Характеристика Ларисы вполне удовлетворила Валю, но Виталий! Он же провокатор, не преминул разогреть недовольство Ларисы:

– Кобра?.. Ммм, пожалуй. Она величественная и прекрасная, гибкая и упругая, она бесстрастная и бесстрашная…

– …но смертельно ядовитая, – минорно закончила Лариса. – Вот-вот, портрет Жанны.

Видя, что у нее пар вышел, а к мысли о нежеланных гостях она уже привыкла, Виталий положил руку на плечи Ларисы, упрекнув ее:

– Ты несправедлива. Жанна очень красивая…

– Красота не повод жить с женщиной, которая близка к тяжелому заболеванию из-за чрезмерного употребления алкоголя. Вот увидишь, Валя, она прилипнет к стакану и бутылке.

– У всякой безупречности есть изъян, – нашелся Виталий. – Девочки, работайте, а я позабочусь об истине. Как говорили древние – истина в вине!

Чмокнув Ларису в уголок губ, он ушел, напевая и предоставив девушкам свободу, ведь в его присутствии они не посплетничают. Действительно, стоило ему закрыть дверь, Вале потребовалось немедленно утолить любопытство:

– Кто они такие – Жанна и этот…

– Бородин, – подсказала Лариса, укладывая готовые пельмени на поднос. – Это ее семья погибла при неизвестных обстоятельствах и сгорела.

– Но ты говорила, погибла вся семья.

– Жанны не было на даче, она отрывалась с бойфрендом.

– Бородиным? – уточнила Валюша.

– Нет, – усмехнулась Лариса. – Бородин ходил за ней хвостом, а Жанна его игнорировала. Вокруг нее крутились толстосумы, она предпочитала спать с деньгами, а после трагедии на даче попала в психушку…

– Ужас!

– Недолго там просидела, Бородин вытащил ее, теперь она у него на содержании. Представь: ничего не делает! Я бы с ума сошла. Короче, они сожители… впрочем, как мы с Виталиком. Но мы оформим отношения через месяц!

– Да-да, я знаю.

Лариса слишком часто упоминала о скором замужестве, вероятно, она считала дни до этого счастливого события. В неглупой Валиной головке мелькнула и другая причина: Лариса давала понять, что Виталий занят навсегда. В такие моменты девушке становилось неловко, будто она воровка какая-то.

– Жанна пиявка, – продолжала тем временем Лариса, – которая присосалась к Володьке и пьет из него кровь. Вот посмотришь: выпьет всю и бросит. А он хороший парень, надежный, добрый и безумно любит эту кобру. Жаль, что нет таблеток от любви.

– А сколько ему лет?

– Тридцать два, как Виталику, младше только Алексашка, дружат они с давних пор. Скажу честно, мне жалко Вовку, вот уж правда: любовь зла…

* * *

Стемнело, будто настала глубокая ночь, улицы опустели, притихли, отдыхая после бурного дня. В баре тоже стояла непривычная тишина. Шумная молодежь подтянется позже, и в небольшом зале, оформленном в стиле техно, начнется конец света. Как только поросль хлынет сюда, Володя Бородин сбежит, прихватив Жанну, даже если она превратится в морскую звезду и будет упираться всеми частями тела, требуя остаться.

У белобрысого Бородина добродушное лицо с крупными чертами. Как ни странно, зачастую оно бывает хмурым, правда, к характеру хмурость не имеет отношения, это привычка. Появилась она еще в школе, когда Володе с трудом давались науки, он в буквальном смысле напрягал ум и хмурил лоб. Бородин высокий, этим никого не удивишь. Не стройный – тоже не редкость. Главное, не белоручка. У него собственная строительная фирма – мобильная и рентабельная, хотя больших денег не приносит, но и на небоскребы Володя не замахивается.

Он отхлебывал из крошечной чашечки кофе, который мог проглотить за один раз, запивал глотком холодной воды и откровенно скучал, рассматривая интерьер. Барные интерьеры практически неизменны, следовательно, неинтересны. Ну, допустим, в данном баре столы и стулья из прозрачного пластика – стильно, но что это меняет или добавляет? Дольше всего Бородин задерживал взгляд на Жанне, а она разглядывала дно стакана – у каждого свои пристрастия. Пожалуй, сегодня она слишком увлеклась, Володя призадумался: что она там увидела? Руны, тайные знаки, пентаграммы?

