– Ну как же они меня достали! – прорычала подруга и в сердцах запульнула косметичку в сумку. – Всё! Сейчас посылаем их к ядрёной бабушке и пусть катятся! Скажу, что извращенца простила и выхожу за него замуж! Не будут же они охранять меня от жениха?
– Эй, погоди! – я поспешила остудить её пыл. – А про телефонные звонки забыла? Если это те самые бугаи, что приходили к тебе после следователя, мы что вдвоем будем делать? Кто им помешает заявиться снова? Может я? Не рассчитывай! Я что-то путаю или они от тебя чего-то хотели? Или уже забыла, как рыдала?
Вспомнив о друзьях покойного, Лиса сникла.
– Ладно, – кивнула, нахмурясь, – близнецов оставляем. Но как что-нибудь выяснить, если они висят на хвосте?
– Не они висят на хвосте, а мы ездим на их машине, – поправила я. – Делаем так… Сначала попробуем ещё раз позвонить Бублику…
– Послушай, Жужу! – перебила вдруг Алиска, хватая меня за руку. – Мне кажется, я его видела…
– Когда?
– Сегодня… – и она сделала круглые глазищи.
– Ты сегодня видела Антона Бубликова? – Я решила уточнить дословно, зная, что Находке в целях безопасности волю фантазии давать нельзя.
– Ну да! Я же спросила тебя про монтёров… Там, в «Ормитс… корпорейшн»…
Я никак не могла сформулировать наводящий вопрос, поэтому только моргала.
– Там в коридорчике три мужика в красных спецовках провода какие-то тянули… или ещё чего… Ну электрики! И мне показалось… там был Бубликов. Тоже в спецовке…
В общем-то, отливать такие пули у Находки в порядке вещей. Она и сама понимала, что то, о чём говорит, больше смахивает на бред, поэтому голос звучал не очень уверенно.
– Бублик? – переспросила я и, не удержавшись, фыркнула. – Электрик? Да он вилку в розетку воткнуть не в состоянии! Если он только за провод возьмётся – в радиусе пяти километров всё замкнёт! И непременно пожар случится! Всё, прощай, «Ормитс Стэт корпорейшн!»
И я захохотала. Но Лиса упрямо мотнула головой:
– А если он на задании? От редакции? О котором та скрипучая секретарша говорить не желает? Он мне сам сказал, что хочет узнать, чем Самарин занимался!
Вытерев выступившие от смеха слезы, я пожала плечами:
– В жизни всё, конечно, бывает, но… Попробуй ему набрать, может сейчас ответит?
Подруга сделала пару попыток дозвониться, но журналист не отзывался.
– Маскируется, – сказала я. – Кабелем прикидывается!
Тут даже Лиса рассмеялась.
– Ладно, нет Бублика, давай позвоним Юрке Лапкину. Может он про пробку чего скажет?
– Давай, – согласилась я, – может он меня уже искал, а я-то у тебя… Только я его номер не помню. И сестры его не помню. А телефон я дома забыла… Надо домой заехать. И к Юрке заглянем, вдруг он не на работе? А братьям скажем, что мне вещи кое-какие нужны…
– Ладно, – кивнула Лиса, поскольку делать всё равно было нечего. – Пойдём! Не то наши венгры сюда сейчас сами вломятся!
***
Юрки естественно дома не было. Лапкин вообще всегда возвращался поздно, а иной раз пропадал и по нескольку суток, чем вызывал вполне законное негодование жены Светы. Однако сетовать было не на кого – свой путь в жизни Юрка выбрал сам.
– А служебного телефона не знаешь? – разочарованно почесала в затылке Находка, глядя на мои безуспешные попытки дозвониться на Юркин мобильный.
– Нет, конечно, – пожала я плечами. – Зачем он мне?
Бесцельно потоптавшись по квартире, я сунула в сумку пару подвернувшихся кофточек. Потом полила кактус. Близнецы следили за мной в терпеливом ожидании.
