– У человека с Чёрной Луной – негативная карма прошлого, – пояснил Николай. – От него изначально идёт отрицательное поле. Я это почувствовал, как только вы вошли. Именно Чёрная Луна, или Лилит, толкает человека на путь чёрной магии. Поэтому вы сейчас и сидите тут, передо мной. Соответственно, Белая Луна – это совокупность добрых поступков в прошлых жизнях.

– Не верю я в эти сказки. Прошлые жизни какие-то… Я сейчас живу своей конкретной жизнью и хочу её сильно изменить в лучшую для себя сторону. Давайте уже к делу приступим.

– Воля ваша.

Николай встал и включил музыку. Тихо зазвучала «Кармина Бурана» Орфа.

– Эта музыка помогает мне настроиться на нужную волну. Сейчас вы будете делать то, что я вам буду говорить. После каждого действия вы должны смотреть на меня через эту рамку. Это очень важно. Вам понятно?

– Да.

– Возьмите фотографию Алексея и вашу и сложите их лицом к лицу.

Марина сложила фотографии вместе и после этого стала смотреть через рамку на Николая, который уже вовсе не казался ей милым, добродушным толстячком, с кем она беседовала несколько минут назад.

Как будто сквозь пелену, Марина услышала голос Николая.

– Теперь вставьте эту красную нить в иголку, проткните иглой каждый из четырёх углов, не задевая изображения, каждый раз закрепляя нить узлом.

Марина занервничала, пальцы стали плохо её слушаться, и в какой-то момент она даже уколола палец до крови. Наконец ей удалось скрепить красной нитью первый угол.

Выполнив задачу, она снова стала смотреть на Николая через рамку. Его внешность стала меняться на глазах, – лицо приобрело землистый оттенок, а щёки ввалились.

– Произносите за мной. – Услышала Марина. – Вяжу раба Божьего Алексея с рабой Божьей Мариной узами неразрывными. Аминь!»

Марина повторила за Николаем: «Вяжу раба Божьего Алексея с рабой Божьей Мариной узами неразрывными. Аминь!»

– Теперь следующий угол, – приказал Николай.

Музыка зазвучала чуть громче.

Марина завязала нить на следующем углу, повторяя мантру, и посмотрела на Николая.

Его нос из круглой деревенской «картошки» превратился в хищный острый нос с горбинкой.

Тем временем Марина завязала третий узел и вновь, как было велено, посмотрела на Николая. Его глаза превратились в пустые глазницы, откуда заструился зловещий красноватый свет.

Марина завязала последний узел и, с трудом преодолев страх, снова посмотрела на Николая. Её взгляд упал на руки Николая, его пухленькие короткие пальцы превратились в длинные и костлявые, из которых, как лезвие из ножа с пружиной, стали выстреливать один за другим острые когти.

Музыка зазвучала так громко, что, казалось, ещё чуть-чуть – и лопнут барабанные перепонки.

– Открой конверт, – произнёс Николай.

Марина послушно открыла конверт.

Николай просунул руку в рамку, когтем проткнул фотографии и положил их в конверт.

– Теперь зажги свечу и запечатай конверт воском, – сказал он.

Марина перевернула горящую свечу, воск накапал на конверт и застыл.

– Повторяй за мной. Запечатываю раба Божьего Алексея с рабой Божьей Мариной от глаза злого, от умысла недоброго, от отворота холодного.

Марина повторила заклинание, как под гипнозом.

Пространство внутри рамки вдруг превратилось в полупрозрачное зеркало.

– А теперь полюбуйся на себя, – торжествующе сказал Николай.

Марина увидела своё отражение, – на неё смотрела смертельно бледная женщина с седыми спутанными волосами, обескровленными губами, такая, что в гроб краше кладут.

Марина вскрикнула и потеряла сознание.

Когда Марина очнулась, Николай, снова добродушный и кругленький, суетился вокруг неё и опрыскивал из пульверизатора для цветов.

– Ну что же вы, милочка, так разнервничались, – елейно произнёс Николай. – Мы с вами только в начале пути, а вы так реагируете. Во-о-о-от, вам уже получше?

– А что со мной? – спросила Марина.

– Уже ничего. Вам стало плохо. Может быть, душновато тут у меня.

На столе, кроме конверта и фотографии Леры, уже ничего не было.

– На сегодня мы с вами закончили, – сказал Николай. – Вот, возьмите конверт и дома спрячьте его в укромном местечке. А эту фотографию сложите в другом месте. Она нам понадобится, но позже.

