– С такой, что мой поверенный нанял сыщика с Боу-стрит, некоего мистера Макгайра. Он присутствовал на дознании относительно обстоятельств смерти моего крестного. По его словам, Марша убедительно рассказывала о долгой связи; якобы они регулярно встречались в съемном доме, где он умер. После того как дознание закончилось и Марша Пендл вышла на улицу, сыщик проследил за ней и после тактичных расспросов выяснил, кто она такая на самом деле и каков род ее занятий. Кроме того, он узнал, что женщина очень суеверна и каждую неделю посещает цыганку-гадалку в квартале Бишопс-гейт; правда, она такая же цыганка, как Марша француженка. Гадалку зовут Сью Дэвис, и она из Кардиффа. Поэтому я отправилась к мисс Дэвис…

– Вы ходили в Бишопсгейт к гадалке?

– Да. После того как мы с ней немного побеседовали и пришли к взаимопониманию, я заплатила Цыганке Сью, как она себя называет, чтобы та велела Марше сходить к оккультистке.

– К кому?! – переспросил он.

Язвительность целиком ушла из его голоса. Теперь она различала лишь веселое потрясение.

– Разве вы никогда не слышали об оккультистах? Последнее время они весьма популярны. Многие хотят пообщаться с умершими близкими, которые пребывают в ином мире. Как бы там ни было, Цыганка, точнее, Сью Дэвис, сообщила, что Марша буквально одержима человеком по имени Джордж, которого, видимо, очень любила. Она даже просила Сью…

– Погодите минутку… А, ладно, ничего. Вопросы приберегу на потом.

– Благодарю вас. Итак, я попросила моего поверенного снять дом в скромном квартале, где вполне может обитать такая оккультистка. Сью Дэвис помогла мне, так сказать, создать соответствующий антураж. Как и Марша Пендл, она когда-то была актрисой и оказалась очень полезной – она раздобыла необходимые детали гардероба и реквизита. Потом она направила Маршу Пендл ко мне, а я, прикинувшись оккультисткой, расспросила ее об отношениях с Генри.

– Боже правый! У вас просто потрясающее воображение. Итак, теперь мы имеем сговор между замаскированной оккультисткой из Йоркшира, французской мадам из Норфолка и поддельной цыганкой из Уэльса. Очаровательно! Продолжайте.

– Как вы догадались, что я из Йоркшира?

– Всегда хорошо различал особенности выговора. Продолжайте!

– Что ж, отлично. Во время сеанса Марша Пендл рассказала, что никогда в жизни не только не была любовницей моего крестного, но даже и не видела его.

Лорд Синклер снова поднял руку.

– Рассказала… Неужели шлюха и опытная шантажистка сообщила вам ценные сведения просто так? Вы спросили, и она ответила?

– Не совсем. Я уже говорила, что она очень суеверна. Я сказала, что тип, с которым она хочет связаться, не может прийти к ней из потустороннего мира, пока она не покается в грехах и не очистит душу. Разумеется, я не показывалась ей в своем настоящем виде, я закрыла лицо плотной вуалью и надела довольно вульгарное платье, которым меня снабдила Сью.

– Понятно, – медленно ответил он. – Очевидно, я верно оценил вашу буйную фантазию. Насколько я понимаю, вы вовсе не требовали, чтобы Марша Пендл покаялась во всех грехах. Вас интересовала лишь ее ложь относительно вашего крестного.

– Да… есть разные степени падения.

– Совершенно верно. Итак, вернемся к вашим открытиям. Насколько я понял, вы поинтересовались, кто заплатил ей, чтобы она солгала на дознании.

– Конечно. Именно там я наскочила на мель. Она, правда, сказала, что фамилия человека, который ей заплатил, – Элдрич. Однако общение с Джорджем так расстроило ее, что под конец она истерически разрыдалась. Я испугалась и прервала сеанс. Пришлось сказать, что Джорджа срочно позвали назад, но мы можем попробовать еще раз связаться с ним через несколько дней, когда она успокоится.

– И она согласилась?

– Очевидно, Джордж при жизни терпеть не мог плачущих женщин, так что мои слова лишь укрепили ее веру в мои силы. Теперь вы понимаете, что мне очень нужно выяснить, кто такой этот мистер Элдрич? Мистер Мерсер ничего не сумел узнать, и я оказалась в тупике.

– Вы меня удивляете. Но прежде чем мы перейдем к мистеру Элдричу, удовлетворите мое любопытство. Как вы вообще поняли, что Марша Пендл не была любовницей вашего крестного?

– Просто поняла, и все. И оказалась права.

– А, интуиция!

Язвительная интонация вернулась, и Оливия вздрогнула. Она рассказала ему достаточно. Пора понять, поможет он ей или сейчас просто забавляется, обращаясь с ней как с ярмарочной уродкой.

– Так вы мне поможете или нет?

– С чем помочь?

– Помогите узнать, кто такой Элдрич и почему он заплатил, чтобы она опозорила имя моего крестного! Кроме того, надо выяснить, не связан ли он с подозрениями Генри относительно смерти вашего отца.

– Зачем?