– Ну что, всё? Поехали? – У меня в квартире не было боксерской груши, по телевизору не транслировали ни футбол, ни хоккей, и находиться здесь братьям было скучно. – Ещё за продуктами надо…
Истомившегося близнеца прервал телефонный звонок. Я взяла трубку и неожиданно услышала голос Кусякина:
– Ну, здравствуй, Анна Алексеевна! Куда запропала-то?
– Да всё дела девичьи, Олег Гаврилыч! – осторожно отозвалась я, хорошо понимая, что шеф звонит вовсе не для того, чтобы поинтересоваться моим досугом. – А ты как поживаешь?
– Ты мне нужна! – проигнорировав вопрос, прямо сообщил начальник, и фраза, способная вызвать прилив восторга у большинства незамужних женщин, вызвала во мне негодование:
– Я в отгуле! – Кусякин на том конце провода философски помалкивал, пережидая. Я на всякий случай добавила: – Это нечестно!
Гаврилыч мудро безмолвствовал. Это означало, что особых вариантов у меня нет. Вздохнув, я хмуро буркнула:
– Когда?
– Послезавтра. Ты должна быть в офисе в восемь. А там как бог положит…
– Ладно, – ответила я, давая отбой.
К Рыбёшкино мы подъезжали уже затемно. Вспомнив, что снова оставила дома на тумбочке свой сотовый телефон, я тихо ругнулась:
– Вот же бестолковая! Лиса, – шепнула я ей на ухо, – ты случайно не запомнила Юркин номер? Опять я мобильник дома забыла!
Алиска фыркнула:
– Твоё болезненное пренебрежение к современным средствам связи довольно подозрительно! Шиза прямо! И только не начинай своё…
Не стерпев, я перебила:
– Это у вас болезненное пренебрежение к собственному здоровью! Мобильник, между прочим, признан канцерогеном! Да, да! Не отмахивайся и не морщись! А эта новая дикая забава фотографировать себя везде и во всех прозах вызывает у меня шок. У нашей сотрудницы, у Веры Николавны… Ну ты ее видела… У ее подруги племянник разбился. Полез зимой на крышу пятиэтажки фотографироваться у ограждения. И что? И сам в лепешку, и у матери инфаркт!
Находка покосилась на меня, малость подумала и хмыкнула:
– Ну и ладно! Забыла и забыла. Не велика потеря! Всё одно твоим телефоном только гвозди удобно заколачивать!
В принципе это была чистая правда. Мой телефон столько раз роняли и стукали, что канцероген давно надо было покупать новый.
Джип остановился. Хозяйка вылезла и, открыв нам ворота, направилась к дому.
– Жрать охота! – заглушив двигатель, сообщил близнец и кивнул брату на багажник: – Давай, Витёк, тащи харчи в дом…
Тот возмущенно хрюкнул и открыл рот, собираясь, вероятно, выдвинуть брату аналогичное предложение, но неожиданно умиротворенную вечернюю благодать прорезал громкий вопль. Орала Находка. Мы испуганно переглянулись и, не сговариваясь, бросились к дому.
Мигом одолев крыльцо, мы ринулись в холл. Близнецы меня конечно опередили. Их широкие спины перекрыли всю панораму, и я не сразу поняла, почему они вдруг остановились и дружно хмыкнули:
– Ни фига себе!
Я живо вылезла на передний план… и охнула. В гостиной всё было перевернуто вверх дном. Шкафы выпотрошены, с полок всё сброшено… Пианино стояло едва ли не в центре комнаты, вокруг него гора растерзанных книг, на перевёрнутое кресло накидана верхняя одежда. Выглядело всё так, будто в дом впустили стадо сильно скучавших орангутангов.
Посередине всего этого великолепия, беспомощно раскинув руки в стороны, стояла Алиска. Она растерянно оглядывалась, явно силясь что-то сказать.
– Обчистили? – неуверенно спросил один из близнецов и поглядел на брата.
Тот поглядел почему-то на меня. Прикинувшись, что не замечаю пытливого взгляда, я попятилась и скользнула к кухне.
Кухня выглядела ещё более плачевно. Шкафчики нараспашку, полки пусты, содержимое банок с крупами на полу вперемешку с картошкой. Меня добила перевёрнутая сахарница, всегда стоявшая на обеденном столе. Это были дотошные воры.
