Глава 2

У ворот их уже ждал полицейский – высокий, плотного телосложения мужчина в аккуратно сидящей форме. Он держался уверенно, но в его взгляде читалась некоторая усталость и напряжение. Это был Вячеслав, которого Михаил Иванович знал уже несколько лет.

Полицейский, увидев Михаила Ивановича, поздоровался с ним.

– Ольга Дмитриевна, минутку подождите, я кое-что спрошу и пойдем, – попросил Михаил Иванович. Та согласно кивнула и остановилась.

– Привет, Слав, ну, что там? Если вкратце, – обратился к полицейскому Михаил Иванович.

– Труп. Молодая женщина. Ирина Алексеёвна Котова 1998 года рождения, двадцать шесть полных лет. Прибыла сюда на курс «Тишина ума». Упала и при падении ударилась виском об угол комода. Персонал попал в её комнату спустя сутки или около того, когда она перестала выходить из комнаты. Сначала думали, просто сидит одна и не мешали, но она перестала выходить на приемы пищи, поэтому спохватились и решили проверить, что с ней. Уверяют, что ни при чем и в её смерти не виноваты. А в остальном, как обычно, крики, вопли, желание сбежать и никто ничего не может внятно объяснить, – объяснил уставший Слава. – Там одни женщины. Руководство этих «Глаз» тоже вызвали, но пока никто не приехал.

– А камеры, надеюсь, камеры у них есть? – спросил с надеждой Михаил Иванович.

– Тут полная засада… камеры только у ворот. Остальной дом не только камер не имеет, они даже все телефоны собирали у пребывающих на этот курс. Ну, типа «тишина ума» должна быть абсолютной, – тон Вячеслава был раздражённым. Он развёл руками, будто пытаясь обозначить всю степень непонимания.

Михаил Иванович, стоявший рядом, медленно кивнул.

– Ну, понятно, легко не будет, пошли что ли, осмотр сам себя не сделает, – сказал Михаил Иванович, повторив слова Ольги Дмитриевны.

Когда они вошли внутрь, то оказались в просторном холле. Михаил Иванович профессиональным взглядом оглядел обстановку. Обилие белого и серого оттенков, казалось, подчёркивали атмосферу спокойствия и концентрации, создавая идеальный фон для размышлений и умиротворения. Полированные мраморные поверхности, переливаясь, придавали пространству ощущение глубины и бесконечности. Диваны и кресла, выполненные в классическом стиле, аккуратно расставлены, чтобы обеспечить максимальный комфорт для гостей. Их богатая обивка из натуральной кожи добавляла нотку традиционной роскоши в современный интерьер. Каждый предмет мебели казался произведением искусства, соединённым со своим местом в единством стилевых решений. Свет из огромных окон проникал мягко и естественно, скользя по лицам и вещам, добавляя простора и воздуха. Яркими пятнами были только композиции из живых цветов в напольных вазах, которые были расставлены повсюду.

«Богато тут у них. Видимо, хороший доход дают такие курсы. На полу мягкое покрытие, которое глушит все шаги. А камер действительно нет,– подумал Кулдышов.»

На встречу Михаилу Ивановичу шел оперуполномоченный Иван Григорьевич Тимашов. В его руке уже было несколько объяснений, одно из которых объяснение дежурного администратора, он протянул Михаилу Ивановичу.

Михаил Иванович принял протянутый листок бумаги, вскользь взглянув на уверенное выражение лица оперуполномоченного. Тимашов всегда импонировал ему своим умением быстро разбираться и не теряться в сложных ситуациях.

