пушистую головенку из-за кровати и уставился на неё черными бусинками глаз.

– А тебя кто-нибудь, кроме меня, видеть может?

– Ну, не знаю… наверное… если человек… как бы это сказать… верит…

– А давай проверим.

– Ну, уж нет. Ты во мне сомневаешься, думаешь, будто я – галлюцинация, вот и хочешь меня кому-нибудь показать. Я такие хитрости на раз секу… – похвастался он.

– Ну и сиди здесь, а я пошла, – Женька закинула ночнушку в шкаф и вышла из комнаты.

«Итак, во-первых, – рассуждала Женька мысленно, старательно чистя зубы и умываясь, – этот Кирюшка никакая не галлюцинация. Во-вторых, он и правда что-то знает, сказал же он про деньги. В-третьих, он материален, вон как уписывал холодец».

Но вот последнее, как Женьке мнилось, было все-таки галлюцинацией. Бред какой-то. Ангел и холодец. Она на несколько секунд задумалась, глядя на свое отражение в зеркале, потом решительно покачала головой. Да нет, быть такого не может. Это уж ей точно приснилось.

Не приснилось.

– Где мой холодец? – тоном доморощенного трагика вопрошал Юрик. – Кто съел мой холодец? Вадим?!

– Деточку обидели! – Женька закатила глаза.

– Я не ел! – орал из своей комнаты сынуля.

– Он спал! – принялась заступаться за любимого внука бабушка. – Он всю ночь спал!

– А ты откуда знаешь? На часах стояла? – обнаглел от голода Юрик.

– Не смей так с матерью разговаривать! – тут же вставила Марина из своей комнаты.

– Может, это ты съела?

Что-то гулко грохнуло, Марина прибежала из своей комнаты на кухню:

– Я? Обалдел? – Марина вот уже пару месяцев сидела на «диете», правда, пока безрезультатно. Ей, как большинству замужних женщин предсреднего возраста в голову не приходило заняться пробежками или аэробикой. Самый легкий путь – диета и жиросжигающие панталоны на ночь. Правда, здесь возникали некоторые проблемы. Во-первых, панталоны стоили дорого. Семейный бюджет наличие данной вещи в гардеробе никак бы не предусматривал. Во-вторых, из-за отсутствия силы воли Марина смотреть не могла, как остальные члены семьи безнаказанно поедают всякие деликатесы в то время как она сама заваривает себе овсянку. Пару раз она попыталась и всех остальных посадить на такую вот «диету», однако Юрик быстро взбунтовался, и никакие ласковые слова, никакие уговоры и даже окрики не помогли. Ему отъетое пузо было дороже семейных уз.

Ну, все, теперь этот любитель покушать не угомонится до тех пор, пока не узнает правду. Женька направилась прямиком на кухню и остановилась в дверях:

– Я съела, я, и что теперь?

Юрик вопросительно посмотрел на сестренку, открыл было рот, но заметив вызывающий взгляд, рот захлопнул.

– Да нет, ничего, это я так…

– Есть захотела, вот и съела.

Ниночка сидела за столом, перед ней уже стояла большая кружка с горячим чаем, на тарелке стопка блинов. Новоявленная невеста поглощала их с бешенной скоростью, словно их у нее вот-вот отнимут. Женька ужаснулась. Если дело и дальше пойдет такими же темпами, то эта красавица к концу их поисков вообще не влезет ни в одно из своих платьев. И придется ей под венец идти не в свадебном наряде, а в мешке из-под картошки…

– Ты что делаешь!? – скорчив грозную физиономию, заорала Женька.

Ниночка хрюкнула, подавилась и закашлялась, краснея на глазах, то ли от натуги, то ли от стыда, что само по себе весьма сомнительно.

– Мама! Я же сказала: чайку! – Женька решительно отставила тарелку с блинами от греха подальше.

– Ей сейчас надо кушать за двоих! – весомо возразила бабушка, решительно приставляя тарелку обратно поближе к беременной невесте.

Ага, Ниночка уже оповестила всех о своем «интересном» положении.

– А я говорю: ей под венец идти, в платье не влезет! – гнула свое Женька, снова отставляя тарелку.

Вбежал Вадим, цапнул пару блинов прямо со злосчастной тарелки и смылся, не успев получить подзатыльник от Марины.

– А я говорю, пусть ест! – кипятилась мать, она напрочь забыла о плите и сковородке, на которой сейчас пеклось очередное произведение кулинарного искусства. – Влезет или не влезет, теперь это уже не важно! Ей надо ребенка кормить! А если её женишок бросит беременную невесту из-за того, что она прибавит пару килограмм… – и она снова попыталась придвинуть тарелку поближе к Ниночке. Женька упрямо вцепилась в другой край.

– Какие там «пара килограмм», у нее же скоро попа будет, как у бегемота! – кричала Женька, не собираясь уступать матери.

– Ага, – вставил Вадим, сунув нос в проем кухонной двери, он уже дожевывал стащенный блин и теперь примеривался к следующему, – и хвостиком будет крутить, как пропеллером – какашки разбрызгивать… я в «Мире животных» видел…

– Иди отсюда, эрудит! – Марина наподдала ему по макушке.

Не известно, чем бы закончилась эта баталия, если бы вопль Юрика не вывел их из состояния затяжного противостояния:

– Мама! Горит!