Однако настоящий шок довелось испытать, когда мы добрались до второго этажа. В спальнях были сорваны даже шторы вместе с карнизами, а вот в мастерской…
– Ма-а-ам-м-а! – взревела Алиска, в ужасе хватаясь за голову. – Мама! Что это такое?!
Мастерская выглядела, словно после стихийного бедствия. Все имевшиеся у Алиски краски мирно пузырились в одной большой луже в центре комнаты, образуя затейливые цветовые сочетания. Готовые полотна, обычно стоявшие возле стены, в беспорядке валялись на полу, подрамники поломаны. Эта яркая красочная разруха выглядела так нелепо, что несколько минут мы просто стояли, молча оглядывая разоренные стены.
– Вот блин… – наконец проронил стоявший рядом со мной близнец и ткнул меня локтем. – Ментов надо вызывать…. Обокрали… да, Ань?
– Откуда мне знать? – сердито отдернула я руку. Почему все всегда всё на меня сваливают? Однако, ситуация из ряда вон выходящая и делать что-то надо. Главное – не допустить впадения Находки в меланхолию. – Лиса! – громко позвала я, – что пропало? Давай, не впадай в столбняк! Звонить в полицию?
Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом. Вот только этого не хватает! Мало народу после подобного чувствует себя бодряком, но рыдать и убиваться лучше чуть позже. А то этот… как его?… след остывает!
Меж тем, не дождавшись ответа, близнецы один за другим вышли. Я вздохнула, покачала головой и осторожно обошла вязкую лужу. Поставив на место несколько полотен, оглянулась на Алиску.
– Слушай, – стараясь правильно подобрать слова, спросила я с нажимом: – что ты об этом думаешь?
Подруга отозвалась неожиданно бодрым голосом:
– Думаю, что это полная задница… И почему-то мне кажется, что дальше всё становится только хуже… Ты не находишь?
Поняв, что она в полном творческом сознании, я почти обрадовалась:
– Хочешь сказать, что это… продолжение?
– Вот именно! Зачем в здравом уме дом громить? Шуба на месте, техника на месте, золото валяется на полу! Даже деньги не взяли! Знаешь, Анька, – голос у Лисы вдруг дрогнул, но она справилась,– лучше бы меня обокрали! Ведь они хотят упечь меня в тюрьму! За убийство! Ты же тоже сразу поняла?
В этом месте я чуток запуталась, поскольку размышляла несколько об ином. Заглядывая мне в лицо, Алиска зашептала:
– Они искали тот пистолет… Теперь могу поклясться, что именно из него башку разнесли Самарину… У них есть платье, бокалы с отпечатками, меня опознает секретарша и ещё тридцать человек, остается только орудие убийства… Если они отыскали, куда его запрятал Бублик, то могли сунуть тут под любую тряпку. Я как чувствовала… Вызовем полицию и тогда дело моё – труба…
Слушая Алиску, я вдруг перепугалась до смерти. О пистолете я уже совсем позабыла. Но Лисья догадка здорово походила на правду. Кому-то очень требовалось, чтобы полиция снова здесь побывала.
– А тебе Антошка даже не намекнул, куда его сунул? – дрожа от нервного возбуждения, вытаращилась я.
Я была готова бежать хоть на край света, чтобы забрать проклятое оружие и утопить в местном пруду. Но Алиска, не сводя с меня глаз, медленно покачала головой.
– Задушу чёртового журналиста! – пообещала я, сжимая кулаки. – Вдруг он действительно спрятал его где-то в доме?
Посовещавшись ещё пару минут и оценив сложившуюся ситуацию, мы решили никого не вызывать.
– Чёрт с ними! – махнула рукой Находка, поминая сама не зная кого, – краски куплю, а вещи по местам рассовать недолго!
Я согласно кивнула, испытывая отчего-то облегчение. И всё было бы ничего, если бы по лестнице не зашлёпали вдруг шаги и в мастерскую не заглянул ободряюще улыбающийся близнец:
– Ничего, девчонки, не расстраивайтесь! Полицию мы уже вызвали!
