Глава 7

В груди гулко бухнуло, в ногах появилась предательская слабость… Но нет, это была не она. Я пригляделся и с трудом узнал соседку-подружку своей благоверной – Катю Зеленцову, если я правильно помню… Сколько лет-то прошло!

Девчонка бросила на нашу с оснабом парочку, медленно приближающуюся к ним по тротуару, быстрый взгляд и тут же отвернулась. Видимо для молодой девчушки наш старперный состав не представлял особого интереса.

– Глаша, – звонко позвала она подружку, – может, еще и фасоль посеем? Места хватит…

Вторая девчушка оторвала голову от импровизированной грядки, в которую была превращена цветочная клумба. Вот тут мне основательно «поплохело» в глазах потемнело, дрогнувшие ноги реально «просели» и «переплелись» между собой. И я, всей своей костлявой тушкой, грохнулся на землю рядом с возделанными грядками. Только кости хрустнули! А с головы слетела моя соломенная шляпа и покатилась этаким веселым колесом вдоль дороги. Уж на что у оснаба реакция неплохая, но поймать он меня до падения не успел…

– Ай! Ох! Дедушка! – Девчонки синхронно взвизгнули от неожиданности, а затем вместе кинулись ко мне.

Но первой успела Глаша, опустившись рядом со мной на коленки:

– Дедуля, что с вами? Вам плохо? Может, Медика срочно вызвать?

Я поднял глаза, в которых до сих пор еще все вращалось, словно я крутился на карусели, раскручивающейся все быстрее и быстрее:

– Кто ты, прекрасное создание? Я верно умер и попал в рай? А ты тот самый прекрасный ангел, которого я так долго ждал? – Банально, да… Но никаких других слов в мою ошеломленную голову и не пришло. Ну, как объяснить охватившие меня чувства? Как высказать? Когда самый близкий и любимый человек, которого ты уже никогда в жизни и не надеялся увидеть хотя бы на мгновение, оказывается совсем рядом… Только руку протяни… Да передо мной весь мир перевернулся и встал с ног на голову! Не описать это словами… никак не передать… А уж что творилось у меня на душе…

– Ох, скажете тоже, дедушка! Рая нет! Как и ангелов с богом! – Ответила моя красавица, задорно тряхнув головой, что туго заплетенные косички разметались по её плечам. Ну да, ничего другого я и не ожидал – сейчас все спортсменки-комсомолки, вспомните ту же Медичку Аннушку… А ведь ей сейчас, действительно, еще и восемнадцати нет! Мы встретились только после войны – в сорок шестом, когда я на побывку в Москву приехал. Какая же она молоденькая сейчас! И у меня в груди заломило еще сильнее. – Дедушка! Дедушка! – Затормошила она меня, увидев посеревшие губы и закатывающиеся глаза. – Медика…

– Сейчас пройдет, Гл… Внучка! – просипел я, собирая все силы в кулак. Не хватало мне еще сейчас посторонних Медиков. – Уже лучше! Уже проходит! – забормотал я, пытаясь подняться.

– Гасан Хоттабыч, ты как? – Присевший рядом со мной корточки оснаб, заглянул мне в глаза.

– Нормально, Петр Петрович… – Меня действительно уже отпустило. – Подняться поможешь?

Командир немного помедлил, но видимо цвет, вернувшийся к моему посеревшему лицу, помог ему принять решение.

– Держись, старина! – Я оперся на его подставленную руку, девчонки тоже подхватили меня под локти с двух сторон, и совместными усилиями я был водружен на ноги.

– С вами точно все хорошо, дедушка? – С участливым волнением спросила Глаша.

– Вам в больницу обязательно надо, дедушка! – подключилась к подружке Катя, которая сбегала и принесла мне мою потерянную шляпу. – В вашем возрасте здоровье нужно беречь!

Ох, ё! А тоя не в курсе! Да, старость – не радость!

– Спасибо, красавицы! – Я улыбнулся, взял шляпу и с тихой грустью вновь посмотрел на мою, вновь юную и живую супругу. Я опять утонул в её бездонных зеленоватых глазах. Я был готов так стоять и смотреть на нее целую вечность.

– Спасибо, девчата! – Поблагодарил моих «спасительниц» и оснаб. – Не переживайте за дедушку – я его сейчас в больницу отвезу.

