Только шелковое сердце, шелковое сердце

Никогда не будет любить.

Катя так резко развернулась на стуле в сторону караоке, что едва не свалилась на пол. Перед экраном стояли двое, и один, судя по форменной сиреневой рубашке, был работником заведения, а второй – высокий, светловолосый, подчеркнуто дорого одетый – держал в руке микрофон. Катю словно обожгло.

– Ну и что ты мне лечишь, Вить? – спросил светловолосый. – Все работает.

– Вы погромче попробуйте, Эльдар Сергеевич, – хмуро посоветовал парень в фирменной рубашке. Эльдар… Катю словно в прорубь бросили. – Фонить начинает.

– Когда они громче поют, то им без разницы, фонит оно или нет, – проронил Эльдар и вручил парню микрофон. – На, не умничай.

Да, это в самом деле был он. Катя спрыгнула с высокого стула и, подхватив сумку и бокал с коктейлем, кинулась к нему – Эльдар тем временем стремительным уверенным шагом двинулся в сторону служебного входа, а ди-джей внезапно врубил ритмичную музыку настолько громко, что звать было бесполезно, не услышит. Но Эльдар внезапно остановился, обернулся, и Катя влетела в него, едва не сбив с ног.

– Привет, – промолвила она. – Я Катя Дубцова, помнишь?

На какое-то мгновение Катя испугалась, что он не узнает ее. Эльдар ведет интересную и крайне насыщенную событиями жизнь, с чего ему, в конце концов, помнить какую-то девчонку, которую он видел три месяца назад, пусть даже он и спас ей жизнь? Однако Эльдар улыбнулся и дружески приобнял Катю за плечи.

– Привет, Катюш. Еще бы, конечно, помню. Слушай, вот прямо сейчас не могу говорить. Подождешь часок-другой?

– Подожду, – улыбнулась Катя. Радость нахлынула на нее легкой светлой волной, даже щека перестала болеть. Эльдар махнул одному из помощников, которые возились возле небольшой сцены и, когда к ним приблизился низенький прыщавый юноша, сказал:

– Петь, отведи барышню в вип-кабинет. Катя, давай, не скучай. Скоро буду.

Комната в дальнем крыле клуба, в которую прыщавый привел Катю, оказалась небольшой и довольно уютной. Всю ее обстановку составлял золотистый диван в форме подковы, заваленный грудой пушистых подушек, и низенький столик, на котором уже красовалась вазочка с нарезанными фруктами и френч-пресс с кофе. Когда Катя устроилась на диване, то прыщавый с нарочитой, какой-то липкой предусмотрительностью осведомился:

– Может, что-то покушать? У нас кухня лучшая в городе.

Катя отказалась: злоупотреблять гостеприимством не стоило. Пострадавший экран телефона засветился входящим звонком – Кирилл все не унимался. Прыщавый откланялся, напоследок смерив Катю неприятным оценивающим взглядом скупщика в ломбарде, и, оставшись в одиночестве, она неожиданно вспомнила слова Лизы о том, что у Эльдара обязательно есть какой-то хитрый замысел.

«Ну и пусть», – подумала Катя, сняв сапожки, устроившись на диване и взяв с вазочки крупное темно-красное яблоко. Во всяком случае, Эльдар не станет ее бить просто из-за плохого настроения. След от удара тупо ныл, но печали и обиды почти не осталось. Черт с ним, с Кириллом. Он уже в прошлом, пусть даже еще и не знает об этом.

Эльдар не пришел ни через час, ни через два, и в итоге Катя задремала, уютно угнездившись среди подушек. Ее разбудило прикосновение к щеке – легкое, почти неуловимое. Катя даже не была уверена, что оно ей не приснилось. Но комнату теперь наполнял древесный запах дорогого одеколона, приправленный флером табака и спиртного и, открыв глаза, Катя увидела Эльдара, сидевшего рядом.

– У нас сегодня корпоратив «Газпрома», – с определенной гордостью произнес он. – Сама понимаешь, этим людям надо было подарить свое личное время, – протянув руку, Эльдар прикоснулся к пострадавшей щеке и осведомился: – Это чья работа?

