Глава 4
Тени прошлого

Египет, 1639 г. до н. э.,

время правления последнего фараона

XIII династии Тутимайоса

В этот год боги показали свое истинное лицо. На самом деле они были безжалостны, бессердечны и мстительны. Если, конечно, они не ослепли или не потеряли интерес к собственному творению. Иначе как было объяснить все неисчислимые бедствия, обрушившиеся на Верхний и Нижний Египет в этот проклятый год? Сначала пришла сжигающая все на своем пути Шему – засуха. Вслед за засухой налетела саранча, за ней костлявая рука голода взяла за горло измучившихся жителей. Именно этот момент выбрали гиксосы, дикие кочевники, цари-пастухи, чтобы напасть на ослабевшее царство. Армия фараона из последних сил отразила набег. Но эта победа всего лишь отодвинула неизбежное. И, словно всего этого было мало, Нергал, этот странный чужеземный бог, принес на окраины Египта черную смерть. Шу, Главный Хранитель архивов Верхнего и Нижнего Египта, горько покачал головой. Для Египта – великого и славного Египта – настали страшные времена. Эпоха благоденствия закончилась, и на смену великодушному Ра пришел красноглазый Сет, безжалостный бог разрушения, хаоса и войны. Кому, как не ему, было известно, что ярость Сета безгранична, и если бог-воин решил растоптать Египет, то так тому и быть. Только одного не понимал Шу: почему Ра не защитил свое творение? Почему могущественный Амон, верховный покровитель Фив, не остановил уничтожение их славной страны? Он слушал, как жрецы объясняли, что люди прогневали богов, что они слишком привыкли к беспечной и изобильной жизни, забывая тех, кому обязаны были своим благоденствием. Но так объясняли жрецы…

Шу сидел в спальне своего огромного дома в самом лучшем квартале Фив. Из окон спальни открывался великолепный вид на царственный Нил и дворец правителя Египта и любимого Сына Неба, фараона Тутимайоса. Даже в самое пекло в доме чувствовалась речная свежесть. И рядом с линией горизонта виднелись очертания самого святого места Фив – Города Мертвых. Раньше Шу каждый раз благодарил небо, подарившее ему такую удачу. Он, сын незаметного торговца из Мемфиса, благодаря своим уму и старанию смог сделать блестящую карьеру: стать одним из самых приближенных служителей фараона. Сын Неба, на которого простые смертные не осмеливались даже поднять глаза, лобызая пыль у его ног, благоволил Шу. Именно фараон выделил ему этот дом, а младшая жена фараона Миа помогла его супруге обставить помещение согласно последним требованиям моды. Даже главный интендант королевского квартала Фив Ипур, контролирующий обстановку домов всех высокопоставленных государственных чиновников, не сделал ни одного замечания, а только похвалил тонкий вкус Тени, жены Шу. На что та не преминула ответить, что основная заслуга в декорации принадлежала Миа. Дружба с возлюбленной младшей спутницей фараона только возвысила Тени в глазах главного интенданта. Шу мог только радоваться. Кроме великолепной обстановки своего земного жилища, он уже смог оплатить треть стоимости своего последнего убежища в Городе Мертвых. Близость к фараону помогла ему потребовать одно из самых лучших мест. Рабочие уже пробили в скале две большие погребальные камеры, начали обустраивать вход и расписывать комнату, в которой близкие могли оставить свои приношения и просто передохнуть. И они с Тени любили ездить в Город Мертвых и следить за проведением работ. Это и называлось уверенностью в будущем. Раньше он был убежден, что самым наилучшим образом подготовил тот день, когда его «ка» перейдет далекий горизонт и отправится в последнюю дорогу. Удача улыбалась Шу, и он уже привык быть баловнем судьбы. До недавнего времени, поправил он сам себя. Мужчина поднялся и быстрым шагом вышел из спальни. Теперь его уже не радовали ни вид, открывавшийся из окон, ни нежная голубая, оранжевая и светло-желтая окраска стен с элегантными скульптурными фризами, ни изящная мебель из драгоценного эбенового дерева, которое приходилось привозить издалека – из страны нубийцев. Все это было теперь жалким и никому не нужным тщеславием. И всему этому скоро придет конец…

Шу вышел в сад и наскоро ополоснулся в небольшом бассейне. С помощью верного слуги накинул белую льняную тунику, благоухающую нежным ароматом лотоса. Но снова не испытал никакого удовольствия от этих знаков избранности. Вернулся в дом, Тени уже ждала его перед приготовленным двумя служанками завтраком. Но есть Шу не хотелось. Он наскоро выпил кружку свежего пива с куском пшеничной лепешки, прожевал пару фиников, не чувствуя никакого вкуса, и поднялся.

