Сколько же я здесь нахожусь? Ведь я упала около полудня.

– Мария, не волнуйся, я отвезу тебя, куда тебе нужно и во сколько нужно,– твердо заявил он. – Прошу.

И мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Прямо по коридору находилась огромная двустворчатая дверь, как в старинных замках, наверное, дубовая, тяжелая. Рауль отворил ее на удивление легко.

– Вау! – не удержавшись, воскликнула я.– Как в кино. Откуда это?

Посреди огромного зала с необъятным потолком стоял длинный стол из какого-то полупрозрачного зеленоватого камня. И этот громадный стол с одной стороны был накрыт. Вдоль стола, по обе стороны, стояли мягкие стулья, их спинки были отделаны таким же полупрозрачным камнем. Я насчитала с десяток стульев с одной стороны. Каменные плиты, напоминающие розовый мрамор, по центру выстилали пол зала. Через необычные стены просачивался свет заходящего солнца. Все это смотрелось просто великолепно, шикарно.

– Досталось по наследству,– засмеялся он. – Прошу к столу. Угощайся и не смущайся.

Я опустилась за этот чудесный стол, и вкусный аромат наполнил мой рот слюной. Мне сделалось неловко. Некоторые блюда были мне не знакомы, и я побоялась к ним даже прикоснуться из-за своего смущения. Мое внимание привлекли рыба и овощной салат. Рауль налил мне что-то в высокий бокал и сел напротив. Он смотрел на меня с интересом, прищурив глаза. Я с трудом проглотила немного салата и окончательно стушевалась.

– Я не могу так есть,– честно призналась я, отложив вилку.

– Извини,– он отвел взгляд. – Как рука?

– Не болит,– поразилась я.– Странно, я даже не заметила, когда это произошло.

Выглядела она по-прежнему паршиво.

– Так значит, Мария,– проговорил Рауль, будто все еще не веря, что меня так зовут, и снова устремил на меня испытывающий взгляд.

– Вообще-то, я – Маша. Мария записано в паспорте,– я тоже сузила глаза и нервно затеребила волосы около виска, машинально накручивая их на палец.

– Маша,– задумчиво произнес Рауль. – И как же ты сюда попала, Маша? Ведь это просто невозможно.

– Почему? Где я? – неспешно прожевывая рыбу, я ждала объяснений.

Рыба мне показалась очень вкусной, (а может я сильно проголодалась), но я с аппетитом ее уплетала.

Рауль распахнул в удивлении свои темные глаза и, криво улыбнувшись, изрек:

– Где? Ты в моем мире, Маша. И сюда нельзя попасть за просто так.

Я непонимающе округлила глаза:

– Что значит в «твоем мире»? Я что, не на Земле?

Он негромко грустно рассмеялся, разминая в пальцах хлебный мякиш:

– На земле, только на моей.

– Я не понимаю, объясни,– попросила я.

– К сожалению, на это не хватит времени, тебе пора домой.

– Пожалуйста, пока я ем, расскажи мне чуть-чуть.

Он отрицательно покачал головой, пребывая в своих мыслях:

– Фантастика. Ты… у меня… в гостях.

Его лицо выражало крайнее удивление, граничившее с недоверием. Рауль замолчал, продолжая меня разглядывать. Краска заливала мое лицо под его пронизывающим взглядом и у меня в голове роилась целая туча вопросов. Я не знала, какой вопрос задать первым. Сдается, что он не ответит ни на один. Уплетая ужин, я все-таки не выдержала:

– А почему тут никого нет? Ты живешь один? Где люди? И что за «твоя земля»?

Я захлопнула рот, осознав, что вопросы вылетают один за другим, не давая мне возможности выслушать ответ. Его губы расползлись, обнаружив мое замешательство.

– Отвечаю на твои вопросы. В общем-то, я живу один. Люди есть, но в основном это… персонал. Они ушли домой, так как уже вечер и им пора отдыхать.

– А чем ты тут занимаешься один?

– Живу, работаю, радуюсь.

Еще немного и его улыбка перерастет в смех. Что смешного?

– Все это странно и непонятно,– раздраженно бросила я, поскольку его ответы ничего не объясняли, но порождали еще больше вопросов.

– Да,– коротко согласился он, и в воздухе повисла грусть.

– Почему ты не ешь? – поинтересовалась я.– Между прочим, очень вкусно.

