– Чтобы начать действовать, пока меня не пускают сомнения, живет надежда на вашу ошибку. Я знаю, что она провернула аферу, поэтому буду выяснять, каким образом ей это удалось. И выясню, поверьте, чего бы мне это ни стоило.

– Как скажете. Если вопрос так серьезен, мы можем продублировать тестирование, отправив анализы в другую лабораторию за пределами нашего города.

– Да, – закивал Никита. – Отправьте.

– Приезжайте в понедельник с малышом и его матерью, кровь возьмут у вас троих, это будет вернее.

В коридоре Никиту поджидали отец и мать, о результатах они знали. Не доверяя сыну, который способен сокрыть истину, Ефим Геннадьевич отправился вместе с ним в клинику. Альбина Павловна, боясь стычки между мужем и Никитой, а также полагая, что в ее силах смягчить агрессию с обеих сторон, напросилась в компанию. Как мать, она переживала за сына, жалела его, когда же муж вычислил, что свадьбу отменила Алика из-за Яны, несостоявшаяся невестка в одночасье превратилась в заносчивую мегеру, недостойную Никиты. К Яне отношение было неоднозначным. Да, сын обманул ее, рожать вне брака нехорошо, а родив, будь готова к тому, что мужчина, на которого ты рассчитывала, откажется от тебя и придется растить ребенка одной. Вторая сторона медали отливала эгоизмом: вырастили детей, дали им образование, отказывая себе во всем, а они забыли о родителях, пару раз в году навещают. В этом смысле Яна с внуком упали с неба подарком, иначе недолго от одиночества сдвинуться или от тоски умереть.

Сын, не останавливаясь, пошел к выходу, за ним последовали остальные.

– Договорился с доктором? – с подтекстом спросил Ефим Геннадьевич, очевидно подразумевая, что Никита дал взятку за исправления в справке.

– Договорился, – не отрицал сын. – В понедельник возьмут повторные анализы.

– Зачем? – бухтел сзади Ефим Геннадьевич. – Деньги некуда девать? Чего ты уперся, когда всем ясно, кто отец мальчика?

– Завидная уверенность, – буркнул Никита.

– Ты, конечно, можешь хоть сто раз проверять, а нам с матерью достаточно одного раза: это наш внук. Ну, совратил девчонку, так признайся. Вон и Алика тебя кинула, не перед кем теперь форс держать.

– Я докажу… – остановился он, выставив перед папиным носом указательный палец, – что к ребенку Яны не имею отношения.

– Опять! – с досадой ударил себя по бокам Ефим Геннадьевич.

Он хотел продолжить нотацию, неужто надумал женить его на Янке? Но Никита ускорил шаг, про себя негодуя: ему никто не верит! Даже мать с отцом, что же говорить о посторонних? Очутившись на улице, он кинулся к стоянке такси, не желая слышать от отца ни слова более, и, договорившись с водителем, замахал рукой, мол, сюда идите. Никита усадил мать, отец без его помощи забрался в салон.

– Мне на работу, – сказал, – вас отвезет таксист, я оплатил.

– Никита, – строго произнес отец, – ты как хочешь, но девочку с внуком мы не выгоним, они будут жить у нас, раз ты отказался от них.

Вон оно что: папа решил благородно взвалить грех сына на себя. Да он же купается в собственной ответственности, великодушии, долге. Не случись инцидента с сыном, папа закис бы у телеящика, читая в перерывах газеты и ругая всех подряд – от правительства до бомжей, а тут поле деятельности появилось о-го-го, опять же работа на публику, гордость за себя.

Никита захлопнул дверцу, не сказав ни слова, так как стоило только рот открыть – и полилось бы такое, после чего, зная папу, рассчитывать даже на призрачный мир было бы нелепо.

Он упал на сиденье своего авто, запрокинул голову и прикрыл веки. Вот так попался в западню! Как лоха развели! Данную ситуацию никто не разгребет, кроме Никиты, осталось продумать, как это сделать. Очень кстати пришлась командировка: поездка в Австрию даст новые впечатления, освежит голову, и, может быть, Никита додумается до дельных идей.

В понедельник сдали анализы, Яна безумно волновалась за малыша, наотрез отказалась смотреть, как у ребенка берут кровь. Она просто образцовая мать, а Никиту один только ее вид приводил в ярость, что скрыть ему было крайне трудно, оставалось лишь скрипеть зубами от бессилия. Альбина Павловна понесла внука в лабораторию, разумеется, их сопровождал дедушка, без него-то никак нельзя, без него, наверное, даже птички чирикать не будут.

Никита же получил возможность ненадолго остаться наедине с Яной в длинном коридоре, медперсонал, снующий туда-сюда, не в счет. Она стояла у окна кроткая, с выражением обреченности на личике, тем не менее в ее фигуре и позе, в чуть приподнятых плечах, будто Яна при малейшей опасности готова втянуть голову, как черепаха в панцирь, чувствовалось напряжение. Она опасливо косилась на Никиту из-под приспущенных ресниц, тогда как он упал локтями на подоконник, повернул к ней голову и почти медово замурлыкал:

– Ну-с, святая простота, мы одни, скажи, какого черта тебе от меня нужно? Ты же прекрасно знаешь: это твой сын, но не мой.

