ГЛАВА 4

Наши посиделки в кафе с Яной затянулись до самого вечера, так что домой я добралась только в начале девятого. У Бориса сегодня дежурство, так что мне не нужно было ни перед кем оправдываться. Я предвкушала уютный домашний вечер, посвященный себе, любимой, но осуществление своей мечты пришлось несколько отодвинуть, так как в мою дверь позвонили. Визит соседки и ее дочери меня не огорчил, а, скорее, даже обрадовал: с этим семейством у меня сложились прекрасные отношения.

Все еще чувствуя неловкость от вчерашней выходки Бориса, я приветствовала их еще более тепло, чем обычно и настояла, чтобы они согласились выпить со мной чаю. Когда пирожные, печенье и свежий чай были на столе, Галина Яковлевна рассказала о своей проблеме.

– Понимаешь, Лиза, моя Оксанка наконец-то надумала поступать в институт. – Сообщила она.

– Поздравляю. – Улыбнулась я и посмотрела на Оксану. Она улыбнулась в ответ застенчивой улыбкой, опустила глаза и покраснела.

– А куда собираешься поступать? – Спросила я девушку.

– В медицинский. – Прошептала она едва слышно и принялась теребить кончик льняной салфетки.

Я постаралась скрыть удивление и посмотрела на ее мать, ожидая объяснений. Дело не в том, что я работала как раз в медицинском институте, а в том, что у меня имелись сильные сомнения относительно добровольного выбора учебного заведения самой Оксаной. Насколько мне было известно, робкая полненькая соседка, только что закончившая школу, всерьез увлекалась моделированием одежды и, что самое главное, определенно имела талант. Она частенько забегала ко мне, чтобы показать наброски и я немного помогала ей поставить руку. Несмотря на мою уверенность в способностях девушки, я не решилась высказать вслух свои сомнения ее матери.

– Ты правда хочешь стать врачом? – Спросила я Оксану.

Девушка не успела ответить. За нее это сделала ее мать.

– Какой разговор? Конечно, хочет. Главное не профессия, а высшее образование.

Весьма спорное утверждение. Сколько бродит по свету таких высокообразованных, которые тихо ненавидят свою работу, страдают сами и заставляют страдать других. Тем более, если речь идет о враче…

– Я понимаю, о чем ты думаешь, – кивнула Галина Яковлевна, не получив от меня ожидаемой поддержки, – но художник, тем более – модельер – это не профессия. Пробиваются единицы, но Оксана не из их числа. Ты только посмотри на нее, ее же съедят на завтрак эти акулы модельного бизнеса!

– Мне кажется, что талант…

– Ох, не надо, Лиза. У тебя действительно талант и то что-то не заметно, чтобы благодаря ему ты ела с золотых тарелок. – Она выразительно обвела глазами довольно убогую обстановку комнаты. Не обижайся. Я считаю, что ты прекрасный художник, профессионал, но Оксанка – всего лишь любительница. В конце концов, я же не настаиваю, чтобы она бросила свое увлечение. Будет шить свои модели в свободное время. Закончит институт, получит диплом, а потом – все что угодно. Модельером можно стать и в сорок лет.

Русая головка Оксаны опустилась еще ниже. Длинные волосы, заколотые над ушами маленькими изящными заколками, кстати, сделанными ее собственными руками, занавесили покрасневшее личико с влажными от подступающих слез глазами.

Но ее маму это ничуть не тронуло. Она была твердо убеждена в своей правоте и я понимала, что спорить бессмысленно.

– А на какой факультет она будет поступать? – Спросила я.

– Вот как раз по этому вопросу мы и пришли. – Оживилась Галина Яковлевна. – Подскажи нам пожалуйста, где конкурс поменьше?

Мне показалось, что я ослышалась, и я уточнила:

– Вы хотите сказать, что вам все равно, куда она поступит?

– Ну, не то чтобы совсем все равно… – Замялась Галина Яковлевна и слегка покраснела. – Просто хочется, чтобы наверняка. Не хочется понапрасну терять год. Пусть уж поступит, а там, в случае чего – переведется.

– Но она же медалистка! – Воскликнула я.

– Ну и что? – Тетя Галя, чувствуя себя не в своей тарелке, взглянула на меня неодобрительно. – Попадется сложный вопрос, недоберет баллов. Опять же – блатные, их-то обязательно возьмут, а остальных – как получится. И прощай год. Нет, так не годится. Ты уж, Лизок, подскажи, чтобы не ошибиться.

«Вся эта затея с поступлением – одна сплошная ошибка!»– Хотелось крикнуть мне, но разве это что-нибудь бы изменило? И потом, будь у меня самой взрослая дочь, возможно, и я поступила бы так же. Поэтому кричать я не стала, а спокойно сказала:

– Самый маленький конкурс – на терапевтическое. Сейчас все рвутся на косметологов и фармацевтов.

– Вот и замечательно! – Обрадовалась Галина Яковлевна. – Терапевт – профессия нужная. Не пропадешь. Правда, доченька?

Оксана обреченно кивнула. Одна предательская слезинка сорвалась с длинных ресниц и упала в чашку с недопитым чаем.

Пока я убирала со стола посуду после ухода гостей, мыла ее и ставила в сушилку, я, не переставая, думала об Оксане, невольно сравнивая ее с Янкой. Вот уж та сумела бы настоять на своем!

