На что только иногда не идут люди, чтобы заполучить собственное жилье. Одна молодая пара, например, согласилась ухаживать за престарелой родственницей с условием получения ее четырехкомнатной квартиры. Их не остановило, что бабка давным-давно сошла с ума и, люто ненавидя маленьких детей, неоднократно гонялась за соседскими ребятишками с явно недобрыми намерениями. Со старухой промучились больше года, как однажды глубокой ночью материнское чутье подняло молодую женщину с постели и заставило пойти в комнату трехлетней дочери. От жуткой картины – сучащие по матрасу ножки маленькой девочки, придавленной подушкой, – она поседела от корней до кончиков волос. Сбросив тяжесть и убедившись, что малышка дышит свободно, женщина обратила внимание на странный звук в углу. Прижимая дочь к груди, она включила свет и увидела хихикающую старуху.

Через несколько дней, когда подготовка документов на отказ от опекунства и определение бабки-маньячки в дом престарелых подошла к концу, старуха тихо-мирно умерла. И хотя экспертиза установила смерть от естественных причин, соседи еще долго судачили, что владелицу четырехкомнатных хором на тот свет спровадили с помощью крысиного яда.

Квартира осталась молодой семье. Однако вскоре ее продали – девочка плохо спала по ночам, просыпаясь в слезах и жалуясь, что ее кто-то душит. Последующие хозяева также испытывали тревогу и спешно избавлялись от странной недвижимости. Так тянулось долго, пока в квартиру не въехала семья потомственных гадалок. Слабый дар не позволял самостоятельно разобраться с проблемой, и женщины обратились в Совет магов. Те, в свою очередь, перекинули дело «Полтергейсту», а борцы с неушедшими решили проверить способности хваленой Лили Макаровой.

Девушка благодаря помощи домового разобралась с потусторонней хулиганкой быстро. Тем более что от старухи не осталось даже полноценного призрака, так, слабая эманация прижизненной ненависти. Вместо ритуала упокоения Лиля «стерла» память о злобной карге, очистив несчастливую квартиру.

На первый взгляд дебют оказался легким, и только Кирилл знал, как страдала невеста, прочувствовав весь негатив, оставшийся после умалишенной старухи и обиженных ею жильцов.

– Ни фига не получается, – зло произнес старший полтергейстовец. – Неправильный какой-то призрак – днем роняет кирпичи на головы строителям, а на вторгшихся ночью на его территорию магов внимания не обращает.

– И на ваш призыв не отвечает, – поддакнул один из двух его подчиненных.

Проводивший ритуал руководитель недовольно поморщился и отдал приказ стирать знаки, нарисованные мелом на цементном полу. Ведь ни один сознательный духоборец не оставит после себя подобные опасные «художества».

– Таки придется тебе поработать, Макарова.

Лиля снисходительно улыбнулась: чтобы связаться с неушедшим, ей не нужны свечи и мел. Порой они приходят, даже если она не звала.

– Какой-то странный призрак, – расстроенно заметил худощавый духоборец, – не пришел на классический зов.

– Он, видать, нас стесняется, – ухмыльнулся его товарищ, – нас-то шестеро, а он один.

Антона с Юлькой здесь быть не должно, но рыжеволосой огневичке с чего-то вдруг захотелось посмотреть на внутреннюю кухню переговорщиков с неушедшими, и панк увязался следом за подругой. Макарова не возражала, радуясь, что не доведется находиться в компании малознакомых магов.

– Макарова, что тебе потребуется для работы? – любезно поинтересовался старший полтергейстовец.

– Тишина. Помолчите, пожалуйста, мне надо сконцентрироваться.

Девушка отошла подальше от шумной компании и присела на аккуратно сложенные и покрытые целлофаном стенные панели. Замедлив дыхание, закрыла глаза и потянулась к огню, горящему где-то глубоко внутри ее. Пламя ее дара жадно лизнуло протянутые руки, но не обожгло. Согрев ладони, девушка стала мысленно рисовать в воздухе знаки зова.

Лиля медленно открыла глаза и увидела светловолосого мальчишку, сидящего на второй ступеньке металлической стремянки. Ведьма мимоходом отметила, что паренек для призрака одет неплохо – в добротном клетчатом пиджаке, белой рубашке, черных выглаженных брюках и картузе, козырек которого лихо повернут набок.

– Здорово. – Мальчишка в мгновение ока оказался рядом с Лилей и протянул смуглую крепкую ладонь. – Федор.

– Лиля. – Макарова без опаски пожала руку привидению.

После неудачного общения с плаксивым и жутко приставучим призраком по имени Эля журналистка научилась контролировать свои способности и, закрываясь наглухо, не позволяла потусторонним сущностям беспрепятственно подзаряжаться от нее.