Николай протянул Марине флакон с жидкостью.

– По две-три капли добавляйте Алексею в чай, там, в кофе. Никакого привкуса здесь нет. Надолго он приезжает?

– На десять дней.

– Достаточно, чтобы запустить процесс.

Марина встала, положила конверт, флакон и фотографию в сумку.

– Ну, я с вами прощаюсь, но только на сегодня, – сказал Николай. – Свяжитесь со мной после отъезда этого вашего Алексея. Ну а если что-то срочное, то звоните, конечно.

Марина уже хотела поблагодарить Николая, но тот её прервал:

– Благодарить тут не принято.

* * *

В аэропорту, как обычно, царила суета. Орали младенцы, канючили дети постарше, пара сенильных стариков с умилением смотрела на табло с расписанием рейсов. Время от времени они незлобиво переговаривались, судя по всему, спор вышел из-за пункта назначения.

Алексей сдал багаж и подошёл к Лере, что стояла неподалёку.

– Народу-то! Вроде ещё и не сезон, – сказала Лера.

– Да, пожалуй, пойду уже на паспортный контроль, а то там тоже очередь может быть, – ответил Алексей и приготовил паспорт и посадочный талон.

Тренькнул мобильный Алексея. Он посмотрел на экран, стараясь не показывать эмоций.

– Кто это тебя разыскивает? – спросила Лера.

– Да тарифы всё шлют. Затрахали уже.

– Ты сразу сообщи, как долетишь. А вечером я тебе позвоню.

– Да, конечно.

Снова протренькала смска.

– Хорошо, что у меня самый примитивный телефон, – никаких тебе тарифов по смске, – сказала Лера.

– Тебе навороченный телефон ни к чему, – ответил Алексей, глядя на экран. – Ты же не любишь все эти прикольные игрушки. Прогресс – это для умственно продвинутых. Ну ладно, ладно, шучу.

– Не всем же быть Эйнштейнами, как некоторые.

– Ты езжай домой уже, не жди. – Алексей чмокнул Леру в щёку.

– Ладно, счастливого пути. Как договорились, я позвоню вечером.

– Ну всё. Я пошёл. Пока.

Лера встала поодаль. Она уже собиралась идти на парковку, как вдруг увидела, что её муж кому-то звонит по мобильному и чему-то улыбается. Через секунду он пропал из виду.

* * *

Москва встретила Алексея, как обычно, рыбьими глазами таможенника на паспортном контроле, свинцовым небом и матерящимися соотечественниками.

Алексей вышел из зала прилёта, сел в такси и сразу набрал телефон Марины.

– Марин, привет! Это я. Да, уже в Москве. В такси. Очень надеюсь тебя сегодня увидеть. Ничего, я не устал! Не выдумывай. Во сколько? После восьми в любое время. Жду.

Алексей мечтательно улыбнулся.

Дома он распаковал чемодан, принял душ, протёр с видных мест пыль и принялся накрывать на стол. Только он поставил бокалы для шампанского, тарелки с закуской, швейцарский шоколад и фрукты, как раздался звонок в дверь.

Алексей открыл дверь и увидел Марину. На секунду они застыли, глядя друг на друга.

– Привет. Проходи, проходи, – сказал Алексей.

– Спасибо. Наконец-то мы с тобой реально встретились.

– Да уж. Сколько можно перестукиваться? Да ты проходи в комнату, садись.

– Какая красота! – сказала Марина, с восхищением глядя на стол.

– Ты шампанское пьёшь? – спросил Алексей.

– Ну лучше бы водочки.

Алексей смутился.

– Да шучу я. Неси своё шампанское, – рассмеялась Марина.

Алексей исчез на кухне, а Марина стала с интересом разглядывать интерьер – в стенке много книг, художественных альбомов, в витрине красивая посуда. Алексей вернулся с шампанским и наполнил бокалы.

– Ну, со свиданьицем!

– Уютная у тебя квартира, – сказала Марина, пригубив шампанское. – Извини, у тебя воды не найдётся?

– Да, сейчас, секунду, – сказал Алексей и ушёл за водой на кухню.

Марина быстро достала из сумочки флакон и накапала несколько капель в бокал Алексея.

– Объявляю план-перехват чужого мужа, – тихо произнесла она.

Алексей вернулся из кухни с бутылкой воды.

