2

— Светка!.. — вдруг услышала невеста за спиной тихий голос.

Она вздрогнула, словно ее испугали, впрочем, Света испугалась на самом деле, сердце бешено заколотилось, а щеки мигом стали алыми.

— Егорка, ты с ума сошел!

Оглянувшись на Егора, она не смогла скрыть восхищения. В свои восемнадцать Света не успела научиться лицемерить, на хорошеньком личике запросто читались мысли и чувства. Улыбнувшись впервые за последние несколько дней, она спросила:

— Как ты пробрался сюда?

— А чего тут пробираться? — Егор присел перед ней на корточки, скрывшись от гостей за накрытым столом. — Все упились, туда-сюда ходят… народу много, разве ж всех упомнишь? Я и костюм для этого случая надел, чтоб не отличаться.

— Егорка… Егор… — шептала Света, держа юношу за руки, и все тридцать семь веснушек смеялись от счастья на ее носу.

Веснушки… они так не нравятся Светлане, но от них в восторге Егор. Света насчитала всего тридцать штук, а Егор тридцать семь… Но вот оба погрустнели…

В эту минуту Андрей подсел к матери. Она была директором школы, что наложило отпечаток на весь ее облик: замордованная училка вкупе с суровым надсмотрщиком. Кира Викторовна восседала за столом с прямой спиной и неприступным видом, ее зоркое око было направлено на кого-то конкретно. Если кто из многочисленных гостей оказывал ей на расстоянии знак внимания — ручкой махал, к примеру, — она мгновенно надевала на лицо приветливую улыбку, затем так же быстро снимала ее. Андрей проследил за взглядом матери и понял, кто так заворожил ее: белокурая девушка с волосами до пояса и чудными искрящимися глазами, она светилась счастьем, красотой, молодостью.

— Кто это? — спросил Андрей.

— Моя бывшая ученица, — угрюмо проворчала Кира Викторовна, не сводя с жертвы убийственных глаз. — Талантливая девочка. Медалистка. С красным дипломом институт окончила. Познакомить?

— Я сам в состоянии. Где отец, ма?

— Хм… Задницу лижет Феликсу. Уже, наверное, мозоли выросли на языке.

— Мама! — укоризненно покачал головой Андрей. — Не надоело тебе? Не заводись.

— Не учи меня жить. Ты вообще… Вон какую невесту упустил.

— Светку? — покривился Андрей. — Да какая из нее невеста, тем более жена?

— Ты весь в отца, ничего не понимаешь и без посторонней помощи ты ноль. Феликс и твой отец в равных условиях были, так вот Феликс смог кое-чего добиться в жизни, а папа наш у него на побегушках. Ума у нашего дурака не хватило. Сейчас бы он мог быть первым. Если б не этот тип, твой отец на многое не решился бы. Феликс вконец испортил его, Петя был другим.

— Ма! За что ты Феликса ненавидишь? Имей совесть…

— Иди ты со своей совестью, знаешь куда? — В зрачках матери сверкнула ненависть.

— И куда?

— К папе!

Ничего не оставалось делать. Мать ненавидела не только Феликса, но и мужа, ребятню в школе, их родителей, даже (иногда так казалось) собственных детей. По ее мнению, все были какие-то несостоятельные, безнравственные и безответственные. Андрей пошел слоняться по ресторану, разговаривал со знакомыми, изредка танцевал. Нет-нет да и задерживал взгляд на одинокой фигуре Риты. Она возила вилкой по тарелке, сосредоточенно думала. «Думай, Рита, думай, — усмехнулся он про себя. — Тебе есть о чем подумать». От нечего делать он вышел покурить, а там… отродье Феликса в лице Германа. Андрей сбежал по ступеням, не желая находиться с ним на одном пятачке, закурил.

— Слушай, Андрей… — спускаясь к нему, сказал Герман. — Кончай к Рите приставать.

— Кончают, знаешь, когда? — грубо парировал Андрей. — Мне это дело нравится, и я не прочь…

— К Рите не лезь, понял? Будешь надоедать…

— Кому? Рите? — сделал наивное лицо Андрей.

— Мне! — закипел Герман. — Мне, Андрюша. Не прекратишь, я тебя с твоим собственным дерьмом смешаю.

— А, понятно. Ты теперь всех хочешь с дерьмом смешать, сам-то в нем давно.

Андрей швырнул только что начатую сигарету и ушел в ресторан. Его чуть не сбил с ног жених, который подбежал к Герману и начал что-то быстро и возмущенно говорить…

— Есть хочешь? — спохватилась Света.

— Может, мне еще и выпить за здоровье твоего мужа? — сердито спросил Егор и сел на место жениха, отвернувшись от нее.

Она тяжко вздохнула, чуть-чуть не расплакалась. Ух, она покажет этому… мужу! Она ему устроит! Тронув Егора за рукав пиджака, жалобно позвала:

— Егор…

Он оглянулся. Веснушки уже не смеялись… Егор жестко сказал:

— Я за тобой. Выйти можно через черный ход, я проверил. Идем.

Он смотрел строго и решительно, наверное, так могут смотреть только в двадцать лет. В первый момент ему показалось, что Света готова сорваться и бежать с ним без оглядки… Но она опустила голову и плаксиво выговорила:

— Не могу.

— Что значит «не могу»? — возмутился Егор и был абсолютно прав. — Что за идиотская покорность? Ты, случайно, не мусульманка?

— Егорушка… ты ведь ничего не знаешь…

— И знать не хочу. Тоже мне, рабыня Изаура!