Администратор описывала строгий порядок, царивший в усадьбе для обеспечения полного погружения клиентов в курс «Тишина ума». Правила жесткие: все приезжающие любители покоя и уединения должны сдавать свои мобильные устройства при входе. Контроль доступа к телефону, помещённому в надёжный сейф в подвале, был необходимым шагом для создания атмосферы максимальной конфиденциальности. Подвал, техника безопасности которого исключала возможность проникновения посторонних, оставался зоной только для обслуживающего персонала, персонал называл его «служебным помещёнием». В условиях этой «тишины» камеры наблюдения отсутствовали внутри зданий, размещаясь исключительно на территории вокруг усадьбы, делая невозможным вмешательство в личное пространство постояльцев и, конечно же, для достижения целей курса «Тишина ума». Администратор пояснила, что она вместе с горничной обнаружила труп. Двери были не заперты, они вошли, просто повернув ручку двери.

«То есть кто вошел и вышел увидеть можно, а что делал внутри – нет», – подумал Михаил Иванович вздыхая. – Очередные сложности. А телефон так же нужно изъять».

Следом за объяснением администратора были объяснение горничной, которая подтверждала, что вместе с администратором вошла в комнату и увидела труп. После чего они сразу же вызвали полицию. Ничего подозрительного никто из них не слышал и не видел.

– Что же, практически, как и всегда, – тихо проговорил Михаил Иванович и кивнул полицейскому Славе.

Полицейский провел их на второй этаж. Холодные бело-серые стены выглядели стерильно и безлико, чтобы не отвлекать постояльцев от их мыслей и дел. Комната, в которой было обнаружено тело, была пятой от начала коридора. Обстановка комнаты выдержана в бело-серых тонах. Мебель была строго функциональной. Высокий стенной шкаф с зеркальными дверцами, большая кровать, несколько тумбочек, и комод из какого-то светлого дерева. Рядом с комодом лежала на спине молодая темноволосая девушка лет двадцати пяти, её глаза были приоткрыты. Красота её лица была лишь слегка затронута касанием смерти. На девушке были надеты футболка и спортивные брюки, на левой ноге был тапочек, а правая была босой. Тапочек с правой ноги лежал недалеко от тела. Кровь, растекшаяся темным пятном вокруг её головы, уже пропитала мягкое покрытие пола, немного крови было и на комоде. При осмотре кровь была побуревшей, это говорило, что с момента смерти прошло какое-то время.

– Понятых нашли? – спросил Михаил Иванович.

– Нашли, – ответил Вячеслав.

– Кому принадлежит эта усадьба выяснили? – спросил Михаил Иванович, – что-то в комнате передвигали, меняли или переставляли?

Вячеслав был готов к этим вопросам:

– Миньков Андрей Евгеньевич – учредитель ООО «Глаза души», а Минькова Варвара Николаевна является генеральным директором ООО «Глаза души». Это муж и жена… семейный бизнес, – Вячеслав сделал паузу. – Михаил Иванович, для сведения: они в дороге и просили без них не начинать. Сотрудники говорят, что в комнате ничего не трогали и не перемещали.

– И когда приедут? Второй осмотр за сегодня и все кто-то где-то едет.

– Ждать никого не будем. Если через пятнадцать минут не появится, то начинаем, – отрезал Михаил Иванович. – Работники тут есть, как я понимаю, значит, представители имеются. Ведите понятых.

Михаил Иванович смотрел ещё раз на девушку и вышел из комнаты, чтобы заполнить необходимые документы для начала осмотра места происшествия, а заодно распорядиться, чтобы со всех остальных свидетелей, присутствующих в усадьбе, взяли объяснения, а так же выяснить обо всех, кто вообще тут работает.

Буквально минут через десять прибыли и оба владельца усадьбы. Понятых привели. Эксперт-криминалист тоже подготовил свое оборудование и начался осмотр. Муторная и небыстрая процедура, да ещё и грязноватая, потому что криминалист засыпал все черным порошком, чтобы найти отпечатки пальцев.