– Моего парня, – сказала Катя и добавила: – Вернее, бывшего парня.

– Того привороженного? – уточнил Эльдар.

– Да, – Катя кивнула и вновь почувствовала горечь понимания того, что во всем случившемся есть только ее вина.

Эльдар криво усмехнулся. Катя увидела, что на столе появилась бутылка коньяка и пузатые бокалы, и подумала, что немного выпивки ей сейчас не помешает. Исключительно в медицинских целях – поможет окончательно изгнать из памяти отвратительный день.

– Это, между прочим, нормально, – сообщил Эльдар, отодвигаясь чуть в сторону, чтобы дать Кате возможность сесть. – Привороженные всегда начинают пить. Причем страшно. Это помогает им сохранить хоть какое-то равновесие между душой и реальностью. Представь, что ты не испытываешь к человеку никаких чувств и он тебе в принципе не нужен, а тебя к нему тянет. Неудержимо. Ты ничего не можешь с этим поделать. И с ним нельзя, и без него нельзя, потому что без него еще хуже, чем с ним. Что остается?

– Наверно, пить, – печально предположила Катя. Эльдар улыбнулся и плеснул немного коньяка в бокалы.

– Правильно. А мы выпьем потому, что я очень рад тебя видеть.

– Я тоже, – призналась Катя, взяв свой бокал в ладони. – Я тоже очень рада.

Должно быть, у коньяка был приятный терпкий вкус элитного напитка – такой человек, как Эльдар, вряд ли стал бы пить дешевку, тем более, угощать ею своих гостей, но для Кати содержимое бокала оказалось чересчур крепким. На несколько секунд у нее перехватило дыхание, потом коньяк рухнул в желудок, обжигая, словно укус пчелы, и, когда Катя снова смогла дышать свободно, все горести и разочарования долгого больного дня начали понемногу терять краски. Эльдар довольно оценил ее состояние и обновил бокалы. Вторая порция коньяка пошла легче.

– Ну, рассказывай, – произнес Эльдар, когда Катя поставила свой бокал на стол и взяла из вазочки мандарин. – Как ты провела эти три месяца?

Катя неопределенно пожала плечами. Откуда-то издали неторопливо плыла смутно знакомая, приторно нежная мелодия. Видимо, корпоратив сотрудников «Газпрома» плавно перетек из официальной части в романтическую.

– Училась. С Кириллом ругалась почти каждый день. Книгу не трогала, – оранжевая спираль мандариновой кожицы упала на пол, но Катя не обратила на это внимания. Она хотела было рассказать Эльдару об убийстве Тани, но потом передумала и полюбопытствовала: – Слушай… Извини, если лезу не в свое дело, но ты на самом деле умирал и ожил, или просто инсценировал смерть и уехал из Турьевска?

Эльдар непринужденно засмеялся. Налил по третьей. Катя послушно осушила свой бокал и почувствовала, как ноги наполняет приятной тяжестью. Хмель заключил ее в мягкие теплые объятия, и впервые за долгое время Катя смогла поверить, что не все так плохо.

– Просто ты обещал тогда рассказать…, – словно извиняясь за неуместное любопытство, промолвила она. Эльдар улыбнулся и расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Катя сидела ни жива, ни мертва. Ее бросило в жар – то ли от выпитого, то ли от взгляда Эльдара, который она не могла понять до конца.

– Вот, сама послушай, – он осторожно взял Катю за руку и положил ее ладонь на грудь – на то самое темное пятно, которое растирал мазью после схватки с бисами. Вопреки ожиданиям, сердцебиения Катя не уловила – зато почувствовала, как где-то в глубине возится что-то маленькое, твердое, усеянное острыми наростами. Эта возня создавала впечатление того, что невидимое нечто крайне деловито занято какими-то невероятно важными вещами, и к нему лучше не лезть со всякими глупостями.

– Еще один магический артефакт, – негромко произнес Эльдар, – который поддерживает мою жизнь. Не спрашивай, я и сам не знаю до конца, кто я сейчас.