***
Не знаю, что происходит в других подобных случаях, но по звонку в местный отдел полиции о краже в Алискин дом явился старший следователь следственного комитета с двумя помощниками.
– Здравствуйте… товарищ… капитан… – растерянно сказала я, увидев на пороге физиономию Мельникова.
Алиска за моей спиной изумленно икнула. В ответ капитан широко оскалился, словно до смерти рад был нас видеть, мазнул взглядом по стоявшим в сторонке близнецам и кивнул:
– И вам не хворать, Анна Алексеевна!
И прошел внутрь. За ним показались Блинов с Каравайкиным. Вежливо поздоровавшись, они неслышно втекли вслед за начальством.
На лицах братьев Забалегра отразилось недоумение. Однако врожденная склонность венгров не форсировать без нужды события возобладала, и ни один из них и рта не раскрыл, хотя адресованные мне взгляды выглядели довольно красноречиво.
– Слушаю вас, Алиса Венедиктовна! – сказал Мельников голосом лечащего врача из психушки. Далее так и просилось: «Как вы себя чувствуете?», но капитан не внял соблазну. – Что произошло? Кто погром учинил? Надеюсь, не они? – и кивнул на близнецов.
Думаю, можно не уточнять, что вопрос братьям не понравился. Взгляд у обоих стал нехороший и на могучих шеях дружно запульсировали вены. Всё-таки у Мельникова была явная склонность к авантюрам.
– Нет, нет! Это наши друзья… – торопливо затрясла головой Лиса и на правах пострадавшей взялась объяснять: – Мы только что вместе из города вернулись… А тут всё вверх дном!
Мельников внимательно слушал, но излагала подруга не слишком доходчиво. В сравнении с сегодняшним искрометным выступлением в приёмной Змеёныша рассказ казался жалким лепетом второгодника. Видимо Находка совсем выдохлась. И морально, и физически. К приходу следователя мы с ней в прямом смысле слова едва успели отдышаться. Поскольку услышав, какую неоценимую услугу оказали нам братья, со всех ног кинулись искать среди раскиданных вещей пистолет. Конечно, это была всего лишь версия, но если бы она подтвердилась, то, по выражению Лисы, «была бы последним гвоздиком для моего маленького гробика». До прихода следователя мы под изумленными взглядами близнецов судорожно обшаривали дом. Пистолет мы не нашли, зато разворотили всё окончательно.
– Значит, вас не было весь день? – как-то безразлично осведомился Мельников, когда Алиска прекратила наконец мямлить. – Замки были целы?
– Целы.
– Заперты?
Лиса сосредоточилась и заморгала на потолок.
– Калитка была… закрыта… Дверь в дом… тоже… кажется…
Физиономия её приобрела виноватое выражение, и было ясно, что точно она ничего не помнила. Творческая натура, что с неё взять!
– Что ж… – протянул следователь и посмотрел на свои часы. – Макс… Фёдор! Загляните к соседям, поспрашивайте…
Те дружно кивнули и живо удалились. Я украдкой перевела дух.
Теперь, когда капитан остался в одиночестве, складывалось впечатление, что он не знает, что же делать дальше. Оглядываясь, он пересёк гостиную, вышагивая, словно аист, среди разбросанных вещей, и аккуратно пристроился на краешке дивана. Мы тоже дружно засуетились и пристроились, кто куда. Я решила воспользоваться возникшей паузой и вежливо кашлянула:
– Товарищ капитан! Кх-м!.. Наши друзья ведь звонили в местное отделение… Как же вы тут очутились, да ещё так быстро?
Казалось, вопроса Мельников ждал. Придав лицу практически ангельское выражение, он кротко вздохнул:
– Работаем по Самаринскому делу! Можно сказать, и днюем, и ночуем в Рыбёшкино! Так что был рядом, местные сотрудники и передали… Решил сам взглянуть, в чём дело. Нет ли каких новых обстоятельств… – тут он повернулся к Алиске и резко спросил: – Нет новых обстоятельств?
О проекте
О подписке