– Что-то случилось, Шу? Ты болен? – встревоженно спросила Тени и встала вслед за мужем. Маленькая кругленькая женщина, несмотря на ранний час, была уже тщательно накрашена. Аккуратно подведенные сурьмой глаза, легкий налет охры на щеках и ярко-красный кармин на губах придавали лицу торжественное выражение. Легкое бежевое платье с вышитым бирюзой поясом выгодно подчеркивало пышные формы, а легкий звон многочисленных браслетов сопровождал каждое движение Тени. Шу обычно нравилась эта привычка жены с раннего утра выглядеть так, словно она собирается на царский прием, но сегодня и это раздражало.

– Ничего особенного, просто я тороплюсь.

– Но ты же совершенно ничего не съел?! – продолжала беспокоиться жена.

– Я не голоден, – торопливо отмахнулся он от супруги и буквально выскочил из обеденной залы. Любопытство жены ему было совершенно ни к чему. Сейчас важнее всего было сосредоточиться. Он вышел из дома, но на этот раз, вместо того чтобы отправиться привычной дорогой к левому крылу резиденции фараона, где располагались архивы, повернул совершенно в другую сторону. Сначала его путь пролегал через квартал ювелиров и серебряных дел мастеров, потом начались дома победнее. Внизу располагались лавки гончаров, торговцев тканями и всякой всячиной, наверху располагались жилища. Он зашел в одну из лавок. Хозяин без слов показал ему на боковую дверцу. Шу открыл ее и по крутой лестнице поднялся на второй этаж. В помещении царил легкий полумрак, немного света пробивалось сквозь закрытые ставни. Но даже если бы комната была залита светом, Шу не удалось бы рассмотреть сидящего напротив человека. Незнакомец был закутан с ног до головы в черную, непроницаемую ткань.

– Ты нашел то, о чем я тебя просил? – приглушенным тканью голосом спросил он.

– Нет! – боязливо выдохнул Шу.

– Почему? Ты плохо искал? Или ты забыл о нашем уговоре?

– Я ничего не забыл, и я хорошо искал, – начал оправдываться Шу, – но в архивах нет никакого упоминания о…

– Молчи! – резко произнес незнакомец. – Ты забыл, что никогда не должен произносить вслух название предмета наших поисков!

– Извините, – задрожал Шу, – но того, о чем вы говорите, не существует, вас обманули!

Он презирал сам себя, но ничего не мог поделать с ужасом, поднимавшимся откуда-то изнутри, прожигающим и замораживающим одновременно. Голова кружилась, в горле пересохло.

– Меня обманули! Презренный червь! – воскликнул незнакомец. – Ты смеешь претендовать на то, что тебе одному известна правда! Для тебя это всего лишь легенда! Тогда почему ты согласился мне помогать, да еще за плату? Или ты забыл все слитки золота, перекочевавшие в твои бездонные карманы!

Теперь Шу проклинал самого себя. Зачем он согласился помогать этому странному незнакомцу?! Но тогда ему катастрофически не хватало денег. Украшение дома, постройка гробницы – все это стоило очень, очень дорого. Но Тени хотела все самое и самое лучшее. Ей совершенно не хотелось ударить в грязь лицом перед младшей супругой фараона. Они должны были жить в доме, достойном нового положения Шу, и она не хотела разочаровывать Миа. В этот момент и появился странный незнакомец. Он попросил найти для него планы всех самых старых гробниц Города Мертвых в Фивах и Долины Мертвых в старинной столице царства – Мемфисе. Шу все исполнил. Для него, самого опытного и талантливого архивиста, это не составило никакого труда. Вопросов он себе не задавал, да и кого могут интересовать забытые всеми могилы? Незнакомец щедро заплатил. Они с Тени рассказали всем про неожиданно полученное наследство. Радовались они недолго. Через несколько месяцев все золото было истрачено. А строители гробницы требовали вторую треть обещанных денег. Но не это беспокоило Шу. Много бедствий обрушилось на Египет в этом году, но было еще одно, может быть, самое страшное. Кто-то решился потревожить покой самых охраняемых и уважаемых мертвых. Конечно, и раньше воры забирались в гробницы. Но чаще всего это были плохо охраняемые гробницы торговцев, реже – царских чиновников, но никто на его памяти не посягал на гробницы верховных жрецов и самое ужасное – фараонов. И именно на эти гробницы подняли руку осквернители самого священного, что было в Египте, – жизни после смерти. Однако самым кошмарным было не это. Шу даже боялся думать о том, что сидящий напротив незнакомец, которого он, Шу, снабдил всеми планами, возможно, имел отношение ко всему происходящему. Волосы главного архивариуса встали дыбом, смертельная белизна покрыла лицо.