— Тише, на нас сморят.

— Плевать я хотел… Последний раз спрашиваю: идешь со мной или нет? Учти, не уйдешь сейчас…

— Егорушка, миленький, — затараторила Света, — подожди немножко, совсем чуточку подожди. Я от них скоро освобожусь, и тогда…

— От кого это ты мечтаешь освободиться?

Они были так увлечены спором, что не заметили подошедших Германа и жениха Марата Ступина. Впрочем, Марат уже несколько часов находился в звании мужа. Герман, задавший вопрос, смотрел на парочку насмешливо. Егор отметил, что внешне он здорово похож на отца, Света же пошла в мать — беленькая, маленькая. Идеально подстриженный, в превосходно сидевшем костюме Герман производил впечатление человека крутого, как сейчас говорят, а темные глаза брата Светланы были всегда колючие и придавали лицу холодность.

Егор медленно поднялся. Не удался план! Сжав кулаки, он переводил взгляд с одного на другого, приготовился дать отпор даже физический, хотя понимал всю безнадежность ситуации. Марат, казалось, никак не реагирует на нахала, возмечтавшего увести его жену, а Герман скорчил недовольную мину: такие егоры создают нежелательные проблемы.

— Ну что, парень, хребет тебе переломать? — спросил совершенно без угрозы Герман.

— Герка, попробуй только тронуть его! Я такое тут устрою, такое…

В словах Светы, напротив, угроза прозвучала ощутимая. И выполнить обещание она может. Последние события показали, что Светочка имеет строптивый нрав и упряма до чертиков.

— В чем дело, молодые люди?

Ну вот и отец собственной королевской персоной. А сзади себя Егор почуял пресловутым биополем, а попросту — шкурой, не менее двух жлобов, готовых в узел завязать незваного гостя.

— Да вот, — по-иезуитски улыбнулся отцу Герман, — собрался парниша нашу Светку выкрасть прямо со свадьбы. Романтика зудит в заднице, паря?

«Парниша» с силой сжимал кулаки, ибо зудели как раз они, хотелось врезать в сытую рожу братцу Светки. Железный Феликс с укором взглянул из-под нахмуренных бровей на непокорную дочь, а у той панический страх перемешался с мольбой:

— Папа… я… отпусти его, папа…

— Не шуми, мальчик, — сказал Феликс Егору. — Не стоит портить вечер порядочным людям. Иди за мной.

— Папа, если ты его… я… я не знаю, что выкину! — Она загородила собой юношу.

— Брось, Светка, — презрительно глядя на ее отца, Егор мягко отстранил девушку. — Ничего они мне не сделают. Ну, зуб выбьют, это фигня.

— Вам, молодой человек, никто не собирается выбивать зубы, — добродушно улыбнулся Железный Феликс.

Егор подошел к нему вплотную, вызывающе бросил:

— Я вас не боюсь. Понятно? Не боюсь! Тоже мне, коза ностра!

— Отец, может, парнишку в угол поставить? Или по попке надавать? — предложил Герман. — Гляди-ка, Ромео и Джульетта!

Железного Феликса забавляла самоотверженность юноши, влюбленного в его дочь. Надо же, еще такое случается! Чувства мальчика и девочки ему были не понятны, но он питал к ним уважение, в конце концов, он не зверь и в данный момент глядел на Егора… с любовью. Он просто не мог не любить человека, который любит его дочь, ведь Феликс ради нее готов… А, что говорить! Он поспешил к выходу, так как дети могли заметить слабину: на глаза Железного Феликса навернулись слезы умиления. Молчаливый упрек в сторону Светы — и Егор последовал за ее отцом. Она попыталась остановить папу, догнала его, но Феликс не дал ей и слова сказать:

— А ты потанцуй с мужем. Твоему парню ничего не грозит, поверь. Он уйдет целым и невредимым. Да что вы из всего трагедию делаете? Успокойся, ласточка, иди.

Железный Феликс смерил дочь и Егора по-отечески нежным взглядом и глубоко вздохнул не то с завистью, не то с сожалением:

— Эх, дети, дети…

Когда группа мужчин во главе с тестем скрылась, Марат тронул Свету:

— Пойдем… танцевать…

— Да пошел ты!..

— На меня за что злишься, чудачка?

— Потому что ты козел.

— Да его твой брат заметил, я-то тут при чем?

— И он козел. Еще он скотина. Все вы…

Что с ним разговаривать! Света рванула к выходу. Вот только ей пройти сквозь толпу оказалось значительно сложнее. Всякий норовил оказать невесте внимание: приглашали на танец, отпускали сальные шуточки по поводу предстоящей брачной ночи, лезли целоваться… Ужас! Марат поторопился на помощь, теперь он принял на себя вал острот и пошлостей, прокладывая дорогу локтями.

— Понимаешь, мальчик, — говорил Феликс Егору перед рестораном, — обстоятельства так сложились… Если б не они, клянусь, отдал бы девочку тебе не задумываясь.

— Отдал бы… — усмехнулся Егор. — Она что, шкаф, чемодан, машина, что ее можно запросто отдать? Да нет, к машине вы относитесь наверняка бережней.

— Напрасно ты так думаешь, напрасно. Ступай, Егор… Обстоятельства…

И Феликс с прискорбием вздохнул. Разве он не желает счастья дочери? Боже упаси! К тому же он считает, что в восемнадцать лет выходить замуж рановато, но проклятые обстоятельства…

Света, очутившись