Глава 3

Научные конференции Ане до сих пор посещать не доводилось, но ей отчего-то казалось, что привычная одежда не годится. В том смысле, что ничего обтягивающего, яркого, короткого. Строгий деловой костюм – вот то, что надо. Как ни странно, в шкафу обнаружилось нечто подобное из добротного, в мелкий рубчик, твида. Откуда взялся костюмчик, Аня так и не смогла припомнить. Раньше она ничего подобного не носила. Сидел костюм как влитой, но сама Аня смахивала в нем на ученую крысу. Ну, в лучшем случае, на кролика из «Вини-Пуха», если добавить круглые очочки. Кстати, очки и в самом деле бы не помешали, тем более, что зрение у нее не ахти. Но очков Аня не носила, стеснялась, а купить их до начала конференции ей не успеть.

Аня потрогала рукой пышные волосы, пропустила волнистую прядь сквозь растопыренные пальцы и поморщилась. Буйные кудри следовало спрятать. Она решительно сгребла шевелюру в кулак и закрутила в тугой пучок на затылке. Сходство с крысой стало полным. Нацепив туфли на плоской подошве, Аня решительно двинулась навстречу «подвигам».

В холле Дома Ученых на самом видном месте белела внушительная афиша. Аня добросовестно прочла ее от начала до конца и с изумлением обнаружила, что предстоящая конференция имеет международное значение. Афиша обещала выступление парочки английских академиков с мировым именем.

Конференц-зал отыскался на втором этаже. Фойе оказалось битком забито народом. Анна и не подозревала, что филологи – такая многочисленная популяция. Она ввинтилась в толпу и, энергично работая локтями, добралась до входа в зал. Тяга к знаниям стоила ей стоптанных туфель и парочки оторванных с мясом пуговиц, но Аня не роптала.

Ученые не торопились в зал, здесь было полно свободных мест, и Аня устроилась в последнем ряду, у стенки. Она старалась привлекать к себе как можно меньше внимания, зато по сторонам смотрела с большим интересом. К приезду иностранных гостей цитадель науки попытались привести в порядок: старый, еще дореволюционный, наборный паркет блестел, плафоны под потолком сияли, в воздухе почему-то отчетливо пахло хлоркой. Однако отсутствие денег на ремонт просто бросалось в глаза. Что поделать, науку в последнее время не балуют.

Не успела Анна усесться, как толпа из рекреации хлынула в зал. Отчаянно щурясь и проклиная собственное кокетство, Аня попыталась разглядеть в гуще народа Чебышева, но потерпела поражение. Ее внимание привлекла женщина средних лет, державшаяся подчеркнуто особняком. Остальные участники сбивались в небольшие группы и непрерывно разговаривали друг с другом, а эта дама молча стояла у окна.

Одета женщина была обыкновенно, в черно-белых тонах. Немного мрачновато, но этот стиль сейчас как раз снова входил в моду. Черты ее лица выдавали азиатское происхождение, однако Анна уловила пару коротких фраз, произнесенных женщиной на хорошем английском. Таких породистых лиц Ане до сих пор видеть не доводилось. Это было лицо со старинного портрета. Хищный нос с рельефно вырезанными ноздрями мог бы быть и покороче, зато четко очерченные, высокие скулы, хорошей лепки подбородок и тонкая линия губ были выше всяких похвал. Женщина была немолода, но в ее глазах, больших и темных, еще тлел огонь, а полуопущенные веки прикрывали орлиную зоркость взгляда. Выражение этих глаз напомнило Ане обсидиановые глаза сфинкса.

Женщина-сфинкс ни разу не глянула в сторону девушки, но у Ани вдруг появилось необъяснимое чувство тревоги. Все страхи и волнения, на время покинувшие ее, разом всплыли на поверхность. Что-то болезненно сжалось внутри, кровь отхлынула от сердца. На время она перестала понимать что к чему, как будто загипнотизированная. Ею владело единственное желание – спрятаться. Подчиняясь этому импульсу. Аня забилась поглубже в кресло и попыталась слиться с потертой обивкой. Спустя пару минут сердце перестало бить в там-там и Аня осмелилась взглянуть в сторону женщины. Возле окна никого не было. Похожая на средневековый призрак дама исчезла.

В течение последующих двух часов докладчики на кафедре сменяли друг друга. Единственное, что смогла понять Анна из их пространных выступлений – речь шла о средневековой поэзии. Девушка отчаянно боролась со сном. С переменным успехом. Она и представить себе не могла, что о стихах можно говорить так скучно. Ученые мужи самозабвенно бубнили о рифмах, строфах ямбах и хореях, а в качестве примера, завывая, зачитывали отдельные отрывки, в большинстве своем, на английском языке. Стихи были прекрасны, декламация – чудовищна. Божий дар – искусство стихосложения – препарировался так нудно и цинично, что Ане сделалось дурно, и она сто раз пожалела, что пришла. Внезапно каторга закончилась. Анна испытала разочарование: Чебышев так и не появился.

– Понравилось? – интимно промурлыкал ей в ухо незнакомый голос.

Анна возмущенно уставилась на нахального соседа слева. Его внешний вид не внушал ей доверия. Парень лет двадцати пяти, развалясь, сидел в кресле, небрежно закинув ногу на ногу. От его кожаной куртки пахло табаком, а русые волосы стояли дыбом. Карие глаза из-под взъерошенной челки смотрели дерзко. Зал понемногу пустел, но парень, по-видимому, никуда не торопился. Анна оказалась в ловушке. Справа – стена, спереди и сзади – ряды кресел, а слева – этот наглец со слишком смуглой для начала весны кожей и бандитскими замашками.