– Правильно, товарищ! – произнесла Катя. – Пусть его настоящий Медик осмотрит. Мало ли, сотрясение мозга какое! Вон как он об землю со всего маху шмякнулся! Мог еще и сломать что-нибудь! У нас соседка – баба Алевтина, недавно тоже шмякнулась и шейку бедра себе сломала… – тараторила Катюха, но я её совсем не слышал. Передо мной стояла лишь одна… она… единственная… И во всем мире никого больше не было…

– Обязательно покажем нашего неуклюжего дедулю Медику! – Заверил Катю оснаб и потянул меня к машине. – Вы молодцы, девчата!

Я буркнул что-то невразумительное на прощание, взбаламученные мысли до сих пор носились галопом в моей ошарашенной голове, пробуждая к памяти давно забытые образы моей потерянной навсегда жизни. Совместной жизни, которой уже, наверное, не будет никогда…

– До свидания дедушка! – Поспрошалась со мною Глаша. – Будьте в следующий раз осторожнее!

Я покивал, и поплелся поддерживаемый под руку Петровым через дорогу. Возле машины оснаб остановился. Я оперся рукой о нагретый капот машины и с тоской уставился на девчонок, вновь вернувшихся к своим грядкам.

– Ну и отчебучил ты, старый! – Покачал головой оснаб, вынимая из кармана папиросы.

– И мне дай закурить, – хрипло попросил я, протягивая руку.

– Ты в норме, Хоттабыч? – поинтересовался командир. – А то видок у тебя был – краше в гроб кладут!

– В норме… уже… вроде бы…– Отозвался я, хотя меня еще немного потряхивало.

Оснаб вновь внимательно меня осмотрел и, видимо, остался доволен этим осмотром.

– Держи. – Он протянул мне папиросу, и мы вместе закурили. – Теперь понял, о чем я тебе хотел сказать? – После недолгого молчания спросил он меня.

– Я знал… – Кивнул я. – Только не ожидал, что это будет так…

– Больно? – догадался Петров.

– Да, больно… – согласился я. – И тяжело… Но… понимаешь, я был счастлив в этот момент… Я увидел её… её улыбку… услышал её голос… еще раз… И это настоящее чудо! Теперь мне и помереть не страшно!

– Но-но! – Оснаб шуточно сдвинул брови. – Отставить помирать, Хоттабыч! Нам с тобой еще фрицам бока намять, как следует, нужно! А вот потом и помирать не страшно!

– Есть отставить помирать, товарищ командир! – Я «козырнул», приложив кончики пальцев к полям соломенной шляпы. – Мы еще вздрючим этих гребанных утырков, как следует!

– Как ты сказал, утырков? – переспросил оснаб, видимо, незнакомый с таким «термином».

– Да какая разница, – пожал я плечами, – фрицы, нацики, шайтаны…

– Ну, это-то, я, как раз понял, -улыбнулся оснаб. – И мне нравиться твой боевой настрой! Так держать, старина! Хоть и трудно нам всем придется!

Мы уже докурили и сбирались садиться в машину, когда вдруг меня кто-то неожиданно окликнул:

– Гасан Хоттабович! Постойте! Подождите немного…

Я обернулся и увидел спешащего к нам Вильяма Карловича Шильдкнехта – историка военного училища, в котором я не проучился и двух дней. И разрушил, до основанья… И, по всей видимости, оставил без дополнительного заработка этого достойного человека.

– Ох… Успел… – Задыхаясь, произнес старичок, остановившись возле машины. – Это… все-таки… вы… И вы живы!

– Вильям Карлович, а вы здесь какими судьбами? – с удивлением произнес я, не ожидая здесь встретить никого знакомого. Да и не было у меня в Москве сорок третьего года никаких знакомцев. А вот на тебе – сподобился. Правду, видать, говорят, что земля круглая.

– Я тут недалеко был… – немного переведя дух, ответил историк. – Гляжу: вы не вы? Я ведь и знать не знал после того жуткого землетрясения, выжили вы или нет. От школы-то и камня на камне не осталось! Просто страх какой-то! Мне позвонили из руководства, и сказали, что пока не найдут нового здания для школы, лекции отменяются. Ох, извините, – Вильям Карлович, заметив оснаба, замершего с другой стороны машины, слегка приподнял фетровую шляпу, которая от быстрого бега съехала на затылок, – не представился: Вильям Карлович Шильдкнехт. Историк, доцент, преподаватель… Вернее бывший преподаватель, вот этого вот «юноши».