– Здесь бы ремонт сделать, – сказал он. – Но мы тут не живём, поэтому и смысла вроде нет.

Они допили первый бокал, и Алексей налил по следующему. Марина по-простецки засунула себе в рот сначала одну шоколадную конфету, затем другую. Выпив шампанское залпом, Марина спросила:

– У тебя балкон есть? Я покурить хочу.

– Ах да. Я забыл, – ты же куришь. Конечно, пойдём, покажу.

Алексей провёл Марину на кухню и открыл дверь на балкон. Марина закурила сигарету и слегка поёжилась от холода. Алексей нерешительно приобнял её. И тут Марина повернулась к нему лицом и страстно поцеловала.

– Ты же останешься у меня сегодня? – тихо спросил Алексей.

– В первый день нашего реального знакомства? – игриво ответила Марина вопросом на вопрос.

– Я как будто знаю тебя целую вечность… Мариша… Останься… Ну я прошу тебя.

– Я вообще-то не думала, что вот так, сразу… – притворно смущаясь, сказала Марина.

– Мы же взрослые люди.

– Я столько раз представляла себе нашу встречу.

– А я просто весь уже измучился.

– Какое счастье, что мы нашли друг друга. Рядом с тобой я чувствую себя глупой и счастливой. Ты такой классный! Я сейчас…

Марина подхватила свою большую сумку и отправилась в ванную комнату. Через секунду раздался шум воды.

Из сумки Марина извлекла чулки, пояс, боди и туфли на высоком каблуке. Надев всё это на себя, Марина вдруг спохватилась.

– Чёрт, халат забыла.

Она сняла с крючка халат Леры и напялила его на себя. Халат оказался сильно мал и невыгодно обтянул все её выпуклости.

Тем временем Алексей разобрал в спальне постель и включил романтическую музыку.

– Я иду. Ты готов, Лёшенька? – кокетливо прокричала Марина из ванной.

Покачивая бёдрами в такт музыки, она вплыла в спальню и распахнула халат.

Алексей аж задохнулся от неожиданности:

– Ну, Маринка, ты даёшь. Фантазмы – в жизнь! Ты офигенная красавица!!! Повернись! До чего же ты хороша! Ну иди уже ко мне.

Телефонный звонок прервал идиллию. Алексей поднёс палец к губам.

– Да, Лер. Привет. Ну, конечно, добрался, куда я денусь? Не получила смску? Я тебе сразу отправил. Ну, видимо, затерялась в виртуальном пространстве. Музыка? Да это я ящик включил для фона, пока тут вещи разбираю, – сказал Алексей, поглаживая Марину по бедру.

– С собакой тебе Серёжка скоро поможет, – продолжил он. – Он же послезавтра приезжает. Слушай, я так устал с дороги, голова раскалывается. С утра уже делами займусь. Давай завтра созвонимся. Почему я странный?

Марина стала расстёгивать Алексею рубашку и перешла к молнии на джинсах. Алексей закусил губу.

– Ну, конечно, я тебя люблю и уже скучаю, – с трудом выдавил он из себя. – Да, всё помню, и всем всё передам. Пока. До завтра.

– Я думала, ты ещё час будешь висеть на телефоне, – сказала Марина, надув губки.

– Ну я и так сократил беседу, как смог. А теперь я весь твой, – с придыханием сказал Алексей и стал развязывать бантик на бретельке боди…

Утром, наливая Марине кофе, Алексей сказал, что должен заехать к матери.

– Неохота, но придётся там побыть пару часов, – вздохнул он.

– Ну, мать – это святое.

– Она очень тяжёлый и непростой человек. Уже несколько раз ко мне приезжала во Францию погостить – минимум на два месяца. И всё по известному сценарию. Сначала три дня радости и экзальтации, а потом начинаются бойкоты и голодовки.

– Боже мой! Да из-за чего? – удивилась Марина. – Она же радоваться должна, что к сыну и внуку едет. Ну, как там у неё с невесткой, – это я уж не знаю.