– Аппетита нет,– улыбнулся он, рассеянно прокручивая в пальцах хлебный шарик.

Внезапно на моем лбу проступил пот, и меня прошибла безумная мысль: еда отравлена. Моя вилка со звоном стукнулась о фарфоровую тарелку. Я застыла с открытым ртом и ошарашено уставилась на Рауля. Его глаза почернели и расширились, он вскочил со стула.

– Что случилось, Маша?

– Ты меня… отравил?

Я пыталась справиться с дрожащим голосом.

– Что? – Его дыхание сбилось. – Как тебе такое в голову пришло?!– черные глаза возмущенно сверкнули.

– Ты не ешь…, и я тебя не знаю! Я нарушила твое уединение, и ты мог подсыпать мне что-нибудь! – выкрикнула я, срываясь на визг, и на мои глаза навернулись слезы.

– Ну что ты! – огорченно воскликнул Рауль. – Вот, смотри.

Он наколол вилкой кусок рыбы и проглотил его, практически не разжевав, после чего быстро подцепил салат и отправил его в рот, так же, не прожевав. Затем быстро налил себе в бокал напиток и выпил его одним глотком. Я заворожено наблюдала за его действиями и постепенно успокаивалась.

– Запоздалая реакция на стресс,– констатировал он. – Выпей, пожалуйста; питье не отравлено. Как ты могла подумать такое?

– Не знаю,– равнодушно буркнула я, и тоже залпом выпила содержимое бокала.

Напиток был приятным. Я взглянула на Рауля, он еще был расстроен.

– Извини,– тихо проронила я и почувствовала обволакивающий уют вокруг себя.

И мне вдруг стало так хорошо и спокойно, словно я лежу в детской колыбели, и чьи-то руки раскачивают меня, нежно и осторожно. Я всматривалась в глаза Рауля, черные, теплые, ласковые. Больше я ничего не видела, я погрузилась в сон.

                         СНЫ

Я не просто заснула, я отключилась, провалилась в пропасть. Из ее глубины доносился мягкий, бархатный голос:

– Поспи, все будет хорошо.

Мое тело расслабилось и мне снилось: Рауль, красивый и сильный, взял меня на руки и понес в другую комнату. Он положил меня на высокий стол. Я почувствовала холодный камень.

– Лелия! – сквозь вату в ушах пробивался его голос.

Прошуршали чьи-то легкие шаги, и едва касаясь меня нежными пальцами, кто-то снимал с меня одежду. Я не могла пошевелить даже пальцем. Странное ощущение теплой маслянистой жидкости, заставило пробежаться мурашкам по всему телу.

Опять сон, как вспышка: Рауль, счастливо улыбаясь, снова несет меня на руках, словно маленького ребенка, прижимая мою голову к своему плечу. Мне хорошо и спокойно. Темные волосы Рауля трепещут на ветру, отливая пепельным цветом. Черные глаза просто лучатся золотистыми искрами. Сильные руки опустили меня на кровать. Все.

– Машка, ты что заснула? Когда ты приехала? – надо мной склонилась мама. – Иди, помоги мне на кухне.

Мама ушла, а я продолжала лежать, силясь удержать сон и вспомнить, что со мной было. Хотя я и не забывала о своем приключении, ощущение было такое, что прошло гораздо больше времени, и мне было непонятно, как я оказалась дома. Часы показывали 12.30, то самое время, когда я каталась на скутере, и будто время замерло, пока я спала. Но я четко осознавала, что сон, а что реальность.

Резво подскочив с кровати, я подлетела к зеркалу, чтобы осмотреть себя. Ни ссадин, ни царапин. Мой взгляд упал на левую руку, она была в порядке, такой же, как и всегда. Покрутила кистью, не больно. Пострадала только одежда – майка немного порвалась, а на джинсовых шортах проступала зелень сочной травы. Это все было по-настоящему!

– Маша! – услышала я настойчивый мамин голос, доносящийся из кухни.

Прежде чем идти, надо бы переодеться. Увидев мой потрепанный вид, мама сразу догадается, что я свалилась со скутера. И зачем ее беспокоить? Маму надо беречь. Я надела блузку и бриджи, а снятые вещи закинула в стирку.

– Маша, ты где? – снова позвала меня мама.