Интересно, а Шильдкнехт, выходит, с оснабом не знаком? Иначе, зачем ему так расшаркиваться? А вот командир, похоже, знает старого историка, только вида не подает. Уж я-то своего командира успел отлично изучить за долгие годы общения и дружбы.

– Петров, Петр Петрович! – В свою очередь наклонил голову оснаб. – Родственник этого вот столетнего «юноши», – Петров улыбнулся, – правда дальний.

– Вильям Карлович, так вы что же, совсем теперь без подработки остались? – С сочувствием в голосе, произнес я.

– Да и пусть с ней, с этой подработкой! – отмахнулся историк. – Я тут попробовал, грешным делом, последовать вашему совету… И знаете, что, Гассан Хоттабович?

– И что же? – с интересом спросил я старика.

– И получилось! У меня все получилось! Мне теперь и никой подработки не нужно! Знали бы вы, какие люди ко мне в очередь записываться начали? Не просите, не могу сказать! – Не дал мне и рта раскрыть Вильям Карлович. – Я… просто в шоке… Я и не думал, что мой слабенький дар, может произвести настолько сильный фурор!

Пока доцент тарахтел, у меня в мозгу созрел «коварный» план, как «без зазрения совести» воспользоваться его даром к собственной пользе и выгоде. Ну, к тому же, он сам предлагал, даже настаивал…

– Так вот, я это все к чему? – наконец подытожил Шильдкнехт. – Гасан Хоттабович, не откажите… Позвольте мне вас как-нибудь отблагодарить! Отказа я не приму! Для начала хочу пригласить вас к себе на ужин! Правда, ужина еще нет… – Немного затупил доцент. – Я же не ожидал, что вас встречу… Но он будет, обязательно будет! – Продолжал нести «пургу» благодарны и счастливый старичок-историк. – Вы во сколько сможете? В пять? В шесть, в семь? Назовите любое время!

– Петр Петрович? Мы сможем? – Я умоляюще взглянул на оснаба. – Не хочется хорошего человека обижать!

– Хорошо, -согласно кивнул Петров. – Только адрес сообщите.

– Вильям Карлович, ничего если мы вдвоем заявимся? – спросил я историка. – Не объедим?

– Да что вы? Какое? – Всплеснул руками Шильдкнехт. – Это мне в пору мне вас кормильцем называть! Но ужин – не главное! Вы сами не надумали внести некоторые изменения в ваше, несомненно мужественное, но слегка увядшее лицо?

– Это вы о чем? – С любопытством подтянулся к разговору оснаб.

– Вильям Карлович – Силовик-Тератоморф…

– Тератоморф? – переспросил оснаб. – Никогда раньше с такой специализацией не встречался. Даже не слышал, – признался он.

– Это очень редкий Дар, – ответил я. – Я тебе попозже объясню, а то «на пальцах» довольно проблематично…

– Хорошо, – не стал настаивать Петров, – попозже, так попозже.

– Вильям Карлович, скажите…

– Да-да, – поспешно отозвался историк, – я весь в внимании, Гасан Хоттабович!

– Помните, тогда в классе, вы сказали, что легко можете вырастить на голове Толоконникова пару лосиных рогов? – Напомнил я доценту тот курьезный случай. – Это не преувеличение? Это действительно так?

– Гасан Хоттабович! – Едва не выпал «в осадок» историк. – Вам-то зачем лосиные рога? Уверяю, они вам совсем не пойдут! Да они еще и тяжеленные! Ваша шея не выдержит такой нагрузки!

– Вильям Карлович, Господь с вами! – Я едва не рассмеялся в голос. – Какие рога?

– Тогда зачем вы интересовались? – Старый немец не знал, куда ему деваться от смущения.

– Мне не нужны рога, – произнес я. – Но мне нужны новые зубы. Своих-то у меня… – Я вынул изо рта вставную челюсть. – Не офталофь фофсем! – прошепелявил я, после чего втолкнул протезы на место.

Спросите, и зачем я затеял эту левую аферу? Ведь у меня и без того прорезались свои зубы, «новые-кленовые», молоденькие? Ну так, сколько они еще лезть будут? А я уже и так вставной челюстью с превеликим трудом пользуюсь! Больно! Да и десна кровоточат неслабо А что дальше будет? Я элементарно не смогу скрывать растущие зубы. По крайней мере от командира. Но ведь и другие, в конце концов, обратят на это внимание. И тогда прости-прощай вся «анонимность», а я не хотел огласки. Профессор Виноградов сумел мне объяснить за последствия такого вот омоложения… А тут раз и в дамки, да к тому же еще и железобетонное «алиби»!