Затем, и Ольга Дмитриевна приступила к осмотру тела погибшей девушки. Она аккуратно наклонилась к телу, стараясь соблюдать все необходимые меры предосторожности. И вновь Михаил Иванович удивился ловкости обращения с телом Ольги Дмитриевны. Она переворачивала, ощупывала, сгибала конечности и смотрела, комментируя. Он слышал знакомые слова: черепно-мозговая травма, ушиб, кровоизлияние, пятна Лярше, ригор мортис, зубы целы, глаза открыты, сине-багровые темные пятна, бледнеющие при надавливании, запаха алкоголя нет, реакция зрачков и так далеё. Этот процесс был не просто механическим действием; каждый её жест был продуман, а движения – плавными, и в них чувствовалась не только профессиональная сноровка, но и глубокая вовлеченность в работу. Каждый её вывод основывался на фактах, логике и опыте, составляя картину, которая могла бы помочь в дальнейшем расследовании. Михаил Иванович аккуратно фиксировал свои заметки, и не мог не замечать, как Ольга Дмитриевна концентрировала своё внимание на каждой детали, с единственной целью – установить истину.

Ольга Дмитриевна, привлекла внимание следователя к области шеи пострадавшей. Она наклонилась ближе, позволяя себе болеё детально проанализировать травмы. «На шеё имеются следы» – произнесла она, аккуратно указывая на них. Михаил Иванович внимательно присмотрелся, продолжая записывать, похоже на то, как будто с шеи что-то сорвали. На руках и на плече было несколько синяков. Но под ногтями следов крови не нашли. Примерное время смерти Ольга Дмитриевна назвала тридцать шесть часов назад.

Затем все проследовали в подвал, где из сейфа был изъят телефон умершей. Осмотр закончился, вещёственные доказательства упакованы. Михаил Иванович получил оставшиеся собранные со свидетелей объяснения и сейчас пролистывал их. Он сидел в холле усадьбы, разложив документы на журнальном столике. Кроме него в холле находилась вся следственная группа.

К Михаилу Ивановичу подошел владелец усадьбы Миньков и резко потребовал:

– Когда из моего дома будет убрано это?

Михаил оторвался от документов и взглянул на Минькова, стараясь определить его намерения.

– Что «это»? – уточнил он, слегка нахмурившись.

– Это – тело. Оно создает моему дому плохую ауру, – так же резко говорил мужчина.

Михаил Иванович несколько секунд выдержал паузу.

– Это – не так давно было живой, красивой девушкой, которая приехала к вам в эту самую усадьбу, заплатила свои деньги за ваши услуги, а сейчас лежит наверху мертвая. Не скажете как так получилось? И что вы лично предприняли для того, чтобы этого не произошло? Она заслуживает уважительного отношения. Это чья-то дочь, сестра, любимая женщина, может, даже мать, – устало ответил Михаил Иванович.

Миньков явно не ожидал подобного ответа и слегка растерялся, но продолжил настаивать:

– У неё не было детей, я посмотрел в её анкету, – всë так же, на взводе требовал он, будто это что-то меняло.

Михаил Иванович бросил на Минькова пристальный взгляд.

– И что? Что это меняет? Имейте уважение, скоро приедет спецтранспорт и увезет тело, – так же устало ответил Михаил Иванович.

Миньков словно не слышал его ответ и продолжал настаивать:

– Я настаиваю, чтобы её забрали немедленно, – раздельно повторил Миньков. – Каждая секунда её пребывания в моем доме рушит мой бизнес сильнее и сильнее. Да я сам бы ей заплатил, чтобы не приезжала, если бы знал, чем для меня закончится её приезд. Мне не нужны такие клиенты.

– А вы не делайте свое поведение все болеё и болеё подозрительным. Вот, сейчас у меня могут появиться к вам дополнительные вопросы, – с намеком сказал Михаил Иванович. – Ваша настойчивость заставляет меня обратить пристальное внимание на вас.

От этой реплики у Минькова перехватило дыхание от возмущения.