Катя и не думала спрашивать. Сейчас, когда Эльдар спокойно, однако очень уверенно, словно осознавая свое право, держал ее руку, ей было одинаково страшно и говорить, и хранить молчание. А потом он вплотную придвинулся к ней, мягко убрал с лица ту самую непослушную прядку, которая всегда выбивалась из прически, и приник к ее губам в поцелуе, и Катя с облегчением подумала, что наконец-то все идет так, как надо.

«А как это – как надо? – вдруг зазвучал в ее ушах незнакомый женский голос. Отчего-то Катя готова была биться об заклад, что он принадлежит Лизе Поплавской. – Ты хоть примерно представляешь, сколько таких вот наивных дурочек он тут укладывает? Да-да, прямо здесь, на этом диване. Что гарсон так на тебя пялился, как думаешь?»

Рука Эльдара неторопливо, словно вступая на неведомую территорию, нырнула под ее тонкий свитер. Кате казалось, что от волнения она сейчас разучится дышать. Романтические переливы музыки за стеной сменило ритмичное пульсирующее бумканье из диджейских колонок. В низу живота стало разливаться трепещущее тепло – то ли от выпитого, то ли от уверенных прикосновений Эльдара, который осторожно стянул с Кати свитер и мягко уложил ее на спину.

«Технически он мертв, дорогуша, – продолжал внутренний голос. Теперь в нем появились язвительные нотки. – Покойник с колдовской батарейкой. И он бессовестно использует тебя для того, чтобы замедлить свое разложение, а ты это с радостью позволяешь. А по факту ты тоже топливо, как очень и очень многие до этого. А утром он тебя высадит у подъезда, уедет, как осенью от института, и забудет, что ты была. Эпизод в биографии, причем весьма и весьма незначительный».

– Неправда, – прошептала Катя. Освободив девушку от бюстгальтера, Эльдар с завораживающе томительной неспешностью принялся покрывать поцелуями ее грудь. Катя закусила губу, чтобы не позволить вырваться сдавленному стону. Ее смартфон на столе засветился входящим звонком Кирилла. Наверно, уже сотым за сегодня.

Молнию на стареньких джинсах заело, и Эльдар безжалостно ее доломал. Подушки полетели с дивана на пол, освобождая место. Покорно откинувшись на спину, Катя решила больше не сдерживаться и полностью раствориться в блаженном наваждении. Музыка билась в стены штормовыми волнами, телефон на столе пискнул и разрядился, а Катя хотела только одного – чтобы это не прекращалось – и, вцепившись в плечи Эльдара, подавалась ему навстречу, растворяясь в едином с ним ритме, и чувствовала, что наконец-то обрела то, что всегда мечтала найти. Наконец-то былью стала не страшная, а хорошая сказка.

Это была не знакомая ей унылая физкультура. Далеко нет. Огненный шар в животе содрогнулся и лопнул, и от нахлынувшей волны наслаждения у Кати потемнело в глазах.

Шторм закончился, и волны мягко вынесли Катю на берег.

Потом она в изнеможении обмякла на диване и, когда Эльдар опустился рядом, еле слышно промолвила:

– Пожалуй, мне надо умыться…

Ей просто надо было хоть что-то сказать: хранить молчание сейчас казалось невозможным, просто физически невыносимым. Задумчиво наматывая на палец длинную прядь ее волос, Эльдар ответил:

– Не спеши, успеется еще. Торопиться некуда.

Но невесомые минуты блаженства утекли без возврата, и реальный мир по контрасту с ними показался неуютным и холодным. Освободившись от руки Эльдара, Катя встала с дивана и принялась одеваться. Жалко сломанную молнию – ходить зимой с расстегнутой ширинкой как-то некомильфо, но что поделать… Не говоря ни слова, Эльдар с изумленным молчанием смотрел, как она натягивает белье, и Катя откуда-то знала, что он не должен ничего говорить, кроме, возможно, вялого и равнодушного «давай, пока». Однако Эльдар потянул к себе рубашку, брошенную на спинку дивана, и с искренней заботой в голосе спросил:

– Кать, что с тобой?

– Ничего, – процедила она сквозь зубы. Если несколько минут назад Катя купалась в расслабленном удовольствии, словно кошка, налакавшаяся теплого молока, то теперь ее неотвратимо заполнял невесть откуда взявшийся гнев. Виноват ли в том был голос, нашептывавший Кате гадости, или что-то еще, но сейчас она всей душой ненавидела Эльдара и понимала, что готова разодрать ему физиономию, если он хоть пальцем к ней прикоснется.

