– Как мне надоело быть таджичкой!

– Потерпи десять минут, – говорит он, и заводит меня в какую-то гостиницу.

В номере он наконец-то становится собой, убирая пугающий грим. Выйдя из ванной, достаёт из своей сумки… телефон! и звонит какому-то Александру, сообщая, что всё хорошо и завтра будет в Москве. Удивлённо смотрю на него.

– У тебя всё время был телефон? – спрашиваю его.

– Да, а в чём дело?

– Но почему ты не позвонил тогда?

– Когда? И кому я должен был звонить?

– Как кому? Полиции, спасателям. Я думала, у нас просто не было связи!

Он смеётся:

– Даша, ты не перестаёшь удивлять своей наивностью. Ты сколько лет живёшь в Таджикистане?

– Около года.

– И часто ты видела полицейских? А спасателей?

Пожимаю плечами. Действительно, какие спасатели, это же не Россия.

– Отдыхай, – указывает он мне на широкую двуспальную кровать.

По документам, которые он предъявил администратору отеля, мы оказались мужем и женой. Потом пояснил, что документы – подделка, но по ним мы беспрепятственно вылетим в Россию.

– Я в город. Не будешь возражать, если на свой вкус куплю тебе европейскую одежду? Какой у тебя размер?

Я называю и, как только за ним закрывается дверь гостиничного номера, блаженно растягиваюсь на мягкой постели, мечтая только об одном – посетить ванну.

Вечером не узнаю ни себя, ни его. Я так отвыкла от нормальной одежды! С наслаждением ощущаю на теле качественное белье. Он купил даже это! Восхищаюсь брючным костюмом из тонкого трикотажа цвета морской волны, который прекрасно сидит на мне, подчёркивая изгибы фигуры. Куртка с капюшоном пока не нужна, я отложила её в сторону. Но в Москве, он сказал, пригодится. Всё время забываю, что кроме этого мира, есть ещё и другой – Россия, где сейчас настоящая осень. Боюсь верить, что скоро окажусь там.

Я увлечена своим нарядом и своим преобразившимся внешним видом. Но когда обращаю внимание на него, готового к выходу, перехватывает дыхание. На нём стильный тёмно-серый костюм, светлая рубашка расстёгнута у ворота, через руку переброшено длинное мужское пальто. Таким я его никогда не видела. Где тот дикарь из скалистой пустыни с автоматом наперевес, или разговорчивый таджик в национальном полосатом халате и тюбетейке. Даже у Шагиевых я его таким не видела. Он в камуфляжной одежде выглядел военным в отпуске. А теперь передо мной очень привлекательный элегантный мужчина.

– Что-то не так? – задаёт он вопрос то ли мне, то ли остолбеневшей статуе с открытым ртом. Тороплюсь скрыть изумление:

– Всё нормально. Никогда не видела тебя в костюме.

– Я тоже не видел тебя в нормальной одежде, но не смотрю же, как на привидение, – улыбаясь, шутит он, – Идём, самолёт через два часа, аэропорт недалеко, но лучше оказаться там пораньше.

В аэропорту нас ждёт сюрприз. Как только появляемся в зале, навстречу бежит Нурмат. Он кидается к Даниле, хватает его за плечи:

– Брат! Это не я! Клянусь Аллахом, это не я! Поверь, я найду этих гадов!

– Прекрасно, найди, – спокойно и как-то равнодушно, в сравнении с истеричной речью Нурмата, говорит Данила.

– Так ты мне веришь? Я, как только узнал о подрыве, тотчас поехал в Душанбе. Я верил, что ты спасёшься! Я так рад, что с тобой всё в порядке! Детьми клянусь! Я молился Аллаху, чтобы с тобой всё было хорошо.

– Всё! Проехали! Со мной всё хорошо! – раздражённо произносит Данила, отрывая руки Нурмата, судорожно вцепившиеся в его пальто, – Не забывай о нашей договорённости. Всё пока в силе. И если найдёшь, кто это сделал, ты знаешь, как сообщить, – отрывисто бросает он и, взяв меня за руку, направляется к регистрационной стойке.

– Брат! Я так рад! Клянусь, это не я! Поверь мне! – слышится сзади голос Нурмата. Он растерянно стоит посреди зала, не решаясь идти следом.

Уже возле стойки Данила поворачивается и говорит ему:

– Езжай домой, успокой мать.

Напряжение на лице Нурмата сменяется облегчением, он с улыбкой машет рукой и исчезает в толпе. А мы проходим на посадку в самолёт.

Уже в кресле авиалайнера задаю свой вопрос:

– Ты действительно веришь Нурмату?

– Я не верю никому, – коротко отвечает он.

– Я знаю, чем занимаются братья Шагиевы, – признаюсь я, – Скажи, ты занимаешься тем же? У вас похожий бизнес?

Он поворачивает голову ко мне, внимательно смотрит в глаза, словно пытается что-то в них прочесть, молчит.

– Если не хочешь, не отвечай, – говорю, понимая, что пытаюсь влезть туда, куда вход посторонним закрыт.