– Это ты тут мешаешь строительству?

– Я, – кивнул Федор и с вызовом в серо-голубых глазах добавил: – И чё?

– А то, что твой саботаж едва не стоил людям жизни, – терпеливо, как маленькому ребенку, объяснила девушка, хоть Федору навскидку она дала бы лет пятнадцать. – Бетонщик и бригадир до сих пор в реанимации.

– И чё, маг, хозяин этого здания, зажал для них целителя?

– Нет, целителя пригласят чуть позже, чтобы не вызывать ненужных разговоров из-за чудесного выздоровления. – Лиля, сбитая с толку осведомленностью призрака, начала оправдываться, вдаваясь в подробности. То, что строящийся на пустыре торгово-развлекательный комплекс принадлежит Мирославу пополам с олигархом Владимирским, лично ей стало известно лишь этой ночью. И то чисто случайно об этом заговорил старший полтергейстовец.

Призрак криво ухмыльнулся, услышав объяснения магички.

– Чего ты хочешь? – перешла к делу Лиля. – За уход со стройки?

– Много чего, кралечка, – обрадовал призрак. – Замордуешься исполнять мои пожелания.

– Я могла бы упокоить тебя одним щелчком пальцев, но предпочитаю честные сделки.

– Борзая ты девка, да токо со мной не проканает, – засунув руки в карманы, гордо заявил призрак. – Я знаю, пока мослаки не откопаешь, ты ничего не сделаешь со мной. А костомахи мои ты не найдешь, скоко ни вертухайся. И на дурняк я отсюда не свалю.

– Так я и спрашиваю, чего ты хочешь.

– Справедливости.

Лиля удивленно подняла брови. Спросить, в чем она выражается, магичка не успела – говорливому призраку вопросы не требовались.

– Тебе сказали, что, когда отрыли мои косточки, их втихую выкинули в канаву?

– Врешь, они не могли так поступить.

– Не-а, глаголю истинную правду, кралечка, вот те крест. – Призрак истово перекрестился и поцеловал серебряный символ веры, висящий на веревочке.

У Макаровой включилось журналистское любопытство. Судя по одежде, развязному говору, манерам поведения и тому, как Федор благоговейно спрятал крестик под одежду, паренек умер давно, но о разгуливающих по пустырю духах никто не слышал. И что самое странное, мальчишка четко осознавал, что остался на земле бестелесной сущностью, но истерик не закатывал в отличие от собратьев по несчастью. Лиля хотела бы поинтересоваться годом появления на свет Феди, но не знала, как деликатно задать вопрос. Поэтому приступила к расспросам о насущных проблемах:

– Так, Феденька, жалуйся тете ведьме, кто и как тебя обидел?

– Да ты чё? Какая же ж ты тетя ведьма, кралечка? – засмеялся призрак. – Навряд ты старше моей сеструхи.

– А сколько твоей сестре?

– Марьяна в тот год справила двадцать первые именины. Она училась на учительшу, да тока война не дала экзамены до конца сдать.

Значит, тысяча девятьсот сорок первый год, картинка вырисовывается. Лиля еще раз прошлась пристальным взглядом по одежде паренька. Опрятная и, пожалуй, слишком нарядная для того времени. Словно мальчик специально приоделся празднично перед гибелью.

– Я старше Марьяны.

– Да ты чё? А и не скажешь.

– Федь, ты отвлекся. Расскажи о своих обидах, может, я смогу помочь.

– Навряд, кралечка, но расскажу, вы ж, бабы, народ любопытный, еще спать не будешь. Ну, перед смертью меня нагрел маг, – оттопырив нижнюю губу, сообщил с обидой мальчишка. – Но я сам виноват, поставив на фарт, связался с колдуном, сущим змеем, да выбора у меня не было. А после кончины мой покой нарушили, выкинув останки, как обычный сор. Никакого уважения к мертвякам! Я и того, осерчал маленько и пригасил борзых работничков кирпичиком по котелкам.

К Лилиному удивлению, призрак покраснел.

– Тут еще знаешь чё обидно?

– Чё?.. Тьфу! Что?

– Они ж, песьи дети, не до конца мои косточки собрали. Вот ты бы обиделась, если б твои культяпки лежали тут, а черепушка там? – Федор неопределенно махнул рукой.

Лиля, никогда не задумывавшаяся о «культяпках» и «черепушках» по отдельности, не нашлась с ответом и несмело кивнула.

– Вот. А я про чё говорю? Я же ж и обиделся.