– Я ни в чем не виноват! Я её не убивал и ничего не делал. А вы! Вы! В чем вы меня сейчас обвинить хотите? – практически выкрикнул он, теряя выдержку.

– А у меня есть повод вас сейчас обвинять и подозревать? – стараясь сохранять невозмутимость, спросил он, внимательно смотря в глаза Минькову.

Миньков размахивал руками, явно накручивая себя все больше.

– Вы специально! Вы нарочно! Вы провоцируете меня, – продолжал разговор на высоких тонах Миньков, размахивая руками. – Я требую, слышите, требую, чтобы вы убрали тело этой девки из моего дома. Немедленно!

Михаил Иванович, осознавая, что ситуация требует более решительных мер, сдержанно, но жестко ответил:

– Сбавьте громкость голоса на два тона ниже. Вы разговариваете со мной, как с должностным лицом, я вам не подчиненный, держите себя в руках. Объясняю вам ещё раз, скоро приедет спецтранспорт и заберет тело. Точка.

При этих словах Михаил Иванович посмотрел на Минькова, как бы давая понять, что все дальнейшие попытки давления окажутся безуспешными. За годы работы он уже насмотрелся таких истерик вдоль и поперек. Бывали случаи, что крикуны и скандалисты от слов переходили к делу: кидались с кулаками. У всех разная реакция на стресс. По лицу Минькова словно судорога пробежала, сначала он побледнел, затем покраснел, и, выдохнув сквозь зубы, произнес:

– Я этого так не оставлю! Я подам на вас всех жалобу!– слова вырвались из него не столько как угроза, сколько как отчаянная попытка доказать самому себе, что он ещё хоть что-то может контролировать.

Михаил Иванович даже ни на секунду не отвёл взгляда, который только сильнее выводил собеседника из себя.

– Это ваше законное право, вы вправе так поступить, – как по учебнику, подтвердил Михаил Иванович.

Возникла короткая пауза, по лицу Минькова пробежала новая судорога – то ли от унижения, то ли от ярости. Он сделал шаг вперёд, затем резко отступил назад, словно не доверяя самому себе.

– Прошу пока не покидать город, так как в ближайшее время вам нужно будет явиться в отдел полиции, – добавил Михаил Иванович.

Эти спокойные, выверенные слова добили Минькова.

– Я приду туда только со своим адвокатом!

– Это тоже ваше право, – снова лаконично ответил следователь.

Миньков отошел он него, было видно что мужчина едва сдерживается, чтобы не наброситься на него с кулаками. Михаил Иванович проводил его взглядом.

«Ну, что же, драки не будет, уже хорошо, а может и нет, – подумал Михаил Иванович. – А если бы он меня кинулся, то часть негатива я бы определенно слил от сегодняшнего дня. И этот деятель из тех, кто точно жалобу подаст, а мне за него ещё и отписываться придется. Хорошо, что свидетелей полно».

Ну вот, бумаги проверены и аккуратно сложены в стопочку.

Сейчас Михаилу Ивановичу нужно было изобрести предлог, чтобы подняться наверх, в комнату, где все ещё лежал труп Ирины Котовой. Но это было излишне, потому что вся группа сейчас активно обсуждала «выступление» Минькова, поэтому Михаил Иванович без лишних слов вышел из холла, поднялся наверх и бумажной салфеткой, аккуратно собрал немного засохшей крови с поверхности ворса. Эту салфетку он так же поместил в пустой зиппакет. Его действия напоминали те же, что он сделал несколькими часами ранеё, на железной дороге.

Спустившись вниз, Михаил Иванович перекинулся парой слов со следственной группой. В это время приехали за телом, чтобы увезти его в бюро судмедэкспертизы.

– А они быстро, – сказал вездесущий Слава, проследив за поднявшимися с черным мешком на второй этаж мужчинами.

– Повезло, – немного равнодушно ответил оперуполномоченный Иван Тимашов. – Может, хозяин дома успокоится. А очень нервный какой-то.