– Зубы? – задумался Вильям Карлович. – А что? Почему бы и нет! Думаю, что можно попробовать! Объекты невелики – моего слабенького Дара должно хватить с лихвой! Ведь это еще какая обширная область для работы открывается? – Прямо-таки впал в «благословенный экстаз» Шильдкнехт. – Отращивать новые зубы! Это ж надо было до такого додуматься? Ведь даже Медики такого не умеют! Гасан Хоттабович, вы просто кладезь полезных советов! Я вам по самый гроб жизни буду долж…

– Прекратите-прекратите, Вильям Карлович! – остановил я вновь рассыпавшегося в благодарностях старого немца. – Пользуйтесь на здоровье!

– Таки я вас сегодня жду на ужин! – напомнил историк. – В пять удобно?

Я переглянулся с оснабом, и тот незаметно кивнул.

– Вполне!

Доцент вынул из внутреннего кармана записную книжку и карандаш. Быстро нацарапал адрес, вырвал лист и протянул его мне. Приходите, Гасан Хоттабович! И родственника своего берите! Изольда Робертовна – это моя супруга, будет просто счастлива! – Вновь расшаркался Вильям Карлович, после чего мы попрощались и разбежались каждый по своим делам.

– Интересный субъект, – оснаб завел машину, выжал сцепление, врубил передачу, и мы покатились по дороге, – видел я этого старичка в училище.

– Я понял, что ты его знаешь, а он тебя нет.

– А не надо нашему брату перед всеми светиться, – произнес командир. – Как ты сказал называется его специализация? – неожиданно спросил он.

– А то ты не запомнил? – Я ехидно прищурил один глаз. – Никогда не поверю, чтобы контрразведчик твоего уровня, тупо не запомнил интересующую его информацию. Меня проверяешь? Решаешь, не прогрессирует ли у старика склероз или старческая деменция?

– А вот старческий трындежь у тебя точно прогрессирует! – огрызнулся оснаб. – Ничего я не проверяю – я просто поддерживаю дружеский разговор, – пояснил он. – Вроде бы так обычные люди себя ведут?

– Ну мы-то – необычные! – хохотнул я. – Поэтому в жопу твои «нормальные» разговоры! Я – безумный старик из другого мира, а ты – гребаный Мозголом, который бошках простых людей, как в своем чулане роется! И это, по-твоему, нормально?

– Ну до чего же ты едкий старикашка! – расхохотался оснаб. – Неужели я таким же в старости стану?

– Проехали, товарищ командир! Ты уже одной ногой с нами, со старыми брюзжащими стариками!

– Ладно, к делу! – Тон оснаба стал донельзя «сухим» и «официальным». Что это еще за Тератоморф?

Я как мог, постарался донести до Петрова все нюансы редкого Дара старика-историка.

– Ничего не понимаю, – выслушав мою тираду, произнес оснаб, – как человек с таким ценным даром мог просочиться мимо нашего ведомства? Ведь, если ты все правильно мне рассказал, он может так изменить внешние физические параметры, что мать родная не узнает?

– Черт возьми, действительно! – Довод оснаба оказался очень значительным. – Ну не мог Силовик с такими-то возможностями, пусть даже и со слабым Резервом не стоять на учете в НКВД! – продолжал он развивать свою мысль. – Ведь он может так любому бандиту поправить… Либо новую личину вырастить…

– Ага, – поддакнул я, – например, твою полную копию… Ведь это какой простор для диверсионной работы в тылу врага!

Мы с оснабом, не сговариваясь, переглянулись

– Правильно мыслишь, Хоттабыч! – похвалил меня командир. – Мозги-то еще работают! Не заржавели!

– Но с другой стороны, – я продолжил развивать свою мысль, – в том бардаке, что после Гражданской творился, и более интересные специалисты могли «на дно осесть». Я с нашим историком в училище имел подробнеший разговор. В свое время его дар никого не заинтересовал. Во-первых – слабый, а во-вторых – бесполезный…

– Ну, это смотря, как поглядеть…

– Верно! Но Вильям Карлович в своем Даре давно разочаровался…

– Думаешь, никакой подоплеки? Просто проморгали старика?

– Склоняюсь именно к этой мысли.

– Черт! – в сердцах воскликнул оснаб. – Какого спеца похоронили! Какого спеца!