– Ты гадаешь или пьешь? – сказал он, глядя через плечо в зал.

Вошла шумная ватага разноцветно одетого молодняка, похватала стулья и оккупировала один столик. До чего ж они громкие! Бородин поймал себя на мысли, что недалеко ушел по возрасту, но между собой и ребятами чувствовал пропасть. Наверное, он просто стал взрослым, а они – еще дети.

Жанна пропустила мимо ушей вопрос, она была слишком увлечена и беззвучно шевелила губами. Шептала заклинания? И это только первый стакан! Зачем он согласился зайти сюда, зная, что лучше перекрывать Жанне доступ к спиртному? Надо было проявить твердость, сказать «нет», в конце концов, кулаком по столу бабахнуть, но… В том-то и дело! И в этом «но» смысла с причинами полным-полно. Неожиданно она выпила одним глотком коктейль, тару поставила перед барменом:

– Повторите, плиз…

– Хватит! – Бородин решительно, но без раздражения отодвинул стакан. Она никогда не раздражала его, всех это удивляло. Следом спросил, хотя ответ ему, к сожалению, известен: – Объясни, зачем пить, если мы едем на ужин с выпивкой?

– Хочу, – коротко сказала Жанна и потянулась за стаканом. – Моя не любит винище, моя любит…

– Бурду, – сказал он, отодвигая стакан еще дальше.

– Виски, бренди, коньяк, – перечислила она свои предпочтения, при этом была изумлена и раздосадована его упрямством. – Но ты же не даешь! Приходится довольствоваться бурдой. Ну, пожа…

– Нет, – мягко отказал Володя, тем не менее твердо, и посмотрел ей прямо в глаза. Этот взгляд Жанне хорошо знаком, он означал, что точка на ее капризах поставлена жирная. – Нам еще ехать через весь город, никому не нравится, когда опаздывают.

Жанна сложила руки на барной стойке, вздохнула и подняла глаза к потолку. Там висел шарик, инкрустированный зеркальными осколками. Когда здесь начнется столпотворение, шарик заставят крутиться, и зайчики заполнят зал, имитируя праздник.

– Ты же знаешь, Володька, – проговорила Жанна, грустно глядя на шар, – моя не любит ни Алексашку, ни Лариску, ни этого вашего убогого Эдгарика. Наверняка там будет какая-нибудь дура из подружек высокомерной Лариски и этот… ходячий ужас… как его?

– Руслан? Нормальный парень.

Жанна опустила на него свои потрясающие глаза печальной королевы, околдовывающие без гипноза. Она прекрасно знала, что может веревки вить из него, наверное, поэтому и улыбнулась – чувствуя свою власть. Улыбнулась немножко порочно, немножко азартно, а произнесла подкупающе искренне:

– Нормальный там только ты, остальные… Я к остальным причисляюсь. Я не лучше, не-а. Потому что мы все – ничто. Мы пустота в пространстве. Но вот какая штука: пустое место никогда не считает себя пустым, оно всегда занято, даже если свободно… Господи, как не хочется туда идти… Поэтому я и хочу набраться, чтоб голова не сильно варила. Ну, еще чуть-чуть… Вова… м?

Произошло чудо – ей не удалось свить веревки, Вова, не поддавшись на уговоры, отрицательно качнул головой. Что интересно, Жанна не устраивала ему истерик, когда получала отказ (а все думали иначе), кстати, слово «нет» она слышала от него редко. Собственно, могла настоять на своем, но Жанна распластала руки на барной стойке и со стоном смертельно уставшего человека легла одной половиной лица на матовую поверхность. Неважный симптом. Бородин догадывался, почему она в угнетенном состоянии, только поход к Витальке не отменит. Он наклонился, приложил губы к длинной шее и шепнул:

– Не заводись, ладно?

– Я разве завожусь? Просто мне трудно, мучительно находиться с ними. Я им не верю, понимаешь? Не-ве-рю-ни-ко-му, – пропела Жанна. – И подозреваю всех-всех-всех… Я не получила ни одного внятного объяснения: по-че-му? Но кто-то же это сделал! Кто-то с поразительной, редкой жестокостью… И ни один человек мне не объяснил – почему, за что!