– Ну что, кто куда? – спросил Михаил Иванович.

– Мы дежурные сегодня, катаемся туда-сюда, – ответил Тимашов.

– А я в контору поеду, если кого подвезти, то давайте ко мне, – предложил Михаил Иванович.– Я тоже дежурный сегодня.

Но все отказались, а Ольга Дмитриевна решила уехать вместе с телом в бюро судмедэкспертизы. Сопроводить, так сказать, потому что у неё вызовов пока больше не было.

Михаил Иванович попрощался и пошел к выходу. На улице он столкнулся с Миньковым, он что-то бурно обсуждал с женой.Женщина, хмуря брови, пыталась его урезонить, явно стараясь говорить тише и спокойнее.При виде следователя они замолчали и внимательно посмотрели на него. Михаил Иванович им кивнул в знак прощания, но Миньков отвернулся, а его жена просто продолжила смотреть как Михаил Иванович покидает территорию Усадьбы «Глаза души», никак не реагируя на его кивок.

Когда Михаил Иванович отошел на достаточное расстояние, он невольно усмехнулся. «Вот они какие, эти глаза души, слепо-глухо-немые», – тихо сказал Михаил Иванович, оценив поведение супругов Миньковых.

Сев в машину, он хотел завести мотор, но вдруг остро захотел услышать голос жены. Пока ещё жены. Михаил набрал номер, вслушиваясь в гудки – ответит или нет.

На пятый гудок его жена сняла трубку.

– Привет, Мила, это я, – сказал Михаил.

– Зачем ты звонишь так поздно? Тебе стало скучно на твоей важной работе, и ты вспомнил о семье? – прозвучал недовольный голос жены. – Я тебе уже все сказала.

– А может подумаешь ещё? Неужели ты так легко можешь отказаться от нашей семьи? – немного просяще ответил Михаил.

– Миша, а о чем думать? Я устала. И думать устала. И ждать устала. Все устала делать. Я живу одна. Тебя нет. Мы с детьми не вписываемся в твою жизнь. Отпусти нас и всем будет проще. Закрепим существующую ситуацию юридически, – резко ответила супруга.

– Какую ситуацию? – недоуменно переспросил Михаил.

Мила, ожидая такого вопроса, ответила:

– Что каждый сам по себе: я с детьми отдельно, а ты со своей работой отдельно. Живем и не пересекаемся. В течение двух месяцев я съеду вместе с детьми. Как раз закончится косметический ремонт в квартире, которую получила в наследство от бабушки. А пока потерпим друг друга.

Каждое её слово звучало как приговор для Михаила.

– Я не понимаю. Мила, как можно так резко и легко рвать? Я ведь люблю тебя и детей, – начал было Михаил.

– Не любишь. Ты нас не замечаешь. И твердишь только о себе сейчас: я да я. Ты не думаешь ни обо мне ни о детях. Я отвыкла от тебя, ты всегда где-то, но не рядом. Подсчитай, сколько ты времени провел со мной и детьми, а сколько на работе. Этот разговор у нас не первый раз. И от разговоров я тоже устала, – резко оборвала его жена и, не дожидаясь ответа, повесила трубку.

Тяжело вздохнув, Михаил посмотрел на телефон, вдруг ударил руками по рулю. В этот момент клаксон издал резкий, громкий и протяжный сигнал, нарушив тишину улицы. Словно, это не машина, а сам Михаил Иванович кричал от бессилия и злости на ситуацию. Он вспомнил, как считал себя уравновешенным человеком, решающим любые проблемы с холодной головой, но сейчас все эти представления начали рассыпаться.

Сначала он хотел перезвонить, но потом подумал, что так поругается ещё сильнеё и решил отложить разговор до личной встречи. Как говорится, хочешь, чтоб тебе отказали – позвони по телефону. Что он, собственно, и сделал, итог разговора подтвердил это правило.