– Просто она приезжает как турист. А у нас там обычная повседневная жизнь. И я, между прочим, не в отпуске. В выходные хочется просто отдохнуть, а ей экскурсии подавай. Ну вот, всё это начинает бродить, накапливается раздражение, и она выбирает того, кто, по её мнению, был недостаточно учтив или, опять же, по её мнению, её оскорбил, что ещё хуже. И все пребывают в страшном напряжении, потому что никогда не знаешь, к чему она прицепится. Иногда скажешь что-нибудь абсолютно нейтральное, а через три дня она всё это перевернёт с ног на голову, сама из-за этого себя накрутит, оскорбится, и понеслась душа в рай… Причём никаких криков или скандалов – всё говорится тихим и ровным голосом. Вот в прошлый её заезд, прикинь, сидим вчетвером в воскресенье, завтракаем. Прекрасный солнечный день, птички поют. Я наливаю ей кипяток в кружку с кофе и оставляю место для молока. Она добавляет молоко и говорит: «Что-то кофе теперь холодный». Я опять доливаю кипяток. Мать говорит: «Теперь слишком горячий». – Разбавляет молоком. После паузы: «Теперь опять слишком холодный». Я добавляю кипяток. Она пробует и говорит: «Теперь нормально». Только все облегчённо вздохнули, как она говорит: «ВРОДЕ БЫ нормально».

Марина рассмеялась.

– Ты мой бедненький! Я так рада, что ты мне всё это рассказываешь. Ведь так важно, чтобы рядом был человек, который тебя понимает и всегда готов выслушать.

– Ты представить себе не можешь, что ты для меня значишь.

Алексей посмотрел на часы.

– Я бы с бо́льшим удовольствием остался тут с тобой на весь день.

– Я тоже. Но у меня есть некоторые дела, а вечером мы снова увидимся. Ты мне напиши, когда будешь от маменьки уходить.

* * *

Мать Алексея, Вера Сергеевна, седовласая ухоженная женщина лет 70, худощавого телосложения, среднего роста, с властными чертами лица и тонкими сжатыми губами, встретила сына сдержанно. Прошёл уже почти год с её последней поездки к сыну во Францию. С тех пор накопилось море обид, да что там, – целый океан – на сына, на невестку, на весь мир, на всех и на каждого по отдельности. В каждом слове, в каждом действии сына и невестки ей видился подвох – попытка её оскорбить и унизить при любом малейшем случае. Каждую невинную фразу, брошенную мимоходом, она анализировала часами, чтобы прийти к единственно верному, с её точки зрения, выводу – фраза хоть и невинная, и вроде как нейтральная, но со скрытым смыслом, который заключался в том, что её вот таким изуверским способом хотят оскорбить и унизить. Обида накапливалась постепенно, подкреплялась неоспоримыми доказательствами. За пару недель отдельные эпизоды складывалась в единое полотно неприятия, недоверия и даже ненависти. Её ничто не радовало, она сама страдала от этого, но ничего не могла с собой поделать. И невестка – тоже та ещё штучка. Отхватила себе такого замечательного мужа, как её сын, и живёт себе припеваючи.

Обо всём этом Вера Сергеевна размышляла, вполуха слушая скучноватый рассказ своего сына о житьё-бытье за истекший период.

Во время традиционного чаепития у Алексея постоянно тренькали смски, и он на них отвечал.

Наконец Алексей встал из-за стола.

– Мам, ну мне пора.

– Ну куда ты так торопишься? Мы так давно не виделись!

– Я ещё заеду на днях.

– Ну, как знаешь, – сказала Вера Сергеевна и проводила сына до лифта.

Вернувшись, она позвонила своей сестре Ольге.

– Оля, привет. Представляешь, Лёшка заезжал. Один заехал, без Леры. Ну, может, и обидела я её чем в прошлый раз, но уж не настолько, чтобы она не навестила. Пока он тут был, она ему всё время смски слала. Видимо, торопила, чтобы скорее уже уходил. Что? Как она не в Москве? То есть как это – не приехала? Я ничего не понимаю. Лёшка очень странно себя вёл – меня практически не слушал, всё время что-то переспрашивал, видно было, что ждёт не дождётся, когда уже уйдёт. И всё на телефон свой ежесекундно смотрел. Чисто зомби. Что-то мне всё это сильно не нравится. Я пока в здравом уме и ничего мне не мерещится. Он сказал, что привёз тебе лекарства. Ты когда к нему заедешь? Завтра? Ну расскажешь потом, как с племянником пообщалась. Всё, пока.

* * *

Вечером Марина снова приехала к Алексею. За ужином она томно посмотрела на него и сказала:

– Ты знаешь, я так по тебе соскучилась. Просто места себе не находила. Поставила твою фотографию на стол в офисе. Вот разговариваю с фотографией, когда тебя рядом нет. А сегодня, когда ждала тебя в метро, увидела тебя на эскалаторе – всё, уже больше ничего и никого вокруг не видела. Это феерическое чувство, со мной никогда ничего такого не было.