Издав вздох полный смирения, я отправилась к ней. Мама хлопотала над обедом и нуждалась в моей помощи. Сегодня возвращался мой папа из командировки, и, конечно, маме хотелось порадовать его вкусным обедом. Папа работал вахтовым методом, и это очень всех утомляло, особенно маму. Вечные встречи и расставания. Папа работал с месяц, потом недели на две приезжал домой, и снова по кругу. Но выхода не было. В нашем городишке хорошей работы не найти, и папе повезло, хотя и нужно было жить в разъездах. Мы все терпели и старались поддерживать друг друга. Нелегкая работа нас и кормила, и одевала, и даже баловала. В прошлый приезд папа как раз и подарил мне скутер. Он хотел приурочить мне его ко дню рождения, но его отдых не совпал с моим восемнадцатилетием, и я получила подарок на две недели раньше. Теперь я пользуюсь любой возможностью разъезжать по поселку, и в город съездить, если понадобится. Это так здорово, не надо мчаться на автобус и трястись в нем в толкотне.

Я помогала маме и усердно чистила овощи, мыла зелень, бегала на огород за помидорами. Но моя голова была занята не этим. Что со мной было? Кто такой Рауль? Как я очутилась дома? И еще море вопросов, на которые не было ни одного ответа, кружились в моей голове. Мама, в конце концов, заметила, что я не такая, как всегда и поинтересовалась:

– У тебя что-то случилось?

– Нет, просто задумалась.

– О чем, если не секрет?

– Да, так,– уклонилась я.

Ведь не могла же я рассказать, что грохнулась со скутера, попала неизвестно куда и неизвестно к кому, что какой-то молодой и интересный мужчина, по версии самый лучший доктор, необыкновенным образом исцелил меня и непонятным способом доставил домой, причем спящую. При всем при этом, время замерло.

– Не хочешь поделиться? – выпытывала она.

– Да все нормально, мам. Просто хочется еще раз прокатиться,– соврала я.

Мне не хотелось рассказывать маме о том, чего я и сама понять не могла.

– Скоро папа приедет. Ты же не хочешь уйти сейчас? – встревожилась она.

– Нет, конечно,– я беззаботно улыбнулась, чтобы мамина тревога улеглась.

Но на самом деле, мне не терпелось рвануть в то самое место, где я слетела со скутера. Но из-за папиного приезда, я должна оставить эту навязчивую мысль до завтра.

Папа приехал к обеду. Мы все радовались и обнимались. Живя столько лет вместе и испытывая частую разлуку, чувства моих родителей не ослабевали. Они по-прежнему стремились быть вместе и старались радовать друг друга даже в мелочах.

Мой папа молодо выглядел, несмотря на то, что ему было уже пятьдесят лет. Его глаза светились озорством при виде нас, и морщинки вокруг глаз расположились так, словно он все время смеялся. Из-за этих глаз люди часто и ошибались с его возрастом, скидывая десяток лет.

У нас с папой был одинаковый цвет глаз – серый, дымчатый. У моей мамы тоже были серые глаза, но с другим, зеленоватым оттенком. Мы с мамой были одного роста и мою маму считали симпатичной и говорили, что я на нее похожа. Я заключала из этого, что и я ничего, хотя, смотрясь в зеркало, ничего особенного в себе не находила. С папой я замечала больше сходства. И по характеру мы с папой были больше похожи, чем с мамой. Он всегда подмечал разные мелочи, творившиеся со мной, о которых мама даже не догадывалась. Я легко могла бы скрыть от мамы что-то, но папа бы заметил сразу, что со мной что-то не так. Он был наблюдательный и понимающий.

Во время обеда папа рассказывал о своих делах и интересовался нашими. Было весело и хорошо. Мы ходили на огород, и папа изумлялся, как поспели наши помидоры. Потом мы отправились в сад, к нашей старой яблоне и набрали яблок, осыпавшихся с дерева. Старые металлические качели, стоявшие неподалеку от яблони, тихо поскрипывали, напоминая, как я качалась, будучи ребенком. Папа предложил покачать меня по старой памяти, и я согласилась. Несмазанные качели скрипели теперь под моей тяжестью, и я заявила, что они уже не годятся для такой взрослой особи, как я. Мы с папой посмеялись над моим признанием. Он осмотрел дом и наш сарай с хозяйственной точки зрения, где надо починить, где подремонтировать, и взглянул на мой скутер. Как хорошо, что после моего падения он не повредился и не поцарапался. Меня вдруг осенило, а как же это мой скутер попал домой? Ведь я не вернулась на нем! Я ни разу не задумалась об этом. У меня из головы вылетели все странные события, произошедшие со мной сегодня.