– Понравилось? – снова спросил он, и Ане показалось, что в этот раз он намекал на себя.

Анна дернула плечом, не желая вступать в полемику. Он тут же констатировал:

– Похоже, что не очень. Судя по вашему виду, вы здесь в первый раз.

– Зато вы сами – вылитый завсегдатай, – не удержалась девушка. Парень коротко хохотнул. Несколько человек в зале обернулись в их сторону, а Анна всерьез задумалась, не пора ли ей позвать на помощь.

– Один-один, – продолжал веселиться парень. – Хотя я вовсе не собирался вас злить. Вы скучали – это так очевидно, а от происходящего вас с души воротит. Разве нет?

Анна поморщилась:

– Вы всегда так в себе уверены и бесцеремонны?

– Бывают исключения, но редко. На вашем месте я не стал бы так откровенно пытаться от меня отделаться. А вдруг я вам пригожусь?

– Вот это вряд ли, – сказала Анна с чувством.

– По-моему, вы надеялись кого-то встретить здесь, но не смогли.

Его предположение оказалось настолько неожиданно точным, что Анна не смогла сдержать удивления.

– Вы экстрасенс?

– Глупостей не говорите. Чистая логика: вы так отчаянно вертели головой все это время, что шпильки из вашего пучка так и норовила воткнуться мне в глаз.

– Извините. – Анна неожиданно смутилась.

– Итак, средневековая поэзия – не ваш профиль, – продолжал странный тип. – К тому же, вы слишком хорошенькая для сборища этих ученых мухоморов.

– Это уже слишком! – Анна попыталась подняться, но парень даже не шелохнулся, и она вынуждена была снова сесть.

– Объективность не есть оскорбление, – произнес он наставительно. Такие как вы, барышня, не читают стихов.

– Не смейте называть меня «барышня»! – прошипела она. Он и ухом не повел.

– Вы не дослушали. Такие как вы, стихов не читают. И тем более их не пишут. Наоборот: это вам посвящают поэмы и оды. Если не поняли – это комплимент.

Анна возмущенно фыркнула.

– Не кривляйтесь. Вам это не идет.

– Не нравится – скатертью дорога. Я вам не навязывалась.

– Всегда одно и то же! – Сокрушенно покачал он головой. – Так кого вы ищете, барышня? – Парень нарочно подчеркнул последнее слово. Ане жутко захотелось его покусать, но вместо этого она коротко ответила:

– Чебышева.

– Чебышев, Чебышев… Это кто же такой? – пробормотал он себе под нос. – Ах, Арсений Полуэктович!

– Вы с ним знакомы? – искренне удивилась Анна.

– Поверхностно. Он что-то вроде сумасшедшего в местной тусовке. В наш город пожаловал впервые, сам он, кажется, из Питера. Или из Москвы? В общем, не суть важно.

– Почему вы назвали его сумасшедшим? Он правда псих?

– Не нужно понимать все так буквально. Чебышев – довольно умный дед, правда, с завихрениями. Впрочем, странности у нас – обычное дело. Все ученые немного того. – Он дурашливо развел руками. – Такая специфика. Без фанатизма открытий не сделаешь.

– То есть Чебышев – фанатик?

– А то! Все уши прожужжал про свой артефакт. Каждому, кто не успел убежать, твердит о своем величайшем открытии. Действительно свихнуться можно.

– Зря вы так. Вдруг он обнаружил что-то действительно ценное?

– Ой, я вас умоляю. Задрипанная брошюрка с дилетантскими стишатами, изданная тиражом в полтора экземпляра. Одна радость, что произошло это четыреста лет назад. Так и этим никого не удивишь.

– Кто-нибудь до него изучал эту брошюру?

– Нет.

– Вот видите!

Парень усмехнулся.

– Ничего я не вижу. Ее не изучали, потому что она не представляет научного интереса. Проще говоря, на фиг никому не нужна. Кстати, ваш Чебышев сегодня заявлен в числе докладчиков. Странно, что его не было.

Анна решительно поднялась.

– Я должна его найти.

– Вы знаете, где искать? – полюбопытствовал парень.

– Понятия не имею, – растерянно призналась Анна.

Хмыкнув, парень небрежно сообщил ей адрес гостиницы, где остановился профессор.

– Попытайте счастья, – напутствовал он. – Думаю, до вечера он никуда не денется. У него поезд в двадцать три пятьдесят пять.

– Постойте! А номер комнаты?

– Так я его не знаю. Узнать номер, впрочем, не проблема. Надеюсь, ваш визит обрадует профессора… Эй, вы снова побледнели! Послушайте, барышня, да у вас нервишки ни к черту. Что на этот раз?

– Эта женщина! Кто она? – Потеряв самообладание, Анна потыкала пальцем в сторону окна. Ее собеседник без особой охоты обернулся и окинул взглядом черно-белую фигуру, застывшую в оконном проеме.

– Всего лишь бедняжка Селия, – разочарованно протянул он.

Уловив его снисходительный тон, Анна обреченно спросила:

– Она тоже с приветом?

– Ага! – весело откликнулся тот. – Я же предупреждал. Вообще-то, Селия Бэкон из Америки. Популярная писательница. Была, пока совсем не сбрендила. Кстати, в отличие от миляги Чебышева, эта леди – буйнопомешанная. У нее совершенно особая мания…

– Саша! Ну сколько можно ждать? – окликнул его девичий голосок. Не успела Анна опомниться, как парень сорвался с места. Продолжения Аня так и не услышала. Испытывая досаду, она взглянула в сторону злополучного окна. Разумеется, Селия Бэкон вновь испарилась.