– Катя, – окликнул Эльдар уже жестче. Поправив воротник свитера, Катя подхватила сумку и решительно двинулась к выходу. Сейчас ее направляла чья-то настолько сильная воля, до краешка уверенная в своей правоте, что Катя даже не задумывалась о сопротивлении.

Смартфон с разбитым экраном остался на столе. И черт с ним. Завтра же утром Катя купит новый телефон, с которым не связано никаких воспоминаний. Раз уж рвешь с прошлым, то рви до конца.

Эльдар догнал ее через десять минут, на стоянке перед клубом, где Катя безуспешно высматривала такси среди припаркованных машин. Шел тихий пушистый снег, мороз пощипывал лицо, обещая к утру развернуться во всю силу. Подхватив девушку за локоть, Эльдар резко развернул ее к себе и произнес:

– Лиза, подожди, что с то…

– Я! Тебе! Не Лиза! – рявкнула Катя так, что дворняга, выбиравшая из перевернутой урны какую-то жалкую еду, шарахнулась в сторону, поджав хвост и заскулив с перепугу.

– Оговорился, прости, – сказал Эльдар, не ослабляя хватку. Катя дернула рукой и зашипела от боли, прострелившей ее от запястья до плеча. – Кать, что случилось-то?

И тогда Катя нанесла удар.

Она сама не поняла, что произошло, и готова была поклясться, что ничего не делала, но Эльдара вдруг отбросило от нее, и он отлетел в сугроб. Наваждение тотчас же иссякло, словно некто, руководивший Катей последние десять минут, решил, что задача выполнена и можно уходить – а Катя с ужасом осознала, что каким-то непостижимым образом только что разбила Эльдару нос. Сдавленно ругаясь, он поднялся и, зачерпнув пригоршню снега, приложил ее к лицу; Катя испуганно подошла и протянула было руку, чтоб дотронуться до его плеча.

– Эльдар, прости, я не знаю, что это было, – залепетала она. Кровавые потеки на лице делали Эльдара похожим на того неудержимого монстра, который осенью разорвал пятерку бисов, и это было до того жутко, что у Кати подкосились ноги, и она едва не упала на снег. – Я, правда, не знаю, прости, пожалуйста… Я не хотела…

– Стой ровно, – мрачно приказал Эльдар и знакомым движением запустил руку Кате под волосы. Она ожидала, что земля обморочно поплывет под ногами, как тогда, когда Эльдар в первый раз проверял ее на наличие колдовских способностей, но ничего не произошло, и в движениях, которыми Эльдар ощупывал Катину голову, была только придирчивая требовательность покупателя, со знанием дела выбирающего товар на рынке.

– Больно, – жалобно проговорила Катя. Эльдар отпустил ее, смахнул с лица кровь и талую воду, и жестко скомандовал:

– Пошли.

Потом они ехали через весь город к Катиному дому на окраине, и Эльдар не произносил ни слова. Он закрылся своим молчанием, словно латами и щитом, он был непроницаемой каменной глыбой, и это было настолько необычно и жутко, что Катя, кажется, впервые с момента их встречи окончательно поняла, с кем именно имеет дело, и ей стало страшно до колик. Вжавшись в пассажирское сиденье, она даже дышать боялась. Когда машина остановилась возле ее подъезда, Эльдар некоторое время сидел, не говоря ни слова, лишь задумчиво постукивал пальцами по рулю, отбивая смутно знакомый ритм.

– Ты меняешься, – сказал он, в конце концов. – Книга тебя выбрала, но ей не нравится, что ты человек. И, похоже, ты превращаешься в кого-то другого. Медленно, но верно.

– В кого? – смысл сказанного, похоже, пока до Кати не доходил. Эльдар задумчиво пожал плечами. От темного пятна на стене возле подъезда отделилась человеческая фигура и медленно пошла в сторону внедорожника. Эльдар отстегнул ремень безопасности и произнес:

– Хотел бы я знать…