– Испугался, сын шакала! – продолжал тем временем незнакомец. – Итак, говори, когда найдешь обещанное?

– Я не знаю, где искать, – пробормотал Шу. – Поверьте мне, это всего лишь легенда!

– Мне лучше знать, легенда это или нет! Не найдешь – пеняй на себя! А теперь – прочь, трусливая обезьяна!

Шу сам не помнил, как оказался на улице. Еле держась на подгибающихся от только что пережитого потрясения ногах, он поплелся в сторону дворца. Потом остановился, оперся на глиняную стену и подозвал разносчика воды. Неожиданно свежая вода спасительным ручейком пролилась в высохшую глотку, охлаждая пылающие жаром внутренности. Шу приободрился. И уже более уверенным шагом продолжил свой путь. «Это еще не конец», – незнакомец требовал от него найти вещь, о которой сохранились только легенды. Он вспомнил, как совершенно недавно задал вопрос о ее существовании Нектанебу, Верховному Жрецу храма Ра в Гелиополисе. Нектанеб тогда прибыл к фараону с каким-то важным делом. Хотя любое дело, способное оторвать Нектанеба от его храма, должно было быть сверхсрочным и сверхважным. Послушать этих жрецов, так важнее их деяний ничего не существует в мире. Словно нет крестьян, сеющих и убирающих пшеницу; солдат, защищающих границы империи; ремесленников, одевающих, обувающих жителей и создающих сотни других необходимых предметов; торговцев, обеспечивающих процветание царству; строителей, без которых все ютились бы в шалашах; чиновников, обеспечивающих порядок и организующих повседневную жизнь. Именно трудом всех этих людей жил Египет, но всесильная каста жрецов твердила об одном: царство держится исключительно их молитвами. Ко всему этому рациональный Шу относился скептически, но ни с кем, даже с Тени, не отважился бы он поделиться своими мыслями. Внутри себя он был абсолютно уверен в том, что боги никогда и ни за что не прислушались бы к голосу простых смертных. Боги были богами и сами решали, кого наказывать и кого миловать. И если они решили расправиться с Египтом, то никакие жрецы: ни отца всего сущего Ра, ни могущественного Амона, ни светлого Гора, ни милосердной Иштар, ни злобного Сета – не смогут отвратить неизбежное. А им, слабым людям, остается только увертываться от ударов судьбы и спасать то, что возможно спасти. Шу вспомнил, что в ответ на его вопрос Нектанеб только удивленно приподнял брови:

– Почему тебя это интересует, Шу?

– Я всегда увлекался древними легендами, – попытался было уклониться тот.

– Ты уверен, что это всего лишь легенда? – задумчиво произнес Нектанеб.

Шу стало не по себе от проницательного взгляда серых глаз Верховного Жреца. Они были удивительными, эти глаза: серые, с серебряными отблесками, которые оставляет луна на поверхности Нила, и еще они были такими же глубокими и непроницаемыми, как воды Великой реки. Даже сейчас Шу поежился, словно Нектанеб на расстоянии продолжал наблюдать за ним. Большего тогда от жреца добиться не удалось. Он повторил то, что Шу было известно и без него. От этой вещи зависело процветание и благоденствие Египта, но существовала ли она на самом деле, никто не знал. Правда была известна только знаменитому Имхотепу, слава о котором прошла через века, великому предшественнику Нектанеба, Верховному жрецу храма Ра в Гелиополисе, простому смертному, ставшему богом.