– Нехорошо поступили, согласна. Должны были заявить куда следует, чтобы провели расследование. Потом тело захоронили бы по православному обряду. – Лиля горько вздохнула. – Да только все это затормозило бы стройку. Интересно, этот беспредел бригадир учинил, получив добро Владимирского с Мирославом? Или по собственной инициативе? Я обязательно выясню, и если Мир знал… настучу на него бабуле.

Макарова плотоядно улыбнулась. Зная взгляды Полины Ивановны на достойное посмертие, неблаговидный поступок Мирослава восторга у нее не вызовет. В свое время она не смогла похоронить погибшего мужа и с тех пор болезненно воспринимала истории вроде той, что рассказал Федор. Макарова-старшая даже входила в число манифестантов, протестующих против перенесения могилы неизвестного солдата в другое место, когда мэрия захотела заполучить лакомый кусок земли под элитное строительство. После того как городские руководители узнали на личном примере, как протекают холера и дизентерия одновременно, захоронение бойца-героя оставили в покое. Лиля хоть и не спрашивала, но могла поклясться, что бабуля приложила руку к возникновению эпидемии среди отцов города.

– Смотри, Федь, я могу устроить, чтобы перед тобой извинились, а кости захоронили на кладбище, которое выберешь сам. Такой поворот событий тебя устроит? С условием, что, пока я буду все это проворачивать, ты не станешь хулиганить на стройке.

Мальчишка плотно сжал губы и, отвернувшись в сторону, глухо произнес:

– Значит, все ж упокоение. Хоть и чистенькое и благопристойное, но упокоение. Ты еще мне пообещай вычурную оградку и навещать раз в год.

– А чего ты хотел? В твоем случае это единственный выход.

Федор презрительно сплюнул себе под ноги:

– Колдун, к которому я приходил, предлагал другое посмертие.

– Ну-ну, расскажи, я послушаю, чего наобещал тебе мой коллега. – Лиля недовольно сложила руки на груди.

– «Коллега»? – призрак фыркнул. – Звиняй, кралечка, но ты и рядом с ним не стояла. Он великий колдун, я едва дуба не дал, как увидел его в деле. На него поперло трое с волынами, а он же ж и не нажухался ни разу. И вместо того, чтоб добыть гаман фраера, урки ни с того ни с сего устроили мясню до кровавых памарок^[1]. Между собой. А он же ж стоял и смотрел холодными-холодными глазами змеюки. И когда меня заметил, я тотчас дернул от греха подальше.

Оживленный рассказ парнишки Лиля понимала едва ли не через слово, продираясь сквозь сленг уличной голытьбы.

– А дальше что? Почему ты обратился к нему?

Федор поскучнел, глаза утратили задорный блеск.

– Моя сестра приглянулась Свену Зиберту^[2], немецкому коменданту оккупированного города. Марьяна сама же ж виновата – фланировала с подружками по центру, вот и вляпалась. Но ведь она моя сестра, понимаешь? И я единственный мужчина в семье, батю-то металлом обварило в сороковом. А Свен Зиберт, хоть генерал пехоты и командующий девяносто восьмым армейским корпусом вермахта, еще то животное – девки после его внимания пропадали с концами. Вот я и вспомнил про колдуна. Если кто и не забоялся бы коменданта, то только он.

– А движение Сопротивления?

– Да ты чё? Токо Зиберт стал комендантом, он устроил показательные казни. И народ долго прикидывался мышами.

Лиля зябко поежилась. Полина Ивановна рассказывала, что полуночникам их города пришлось несладко в годы оккупации. Магия может защитить от многого, но не от всего. Особенно когда противник тоже колдовством не брезгует. Среди захватчиков, особенно эсэсовцев, были черные колдуны, питающиеся энергией насильственной смерти, и кровососы, не признающие территориальных законов. Мастер вампиров Феликс тогда едва не впервые сотрудничал с Советом магов, уничтожая пришлых клыкастых.

– Вот таки дела. Я долго чесал репу, а потом собрался и пошел к колдуну на поклон с предложением, которое его заинтересовало бы.

– И что ты ему пообещал? – полюбопытствовала Макарова, не представляющая, что может предложить наполовину сирота, фактически уличный босяк, матерому магу.

– Себя. Я предложил себя в вечные и верные служки, если он спасет Марьяну от коменданта, вывезет ее с мамкой из города и позаботится о них.

Мальчик добровольно влез в петлю рабства. Преданность семье, достойная восхищения. И грусти. Не надо быть Кассандрой, чтобы понять, как обрадовал темного мага подобный подарок.

– И колдун, естественно, согласился.

– Ага, – кивнул Федор, – он токо спросил, готов ли я умереть ради семьи. И, услышав ответ, поклялся заботиться о Марьяне и мамане до самой их смерти.

Лиля поморщилась – нехорошая формулировка. Хотелось надеяться, что колдуну хватило совести не приближать смерть несчастных женщин.