– А с бывшим? – спросил Алексей.

– Говорю же, что никогда не было. Я в тебе растворяюсь, я тебя чувствую, как себя.

Алексей встал из-за стола.

– Я сейчас.

Как только Алексей вышел из кухни, Марина быстро подлила ему в бокал с вином жидкость из флакона.

– Смотри, что я тебе привёз, – сказал Алексей, протягивая Марине небольшую бархатную коробочку.

– Это мне? А что там?

– Ну ты открой и увидишь.

Марина открыла коробочку и достала оттуда тоненький золотой браслетик.

– Ой, какая прелесть! – воскликнула она.

Она стала прилаживать его на запястье, но на широкой крестьянской руке браслет смотрелся нелепо.

– Ну я, вообще-то, браслетики потолще, помассивнее люблю. Но этот тоже очень красивый. Ой, Лёшка, ты меня балуешь! Я тебя так люблю!

– Я тебя тоже. Не представляю, как я буду без тебя. Через неделю мне уже уезжать. Но я что-нибудь придумаю.

– Да что здесь можно придумать?

– Я по работе езжу в командировки. Будешь ко мне туда приезжать.

– На какие шиши? Ты же знаешь, за съёмную квартиру я плачу, постоянной работы нет, – так, кручусь то здесь, то там.

– Я все расходы беру на себя. Через месяц я еду в Милан. Как тебе Милан?

– Нет, ну я не могу тебя вводить в такой расход. А потом, жена ведь узнает.

– Она бухотчётность не ведёт. Так что готовь загранпаспорт.

– Вряд ли успею. Хотя… У моей Ирки, ну, помнишь, я тебе рассказывала, связи какие-то в ОВИРе. Точно! Она мне за пару недель всё сделает. Неужели мы с тобой будем гулять по Милану вместе? Боже, прямо не верится!

– Может, и в Венецию на денёк заскочим.

– Я всегда мечтала об этом. Но думала, что это никогда не сбудется.

– Для меня началась двойная жизнь. Я от тебя ничего не скрывал. Ты знаешь, что у меня есть жена и сын. А я хочу всегда быть с тобой, я понимаю, что хочу жить с тобой, но я не представляю, как можно сказать человеку, с которым ты столько лет прожил вместе, мол, прости-прощай. Поэтому я могу тебе предложить только такой вариант – встречи в моих командировках, в Москве…

– Я всё понимаю. У тебя есть твои обязательства. Я буду рада каждому мигу, каждой секундочке, когда ты будешь рядом. Мне ничего не надо – только знать, что ты есть, что ты меня любишь, что мы будем встречаться. Я к тебе приеду, куда скажешь, хоть в Магадан. Пешком приду.

– Как я счастлив и несчастлив одновременно, – сказал Алексей, и на его глаза навернулись слёзы.

– Ты такой сентиментальный, Лёшенька. Ну кто же виноват, что у нас случилась любовь? А у меня тоже есть сюрприз! Ты не подглядывай, я сейчас.

Марина взяла в коридоре пакет и направилась с ним в ванную комнату.

– Да, особо тут не развернёшься, – тихо сказала Марина.

Она достала из пакета короткие толстые свечи и расставила их, где смогла. Затем она включила воду и наполнила ванну водой, побросав туда шарики для пены. В каком-то американском фильме она видела, как героиня проделала то же самое. Она зажгла свечи, выключила свет, разделась и залезла в ванну.

– Лёш! Теперь можно! Иди ко мне! – позвала она Алексея.

Алексей открыл дверь в ванную и увидел Марину при свете свечей.

Он быстро разделся и присоединился к ней, второпях ударившись о втиснутую в тесную ванную стиралку.

– Мариша, ты просто сводишь меня с ума, – прошептал он.

* * *

В квартире Веры Сергеевны раздался телефонный звонок.

– Да, Оль. Ну что, видела Лёшку? Лекарства забрала? Какая ещё женщина у него в квартире была? Ну что ты ерунду несёшь? Что значит, «похожа на уборщицу»? У них сроду уборщиц не было. Ладно, если ты сейчас говорить не можешь, поговорим позже.

Вера Сергеевна положила телефонную трубку в полном недоумении.

* * *