Вечером мы все вместе смотрели телевизор, наслаждаясь уютом, будто папа никуда не уезжал, а я все еще была маленькой девочкой. Он расспрашивал, как я езжу на скутере и куда, нравится ли он мне. Папины глаза при этом лучились спокойствием и довольством. Его доброта согревала нас, и он очень любил нас, а мы его.

В этот вечер сон сморил меня слишком рано, и я ушла в свою комнату прежде родителей, хотя обычно все было наоборот. Дойдя до кровати, я кое-как разделась и просто рухнула от усталости. Я сразу же провалилась в свою пропасть, и мне опять приснился сон, даже сон во сне.

На кровать присел Рауль. Теплый взгляд, направленный на меня источал любовь и заботу, и мне нравился этот взгляд. Он не тяготил меня, не смущал. В нем не было двойственности и намеков, как бывает в моем мире, на моей Земле, когда на меня обращает внимание противоположный пол. Рауль погладил мои волосы и положил обе руки на виски, как будто держал мое лицо. Его глаза закрылись и он задумался.

Внезапно возникшее видение заставило меня вздрогнуть. Космос, дыра в пространстве, черная дыра, закручивающаяся спиралью и заглатывающая в себя космические тела. Воздух шумно входил в мой рот, и сердце бешено колотилось. Мое бренное ничтожное тело висело над этой дырой и что-то, еле видимое, заструилось по нему. По непонятной причине меня не утягивало в эту дыру, кто-то удерживал меня, пристально рассматривая. Я видела себя со стороны: мои глаза в ужасе плотно закрыты, я вся дрожу. Ночная рубашка слабо колышется от легкого дуновения, но не ветра, а того, что струилось вокруг меня. Это струящееся розовое вещество (или существо, я не знала, что или кто это) изучало меня и что-то требовало от меня. Я с усилием держала свои глаза закрытыми, а мое тело мелко подрагивало. Потом… все кончилось. Я снова оказалась в руках Рауля. Его руки сползли с моего лица, и он тихо простонал:

– Горг…

Ладони прикрыли его искаженное мучением лицо, и голова закачалась вперед-назад, словно укачивая себя и успокаивая. А после, уставшие руки резко опустились, и его лицо преобразилось в решительное, глаза яростно сверкнули и он устрашающе заявил:

– Ты не попадешь сюда,– после чего взглянул на меня, спящую, и вновь погладил по голове. – Не бойся, спи спокойно. Я буду рядом.

Рауль наклонился и поцеловал меня в лоб. Его губы были одновременно и мягкими и упругими, и моя кожа под ними казалась бархатной. Тепло от соприкосновения с его губами наполнило меня изнутри восторгом. Спокойствие и радость разлились по телу. Мне хотелось, чтоб он еще раз поцеловал меня, так как я не испытывала ничего подобного раньше. Эти ощущения делали меня счастливой. Но Рауль осторожно встал с кровати, и та даже не скрипнула, сделал шаг назад, воздух замерцал и он исчез. С его исчезновением я ощутила потерю. Все стало обыденно, как всегда. Я продолжала спать и мне больше ничего не снилось.

НЕОЖИДАННОЕ ЗНАКОМСТВО

Следующим утром я поехала в город купить что-нибудь из продуктов – это официальная версия. На самом деле, я рвалась обследовать роковой кустарник, мой «терновый куст». Я рассчитывала что-нибудь обнаружить, что помогло бы немного прояснить ситуацию. Вчерашний горький опыт научил меня не быть беспечной, и я надела шлем, так, на всякий случай. Обычно эта дорога не была загружена транспортом, здесь катались все подростки легко и непринужденно, словно по велосипедной дорожке.

Вот и место моего падения. Узнать его по примятому кустарнику и сломанным веткам было проще простого. Оставив скутер на обочине дороги, я спустилась вниз. Да, вот тут я лежала, вот и ветка, за которую я хваталась. Внимательно всё осмотрев, я обошла кругом куст и… ничегошеньки не нашла. С озадаченным видом я потрогала ветку и тут услышала хохот с дороги:

– Машка, ты что, все еще не выбралась из куста? Всю ночь сидела с ним в обнимку что ли? А может там еще кто-то был, чтоб тебе не скучно было?