– Я борюсь с теми, кто занимается подобным бизнесом, – вдруг отвечает он, устало откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза.

– Но не с Нурматом? – настойчиво выпытываю я.

– Я работаю в России, защищаю россиян, и пока бизнес Шагиевых не выходит за границы Таджикистана, их никто не тронет. К тому же он оказывает кое-какие осведомительские услуги, за что неплохо получает, – произносит он, не открывая глаз.

– А где ты работаешь? – не унимаюсь я.

Он устало отрывает спину от кресла, поворачивается ко мне, с ироничной улыбкой произносит.

– Тебе дай палец, по локоть откусишь! Всё хочется знать?

– Как-никак, я твоя жена! – пытаюсь шутить, хотя его кривая улыбка мне не нравится.

– Я военный, работаю на спецслужбы. И храни тебя Бог от подобного мужа, – добавляет он, снова откидываясь в кресле.

«Как сказать!» – думаю я. Если бы я его знала раньше, то совсем не возражала бы против того, чтобы он стал моим мужем. Понимаю: до него я вообще не встречала настоящих мужчин.

* * *

Город Москва. Россия. Октябрь 2013 год

Столица встречает холодным пронизывающим ветром и мелким моросящим дождём. Кутаясь в свою новую куртку, понимаю, что никогда холод не был мне так приятен, а капли дождя не доставляли такого удовольствия. Как же я соскучилась! Здесь даже воздух другой!

– Наслаждаешься? – спрашивает Данила, заметив мою глупую довольную улыбку на лице, подставленном холодным каплям дождя.

– Я очень рада, что вернулась!

– А как я рад! Идём, нас ждёт такси.

Он берет меня за руку, это у него входит в привычку – покровительственно тащить за собой, как ребёнка, – и уверенно движется через площадь. Куда-то делась его дорожная сумка, сейчас в руках небольшой кейс. Интересно, где оружие, как провёз его в самолёте? Или работникам спецслужб разрешается летать с автоматами в сумке? А может, они выбрасывают их за ненадобностью в ближайшей урне? Глупые мысли и приподнятое настроение внезапно исчезают в салоне такси. Я вдруг понимаю, что, оказавшись на родине, не знаю, куда идти дальше и что делать. Данила замечает перемену в настроении:

– Что нос повесила? Радуйся! Ты дома!

– Понимаешь, я не знаю, где теперь мой дом, – тихо произношу я, отворачиваясь к окну, сквозь которое мелькает большой жизнерадостный город, которому дела нет до моих проблем.

– Понимаю. Надира говорила, что тебе особо некуда идти, ты сирота. Пока поживёшь у меня, а там видно будет. Тебе ещё предстоит втянуться в нормальную жизнь, разобраться, что к чему. Я помогу в этом.

– Но почему? Зачем ты это делаешь? Я же тебе никто! – тихо паникуя, произношу я, так как осознаю: действительно, никто.

– Во-первых, за тебя просила моя мать, и я обещал ей позаботиться. А как ты знаешь, у Надиры очень послушные сыновья. Во-вторых, если бы не ты, меня бы не было в живых. Хоть это из-за твоей глупости, но, тем не менее, факт остаётся фактом: благодаря тебе я жив. А в-третьих, по таджикским законам я твой муж, – заканчивает он на шутливой ноте, – Так что, мой дом – твой дом. Правда, он не очень пригоден для приёма гостей.

– Почему?

– Увидишь – поймёшь.

Мы подъезжаем к многоэтажной высотке. С любопытством оглядываюсь по сторонам. Никогда не была в Москве, а Белгород очень отличается от столицы. Мы поднимаемся – на двадцать седьмой! – этаж. Многое сегодня впервые, так высоко я тоже не забиралась.

Он открывает тяжёлую дверь, попадаем в просторную прихожую, где я снимаю куртку и обувь.

– Ну что же, проходи, осваивайся в моей холостяцкой берлоге.

Он пропускает меня вперёд, и я застываю на пороге. «Вау!» Такого помещения я тоже никогда не видела. Вся квартира представляет собой одну огромную комнату, условно поделённую на сектора. Только по покрытию пола понимаешь – там, где начинается плитка, начинается кухня. Роскошный паркет с мягкими пушистыми ковриками – гостиная, а ковролин на невысоком подиуме, где стоит кровать невероятных размеров – спальня. Всю противоположную стену занимают окна, из которых открывается ошеломляющий вид на город. Делаю неуверенный шаг в… кухню? Точно: посредине кухня, налево гостиная, направо спальня.

Данила проверяет холодильник, гремит крышками на плите.

– Теперь я понимаю, почему твоя квартира не приспособлена для гостей, – говорю я, проходя по «комнатам». Трогаю пальчиком мягкую мебель, обтянутую белой кожей, глажу блестящую поверхность столешницы на кухне в бежево-жёлтых тонах, бросаю взгляд на огромную деревянную кровать и встроенный шкаф для одежды. Спальня тоже в светлом кремовом цвете. Вообще в квартире много воздуха, простора, света, несмотря на пасмурный день.