– Никита, это наш с тобой сын, – пролепетала Яна, стыдливо покраснев.

Еле сдержался, чтобы не влепить ей оплеуху, аж пальцы сжал в кулак со стоном, большего позволить себе не мог, а жаль.

– У меня на лбу написано «идиот»? – озлобленно рявкнул он.

– Зачем ты так…

– У-тю-тю! – издевательски хохотнул Никита. – Ты еще заплачь, овечка невинная. Как он может быть моим сыном, если я с тобой не спал? Ну что молчишь? Или будешь утверждать, будто мы с тобой трахались сутками напролет, а я этого не помню? Матери с отцом, Алике басни ты успешно навесила и радуйся. Пока радуйся. Ты у меня забрала родителей, скомпрометировала перед друзьями и знакомыми, по твоей милости я потерял женщину, которую любил, ты отравила мне жизнь и думаешь, все это тебе сойдет с лапок? Не знаю, каким образом ты смастерила себе сынка, а также чего хочешь, но какова бы ни была твоя цель… Про Данте слыхала? Помнишь, что было написано на воротах ада? «Оставь надежду всяк сюда входящий». Ты меня поняла? (Яна только ниже опустила голову.) Доберетесь сами, я вам не извозчик.

Никита двинул по коридору, широко и быстро шагая, а Яна смотрела ему в спину до тех пор, пока не появились родители. Она не кинулась к сыну, отвернулась к окну, тем временем Альбина Павловна подошла, приговаривая:

– Вот и все. Какой хороший мальчик, почти не плакал, умница наша. Дед, дай плед, я закутаю Никитушку, а то просквозит его в машине… – Тут она заметила слезы на щеках внебрачной невестки. – Яночка, что с тобой? Ну вот, мальчик не плакал, а его мама плачет.

– Где Никита? – поинтересовался Ефим Геннадьевич.

– Сказал, чтоб добирались сами, и ушел, – сквозь слезы выговорила Яна.

– Что тут у вас случилось? – допрашивал он.

– Никита угрожал, что… что… Он меня ненавидит.

Яна разрыдалась, вторым голосом ей вторил малыш. Альбина Павловна принялась качать ребенка, поглядывая на мужа, а у того всегда найдутся слова в защиту сирых и убогих, правда, в несколько грубой форме:

– Не бери в голову. Ненавидит он! Это его проблемы, раньше надо было ненавидеть, когда под одеяло к тебе лез, говнюк. Не реви. Угрозы пускай засунет себе в одно место, засранец, а у тебя сейчас вон главная забота, на руках бабки.

– Люблю я его, – вырвалось у Яны, да с такой болью, что Альбина Павловна позволила себе высказаться при муже:

– И хорошо, Яна, мужчин надо любить, они потом оценят. Никита побесится и к нам придет. Он же какие слова писал по телефону, когда сын родился.

– Нет, не придет, – сказала Яна, вытирая со щек слезы. – И с вами поссорился из-за нас. Я поеду домой…

– И не думай даже! – рыкнул Ефим Геннадьевич.

– Да, Яночка, куда ты поедешь? – затарахтела счастливая бабушка, прижимая к себе долгожданного внука. – Кто тебя там ждет? И как жить собираешься, на что? А у нас тебе и Никитушке будет хорошо. Куда нам четыре комнаты? Да наладится все, наладится. Дед, лови такси, не везти же мальчика на трамвае и троллейбусе, там вирусов полно.

– Спасибо вам, – растрогалась Яна.

Никита собирал чемодан в дорогу, он уже привык, что эту обязанность взяла на себя Алика, но теперь придется отвыкать. Настроение было прескверное, к потрясениям добавилось злословие. Откуда-то распространился слух, что свадьба расстроилась из-за девицы, которая привезла Никите подарок в коляске. Мало того, этот дурак (в смысле Никита) настоял на генетической экспертизе и получил по мордасам. Кто постарался оповестить офисных служащих и зачем? Не Герман, это не его стиль, Яна исключается, потому что вряд ли она с кем-то знакома. Может, Лялька? Она бывает на работе мужа только на корпоративных вечеринках, да и то редко, к тому же дорожит мужем, а тот ей устроит взбучку, если узнает, что она главный виновник сплетен. Значит, и не она. Но народ гудит, будто заняться нечем. Неважно, как коллеги относятся к данному факту, Никите плевать, тему обсосут за пару дней и заткнутся, в конце концов, появление младенцев на свет не преступление. И кому какое дело, сколько он наштамповал детей? Но кто-то старательно муссирует, что ведущий менеджер подонок, его уважают незаслуженно, он портит лицо фирмы – об этом рассказал ему в конце рабочего дня приближенный подчиненный. Разумеется, у Никиты есть «свои стукачи», ведь в век поголовной конкуренции полагаться на одни профессиональные качества опасно.