Громкий голос Ивана, одного из мальчишек, с которыми я чуть не столкнулась вчера, не спутаешь ни с кем. Только сегодня он сидел не на велике, а на заднем сиденье крутого мотоцикла. Его рот растянулся до ушей, он думал, что он остряк. За рулем сидел незнакомый мне парень в шлеме с поднятым стеклом, и смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Мне опять-таки показалось, что он был моего возраста или немного старше. Издав недовольный вздох, я поплелась к своему скутеру.

– Ну, ты и дебил, Ванька! – накинулась я на него. – Я вчера чуть руку себе не сломала из-за вас! Кто тебя учил так ездить по дороге? Я вас чуть не сшибла.

– Сама неслась,– огрызнулся он, но видя, что я не собираюсь устраивать разборки, миролюбиво предложил:

– Ты в город едешь? Поехали вместе, мы с братаном решили прокатиться.

Я удивилась, у Ваньки не было брата, только сестра, с которой я училась в колледже.

– Ты – Маша? – спросил незнакомец, не снимая шлема.

– Маша,– лениво подтвердила я и подумала: «А ты кто?»

– Я – Воронов Егор, Ванин сводный брат. Вчера приехал,– ответил на мой, невысказанный вслух вопрос, незнакомец. – Прокатимся? – предложил он.

– Ну, поехали,– согласилась я и села на скутер, надевая шлем.

Егор легко тронулся и обогнал меня. Ванька обернулся и скорчил мне рожу. Я поехала следом. Я не торопилась, зачем мне это? Пусть едут по своим делам, а я по своим. Тем более что мне сейчас не до них. Я была подавлена тем, что ничего не обнаружила, никакого намека на мое необыкновенное приключение. Честно говоря, мне до смерти хотелось увидеть Рауля и просто побыть с ним рядом, как вчера. Его добрые необычные глаза всплывали в памяти, и светились заботой и участием. Видимо, я больше его не увижу. От этой мысли защемило сердце. Но почему? Я же его совсем не знаю. Может, он опасен, может он вовсе не человек? Весь этот мир, в котором я побывала, ведь это не мой мир, не «моя Земля», как сказал Рауль. Досвидос, нераскрытая тайна!

Я медленно подкатила к магазину и припарковала свой скутер. Вдруг подъехал Егор и остановился рядом. На его синем мотоцикле я прочла надпись «Honda cb 400». Более чем круто. Он снял шлем, и я обалдела. Вот так красавчик! В моем духе и стиле. Светлые волосы, не белые, а светло-светло русые, зачесанные назад, пронзительные, ярко-голубые глаза, черные брови и длинные ресницы, прямой нос и красиво очерченные губы. Наверное, вид у меня был, как у дурочки, глаза круглые, челюсть отвисла, потому что Егор усмехнулся, глядя на меня. Мой рот с усилием захлопнулся и я подумала: «Ну, и где же ты был раньше?» Такие парни сводили меня с ума. И обычно с ума сходила я, а не они. Ведь я считала себя посредственностью, ну, не совсем, но и не очень интересной. У меня были поклонники, но я никого не поражала своей красотой. Так, обычные отношения, с чуть большей долей симпатии. Дальше дружбы, и таких же дружеских объятий и поцелуев дело не шло, да и не сильно хотелось. В моих мечтах я представляла себе «своего парня» высоким, сильным, гибким, с лицом, как у Егора, и, в общем-то, если оживить мои мечты…, так это он и есть! От такой мысли мне стало как-то не по себе. Совершенно неожиданно встретить парня своей мечты, который стоит рядом, смотрит на тебя улыбаясь, ждет и хочет проводить в магазин – со мной такого не случалось ни разу. Есть от чего потерять голову. По позвоночнику пробежал холодок, руки вспотели, а ноги превратились в трясучее желе.

– Двинем в магазин? – предложил он, улыбаясь одной стороной своего совершенного лица.

Так как я продолжала стоять и таращиться на него, он пожал плечами и, размахивая шлемом, все, также криво улыбаясь, пошел в супермаркет. Ванька, потешаясь над моей неподвижностью, осклабился во весь свой рот, и протопал вслед за Егором, бросив мне на ходу издевку:

– Маха, ты где? Проснись.