– У тебя действительно никогда не бывает гостей? – спрашиваю я, с замиранием сердца подходя к окну. Открывается такая высота, что кружится голова. Я резко оборачиваюсь и упираюсь в его грудь. Он стоит вплотную ко мне и держит два бокала.

– Ой, прости, – почему-то отшатываюсь, близость смущает.

– Давай выпьем за благополучный приезд. Нужно снять напряжение.

Беру бокал, выпиваю почти залпом. Напряжение мне нужно снять, срочно. Но оно не снимается! Ведь напрягает меня он.

– Гости, конечно, у меня бывают, – рассказывает он, усадив меня за стол, а сам накрывает. Его на плите ждал горячий суп, в духовке – курица, в холодильнике – свежий салат. Выражаю удивление взглядом. Он поясняет: – Я предупредил из Душанбе свою домработницу, когда приезжаю. Она всё приготовила. Так вот, мои друзья иногда остаются здесь ночевать, больше ради экзотики – обалдевают от вида из окна. А подруг отсутствие перегородок нисколько не смущает.

– А родственники, семья?

– Родственники далеко, ты знаешь, семьи нет. Я одинокий волк, и это как раз подходящее логово для такого, как я. Но не переживай: уголок для уединения тебе найдётся.

После обеда он показывает квартиру. Ванна и санузел здесь, к счастью, за закрытыми дверями. Они находятся за стеной, прилегающей к гостиной. За шкафом в спальне находится небольшая ширма из матовых пластиковых панелей. Данила устанавливает её напротив кровати, отгораживая часть спальни.

– Это твоя комната, – указывает мне на кровать и шкаф, – Впрочем, вся квартира твоя, пользуйся, но спать ты будешь здесь.

– Как это! Это же твоя кровать! Я в гостях, и выселю тебя с законного места? Я не согласна!

– Это обсуждению не подлежит! Я прекрасно высплюсь на диване, к тому же меня часто не бывает дома. Хочу, чтобы ты в моё отсутствие здесь чувствовала себя свободно и привычно.

– Как это не бываешь дома? А где?

– Работа, – коротко поясняет он и подходит к шкафу, – Так, сегодня до вечера отдыхаем. Думаю, мы заслужили отдых! А завтра идём по магазинам, покупать тебе, как минимум, зубную щётку. Сегодня обойдёшься какой-нибудь моей футболкой? Договорились?

С улыбкой пожимаю плечами. Как скажете, мой генерал!

Неделю тратим на отдых, развлечения и моё знакомство с «окружающим миром», как он говорит. Во-первых, грандиозный шопинг, где мы приобретаем для меня всё необходимое, точнее, приобретаю я, а он только оплачивает и иногда даёт советы в выборе той или иной вещи. Сначала смущает, что он тратит на меня невероятные суммы, но все попытки к сопротивлению твёрдо пресекаются. К тому же убеждаю себя, что верну деньги, как только найду работу. Он показал ближайший от дома рынок, продуктовый магазин, супермаркет, чтобы в его отсутствие я не терялась.

В один из вечеров мы ходили в кинотеатр. Два вечера просто катались по Москве на его машине, беглая ознакомительная экскурсия, как он сказал. Меня восхищает его машина. Она похожа на ту, что взорвалась в Таджикистане, я ещё посочувствовала, что он потерял свой автомобиль. Это, как всегда, его развеселило: объяснил, что на своём джипе в Таджикистан не ездит, а тот был взят на прокат. Настоящий автомобиль Данилы гораздо больше, мощнее, что ли. Очень сильная гладкая и блестящая, ясно, что дорогая. Кожаная обивка внутри, мягкая и качественная. Я не разбираюсь в марках автомобилей. Но на решётке впереди английское слово «Jeep», как будто так не понятно, что это джип.

Свободные от прогулок и поездок вечера проводим в уютной домашней обстановке, перед телевизором. Я узнаю его с той стороны, которую не знала. Я видела в нём бесстрашного воина, теперь вижу заботливого хозяина, остроумного собеседника, не лишённого чувства юмора, порядочного человека. Я всё время чувствую, что в нём есть нечто необычное, хотя ничего странного. Всё в нём сильно, просто и прямо. И я понимаю, что всё его стороны мне очень нравятся.

Через семь дней он сообщает, что должен уехать. Его не будет дней пять.

– Не скучай. Поброди по магазинам, я оставляю тебе деньги. Хотелось бы, чтобы ты здесь с кем-нибудь познакомилась, начала общаться. Поинтересуйся вакантными местами. Я не гоню тебя на работу, но ты должна заново учиться жить в этом мире, а сидя в квартире, этого не получится, – наставляет меня перед уходом.

– Хорошо, – с грустью обещаю я, понимая: не хочу, чтобы он уходил, боюсь остаться одна, и мне не хочется учиться жить в этом жестоком мире. Мне хорошо, когда он рядом.