* * *

Следующие два дня были выходными. Борис, желая мне угодить, раздобыл две путевки на турбазу, где мы замечательно провели время, вылезая из реки только для того, чтобы погреться на солнышке. Это были поистине божественные дни, так как мне удалось заставить себя забыть обо всем, быть самой собой и не думать ни о каких проблемах.

Кроме того, представился подходящий случай обновить мой новый купальник более чем легкомысленного фасона, оставляющий снаружи все что можно и нельзя. Я валялась на пляже, наслаждаясь дерзновенностью своего костюма и собственной смелостью.

Но все хорошее когда-нибудь кончается.

Увы, в понедельник на работе меня ожидал сущий ад, тем более ощутимый на фоне прекрасного уик-энда. Оставалось всего два дня до конца приема документов и с самого утра в приемной комиссии было не протолкнуться. Едва мне удалось протиснуться к своему рабочему столу, как сразу же выстроилась очередь. Я все же успела заметить в другом конце зала знакомую русую макушку, появление которой означало, что Оксана так и не посмела ослушаться мать. «Ну что же, от учебы в институте еще никто не умирал.»– Философски подумала я, не подозревая даже, что в самом скором времени мне придется с болью вспоминать эту фразу.

К концу дня моя голова превратилась в кипящий котел, в ушах звенело, тело стало липким от пота. Чувствовала я себя – хуже не бывает. От мысли о том, что предстоит еще один такой же день завтра, у меня начинались судороги. Утешало только то, что впереди целая ночь и мне удастся отдохнуть и хотя бы частично прийти в себя.

Но я ошиблась. Неприятности, которых я ждала только на следующее утро, начались гораздо раньше.

Неприятности начались ровно в полночь. Время я определила, когда смогла продрать глаза и сфокусироваться на часах. Час назад я завалилась в постель, намереваясь проспать свои законные восемь часов как убитая. И вот на тебе – кто-то настойчиво трезвонит в дверь.

Сначала я вообще на собиралась открывать. Перевернулась на другой бок и накрыла голову подушкой. Потом я решила, что стоит подумать о том, чтобы сменить дверной звонок – этот трезвонил так громко, что подушка не помогала. Когда я додумала эту мысль до конца, стало ясно, что я уже окончательно проснулась, и так как звонки не прекращались, мне оставалось только открыть дверь и выместить зло на незваном госте.

Ругательства застряли у меня в горле, когда я обнаружила на пороге своей квартиры Галину Яковлевну в домашнем халате. Она выглядела так, словно не спала двое суток. У меня по коже побежали мурашки от неприятного предчувствия.

– Лиза, Оксана не у тебя? – Огорошила меня тетя Галя. Вопрос был настолько глупый, что мои подозрения насчет неприятностей только усилились. Оксана никогда не задерживалась у меня позже восьми и соседке это было прекрасно известно. Если она пришла искать дочку у меня, значит все остальное уже испробовали. Оксана домой не вернулась. Это на нее совсем не похоже и тревога Галины Яковлевны мне понятна.

Все эти мысли пронеслись в моей голове в одну секунду. Я посмотрела на Галину Яковлевну и увидела, что она плачет.

Я заставила ее войти, отвела в комнату и усадила на свою разобранную кровать.

Пять минут спустя я знала все. Оксана ушла из дома еще утром. Она собиралась в институт, подавать документы. Я могла это подтвердить, так как видела ее собственными глазами. Но это было не позднее девяти часов утра, а Оксана за весь день ни разу не дала о себе знать, хотя должна была вернуться к обеду. Родители заволновались ближе к вечеру. Обзвонили подруг, родственников, даже тех, с кем не общались по несколько месяцев, но девочки нигде не было. Оставалось неясным, куда она вообще могла направиться из института? Туда, кстати, тоже звонили. Но в приемной сказали, что девушка не подавала документов.

– Не может быть. – Не поверила я. – Я сама ее видела.

Тут у меня появилась идея, но я не спешила поделиться ей с расстроенной соседкой. Возможно, Оксана в последний момент приняла решение не поступать в медицинский, нарушив тем самым волю родителей. Такой шаг, безусловно требовал смелости. Но одно дело взять и уйти и совсем другое – сообщить о своем решении родителям. Эта простая догадка давала возможность думать, что Оксана отсиживается у кого-то из знакомых. Остались всего сутки. Потом прием документов прекратится и ей будет легче настоять на своем. Мысль, конечно, хорошая, но где взять доказательства, что так все и было?

В конце концов я решила выложить свои догадки Галине Яковлевне. По-моему, подобное поведение послушной Оксаны показалось ей еще более невероятным, чем возможное несчастье.

– Ты думаешь, она могла так поступить с нами? – Растерянно спросила тетя Галя.

– Все может быть. – Как можно мягче ответила я.

– Но ведь она всегда была такая послушная! Слова поперек не скажет!

«Если долго сжимать пружину, то в конце концов она выстрелит». – Подумала я, но промолчала.

С большим трудом мне удалось немного успокоить соседку, но сама я после ее ухода не смогла заснуть. Меня не покидала тревога. Я помнила, что из стен нашего института уже исчезли две девушки и подобная информация служила плохим фоном для радужных надежд. Мне удалось быть убедительной, когда понадобилось вселить надежду в обеспокоенную мать, но саму себя убедить в этом оказалось намного труднее. Видит Бог, у меня были основания тревожиться за Оксану!

Обняв себя за плечи, я забилась в угол кровати, повторяя как молитву: пусть Оксана вернется, пусть с ней все будет в порядке!