– Чшш… – Володя притянул ее, обнял. Целуя в висок, он прилежно переубеждал Жанну не первый и даже не десятый раз: – Это твои фантазии. Чтоб обвинить, нужны доказательства, а у тебя…

– …их нет, – закончила Жанна.

Отстранившись, она посмотрела в его глаза, ища сочувствия, понимания, поддержку. Всегда находила, нашла и сейчас. И на нее вдруг, как соленая океанская волна, сбивающая с ног, накатила совестливость, Жанна почувствовала привкус вины. Но откат все той же волны мешал сказать: прости и потерпи еще чуть-чуть, скоро наступят перемены… Вообще-то, обещать что-либо – дело бесперспективное, Жанна отвернула лицо в сторону, вздохнув:

– К сожалению, нет. Жаль, что нет. Но знаешь, Володька, доказательства могут появиться. Вдруг что-то произойдет и… улики приплыли. Что тогда скажешь?

– Я сейчас скажу: нам пора. Давно пора.

– Хм!

Жанна хоть и фыркнула, но послушно слезла со стула и направилась к выходу, натягивая вязаный жакет. Бородин выпятил губу. Как! Не настояла на второй порции бурды?! Так это же слон в лесу сдох!

Он кинул деньги на стойку и поторопился за ней, прихватив сумочку из бисера, которую оставила Жанна. Рассеянностью она не страдала, но раз забыла, то с ней непорядок. Бывает, у нее неожиданно ломается внутри некий механизм, и Жанну несет без тормозов. Володя научился приостанавливать этот процесс, заметив депрессию, он не теряет бдительности и безошибочно угадывает, когда нужно быть рядом.

Она забралась в салон автомобиля и, увидев на своих коленях сумочку, которую положил Володя, всплеснула руками, затем подняла на него виноватые глаза. Захлопнув дверцу, он перешел на место водителя, перед тем как тронуться в путь, покосился на задумавшуюся Жанну.

Сочетание темно-медных волос и нефритовых глаз – ярко, приметно, эклектично, но только не в ее случае. В выточенных чертах Жанны прижилось нечто колдовское, дьявольское, это же нечто притаилось и в выпуклых губах, которые всегда приоткрыты и с разных ракурсов смотрятся то детскими, то порочными. Один взгляд цепких глаз – и сердце падает вниз. А брови! Их кончики дерзко загнуты вверх, только нежно очерченный овал лица выдает натуру тонкую, чуткую, трепетную. Бородину она виделась именно такой, еще естественной и умной. Пожалуй, у нее мужской ум, как и наблюдательность, а интуиция типично женская. Сплошные достоинства! И один маленький недостаток…

– Мы едем или будем стоять? – проворчала Жанна, глядя прямо.

Это Сашка познакомил друзей с Ниной, а она – с кузиной. Бородин как увидел Жанну, так и – все, втрескался намертво, без надежды, ведь Жанна такая… куда ему до нее! Он приблизиться не смел, тем более намекнуть, мол, ты и я… потом замяться и спросить напрямую: как на это смотришь? Боялся услышать в ответ нечто типа «ха-ха». Но однажды все изменилось. Ее семья погибла, чья-то жестокая рука щедро посеяла смерть, ударив и по Жанне. Когда Володя забрал ее из психушки, она не захотела ехать в родительскую квартиру, а напросилась:

– Можно, у тебя переночую? Не смогу дома…

Знала, что он позаботится о ней, поможет, успокоит. Так и было. Он понимал: одну Жанну нельзя оставлять, поэтому на следующий день не пошел на работу, а руководил рабочими по телефону. Она же лежала на диване, повернувшись лицом к спинке, или подолгу стояла под душем в ванной. А он ставил диски с комедиями и советскими мультиками, приносил чай и нехитрую еду, если Жанна засыпала, выключал телевизор и ходил на цыпочках. На вторую ночь она подала голос со своего дивана:

– Вова, я боюсь одна в темноте… мне страшно…

– Ну, иди ко мне.

Сказал и испугался: вдруг оскорбится и вообще уйдет? А она залезла к нему под одеяло, прижалась… У нее были холодные ноги и холодные ладони, а у него – горячее тело, его тепла хватило на двоих. Так и осталась она у Бородина, но это была уже другая Жанна, которую знал один он.

Володя завел мотор, в то же время озадачившись: с чего это вдруг, не желая ехать на дружеский ужин минуту назад, Жанна теперь стремится попасть туда?