– Как – «зачем»?! – Она всплеснула руками. – Затем, что я, например, не собираюсь сидеть сложа руки, когда кто-то губит чужую жизнь! Моя крестная, миссис Пейтон, потрясена. Ей больно не только из-за потери самого чудесного человека, какого я знала, но и из-за того, что он, оказывается, ей изменял! Я хочу узнать, кто за всем стоит, и заставить злоумышленников заплатить за то горе, какое они причинили Пейтонам. Но я не могу достичь своей цели в одиночку. Вот зачем!

Слушая ее пламенную речь, Лукас с трудом удержался от тяжелого вздоха. Жаль, что он уступил своему любопытству. Надо было сразу бросить записку в огонь. Будь у него хоть капля здравомыслия, он не стал бы даже слушать странную девицу. Она или сумасшедшая, или очень ловкая лгунья, а у него нет времени участвовать в такой ерунде. Он и так опаздывает на встречу с дядей в Военном министерстве. Но, как всегда говорил ему брат Чез, скорее всего, любопытство его погубит. Конечно, Чез просто иронизировал, ведь он и сам такой же.

На миг он подумал, не отвезти ли новую знакомую к дяде. Освальд сразу разберется в ее измышлениях и, возможно, изобличит обманщицу. Хотя Освальд и сам заражен любопытством, его невозможно поколебать сентиментальностью. Обычно то же самое можно было сказать и про Лукаса. Однако, когда Лукас слышал о смерти отца, ему по-прежнему становилось не по себе. Он редко испытывал угрызения совести, но, как только она произнесла роковые слова, он смутился. Совсем немного, но достаточно. Он не может устраниться, хотя бы не попытавшись понять, что происходит. Значит, он должен узнать природу странного создания, которое сидит напротив.

Хотя и не сегодня. Голос и манеры выдавали в собеседнице девицу из хорошей семьи. Каждая лишняя минута, проведенная ночью наедине с такой девушкой, грозила последствиями, которые его совсем не радовали.

– Где вы живете?

– А что?

– Как мне ни хочется, я не могу бросить вас в темноте посреди Лондона. Полагаю, у вас есть крыша над головой. Хотя ваш рассказ и фантастичен, но выглядите вы обескураживающе земным существом.

Впервые она отвела глаза в сторону. Лукас понял: сейчас она солжет, что было само по себе интересным.

– На Спиннер-стрит.

– На Спиннер-стрит? То есть за углом от той церкви, куда вы меня позвали?

– Да.

– Все чудеснее и чудеснее. Неужели этот жалкий квартал облюбовали оккультисты? В каком доме вы устраиваете свой маскарад?

– В доме номер 15. Но… Ваши слова означают, что вы мне не поможете? – спросила она, когда он постучал по стенке экипажа, тот остановился на пустой улице, и вниз, следуя его приказу, спрыгнул форейтор.

– Мисс Силвердейл, мои слова означают, что вам пора спать. Я подумаю над тем, что вы мне рассказали. А больше я пока ничего не могу вам обещать.

Выражение ее лица снова изменилось; она сильно побледнела. Когда в экипаж проник свет газового фонаря, он увидел, что она смотрит на него без всякого выражения. Лукас не спеша рассматривал ее. Ее неподвижное лицо напомнило ему картину на библейский сюжет, которую он когда-то видел в Венеции. Смысл полотна сомнений не оставлял: «Берегитесь! Я охраняю своих близких».

– Какой вежливый способ намекнуть, что вы не собираетесь разгадывать эту головоломку! – заявила она, накидывая капюшон поверх шляпки. – Никоим образом не собираюсь забирать ваше драгоценное время, которое можно посвятить более интересным занятиям – например, азартным играм или посещению борделей…

Ее надменный выговор прервался слабым вскриком: он схватил ее за запястье, когда она открывала дверцу. Хотя следовало сохранять хладнокровие и выпустить ее. Если ему нужны дальнейшие доказательства того, что с ней лучше не связываться, их предоставили ее слова.

Лукас решил, что сегодня его терпение испытывали достаточно долго.

– Не нужно ничего говорить за меня… тем более не читайте мне нотаций! Попробуйте еще раз сделать то или другое, мисс Силвердейл, и больше вы меня не увидите. Я сказал, что подумаю, и я подумаю. Пока это все. А теперь вперед, пока я не решил потребовать компенсацию за то, что вы испортили мне приятный вечер. Очень хочется подтвердить ваши худшие подозрения о моем характере. А может, вы того и добиваетесь? Неужели ваши запутанные мысли бегут в таком направлении?

Он легко провел пальцами по ее губам – одновременно проверяя свои подозрения и предупреждая ее об опасности. Губы у нее оказались мягкими и теплыми; когда они шевельнулись, он не смог отвести от них взгляда, и его положение заметно осложнилось. Но прежде чем он успел додумать свою мысль до конца, она отскочила от него так резко, что ударилась о дверцу, и он впервые заметил в ее глазах неподдельный страх – и еще что-то, помимо страха, удивившее его. Отвращение – не совсем обычная реакция на его попытку сближения. Правда, ему еще не приходилось сближаться с юными девственницами из хорошей семьи, а они еще никогда не приглашали его в темную пустую церковь и не рассказывали сказок о том, что мир сделан из сыра и покоится на спине черепахи.

Он распахнул дверцу.