– Чего от тебя захотел колдун?

– У Ратмира, ну, моего хозяина, была штуковина, которую он не мог незаметно от других магов вывезти из города. Она воняла.

– Воняла? – Лиля заулыбалась. – Может, фонила?

– Ага, фонила, – невозмутимо согласился призрак. – Как призрак, я должен был охранять ее до возвращения Ратмира, который потом дал бы мне свободу и сделал хранителем всего города.

Брови ведьмы поползли вверх. Какой, однако, неугомонный этот Ратмир! И самоуверенный, раз заявил, что из скарбника, призрака, хранящего богатства своего хозяина, сделает духа-покровителя всего города.

– И ты собирался добровольно, неизвестно на какой срок существовать в качестве призрака? – уточнила девушка.

– Ну да, а чем плохо? Интересно же ж, и убить сложнее, чем человека.

С этим утверждением можно было поспорить. Как и человеку, бестелесной сущности нужно чем-то питать свои силы. И если первому для этого достаточно поесть-поспать, то второму нужен артефакт силы или маг. Еще бывают такие, как она, дающие энергию без ущерба для себя. Но об этом Феде лучше не знать.

– Почему ты хотел стать хранителем города? Что тебе это дало бы?

– Решила, что я корысти ради? – криво ухмыльнулся Федор. – А вот и не угадала, кралечка. Я видел, как вешали ни в чем не повинных людей, мужиков с цеха покойного бати и женщин, работающих с мамкой в одной пекарне, видел, как сжигали заживо раненых красноармейцев, которых не успели эвакуировать. Раз так карты легли, то почему моя смерть не может помочь другим, подарив им фарт?^[3] Был бы я хранителем, то смог бы некоторых спасти.

Магичка недоверчиво смотрела на подростка, по сути, еще ребенка. Но глаза, в которых затаились боль и понимание того, что многим остается недоступным до глубокой старости, убедили ее, заставив поверить в искренность призрака.

– Ратмир за своим имуществом не вернулся?

– Как видишь, кралечка, – призрак развел руками, – я до сих пор торчу тут.

– Хочешь узнать, что стало с твоими родными? – вдруг предложила магичка. Ей и самой стало интересно, сдержал ли слово колдун.

– Да! И чё было спрашивать?

– Тогда назови полностью имена и фамилии родных, даты рождения.

– Мама, Торбенко Евдокия Власовна, двадцать третьего сентября тысяча девятьсот первого года, сестра Торбенко Марьяна Николаевна, второго марта тысяча девятьсот двадцатого года.

Лиля повторила мысленно данные, запоминая. Потом расспросила, в какой части города жила семья Торбенко. Сама она, скорей всего, ничего не найдет, а вот если попросить Валика, то вдвоем у них получится.

– Кстати, а как фамилия колдуна, превратившего тебя в скарбника?

Федор назвал, и Лиля, потрясенная, хотела переспросить, надеясь, что ослышалась. Но в горле застрял ком, мешающий дышать, и девушка не могла издать не то чтобы слово – она боролась за каждый новый вдох. В голове крутилась мысль, что еще никогда ей не становилось так плохо на нервной почве.

– Эй! Эй, кралечка, не умирай! Я мигом!

Призрак исчез, а спустя секунду проявился рядом с держащейся за горло девушкой и плеснул ей в лицо вонючую жидкость.

– Это что за гадость?! – испугалась Макарова, вытирая краем футболки защипавшие глаза. – Надеюсь, не кислота от большой любви к магам?

– Не боись, кралечка, свистнул бутыль у рабочих, когда они чё-то отмечали. Лучше, чем самогонка у бабы Вали.

– Ты уже самогон пробовал? – ужаснулась Лиля. – Детям нельзя алкоголь!

– Не воспитывай, чай не сестра, прав не имеешь, – возмутился Федор.

– Прости, не буду. А вообще спасибо, что привел в чувство. Давно не испытывала таких потрясений.

– Ты чё, знаешь Ратмира?

– Не совсем. – Лиля спрятала в ладонях красное после удушья лицо.

– Говорить не хочешь – выпытывать не стану, – заявил деловито Торбенко. – Так на чем мы с тобой столковались, кралечка?

Лиля отстранилась от душевных переживаний и подытожила:

– Ты ведешь себя благопристойно, как воспитанное привидение, и не вмешиваешься в стройку. Я ищу сведения о твоих близких, добиваюсь извинений со стороны тех, кто отдал приказ выбросить твои кости.

– Лады, договорились. – Федор пнул ногой пустую бутылку с этикеткой «Синий булат. Водка премиум-класса».

Лиля покачала головой:

– Это еще не все. Затем я попытаюсь сделать тебя хранителем города.