Глава 2
За шаг до края

Где-то далеко-далеко воет волк. Пение полевых сверчков заполняет воздух. Легкий ветерок колышет травы вокруг нас, а звезды весело подмигивают с черного бархата небес.

Витар целует меня нежно и трепетно, словно все еще не веря, что мы здесь – посреди разнотравья дальнего луга. Одни.

– Ива… Моя Ива…

Кажется, его полный восхищения шепот заполняет весь мир, звуча со всех сторон света.

– Еще не твоя, – игриво поддеваю парня. – Своей назовешь, если поведешь в храм.

Я уже знаю: он ревнив до безумия. Его лицо бледнеет от гнева всякий раз, когда замечает взгляды мужчин, обращенные на меня. И подобный отклик мне льстит и немного пугает. Каким он станет мужем, когда получим благословение служителя Всеотца? Успокоится? Или его ревность потеряет всякое чувство меры?

Витар сильней прижимает к себе и горячечно шепчет:

– Не дразни меня, Ив! Ты ведь знаешь, я бы давно произнес клятву пред ликом Всеотца, если бы не правила.

– Знаю, – улыбаюсь легко и счастливо.

Мой любимый, может, и страшный ревнивец, но надежный, как скала. Рядом с ним я чувствую себя защищенной. И ни с кем другим не пошла бы гулять на ночь глядя на дальние луга. От них к мертвоземью рукой подать, и заброшенный замок темного чародея четко просматривается, невзирая на дымку заклятия. Да и запах маков, растущих вокруг очага магической заразы, доносит на своих крыльях ветер. Тонкий, свежий аромат сложно описать, ближе всего, пожалуй, запах скошенной молодой травы.

Самое удивительное, что маки, кольцом охватившие развалины, пахнут только для нас с Витаром. Я спрашивала у многих, чтобы убедиться в этом.

Загадочные цветы… Их любят и боятся. Парни охотно носят охапками на праздники в храм и в подарок своим девушкам. Одно время, когда из мертвоземья твари выползали чаще, добывшие пламенеющий мак считались храбрецами. Притом очень везучими – из десяти смельчаков возвращались шесть-семь.

Мне нравятся красивые, ярко-красные цветы с нежными лепестками. И не только потому, что на них можно гадать, чтобы узнать силу любви своего избранника. И не потому, что из их сока травницы готовят облегчающее боль зелье. Просто потому, что они прекрасны. Я понимаю, что как и остальные, должна испытывать трепет, ведь маки – знак входа в мертвоземье, граница, обозначающая начало смертельной опасности. Но ничего с собой поделать не могу – для меня они в первую очередь дивные растения.

– Звездочка, о чем задумалась? О завтрашнем Дне Выбора?

– Нет. О цветах, – признаюсь смущенно жениху.

– М-м-м, девушки… Вы думаете о тленном на пороге важного свершения.

– Ах, а некто брюзжит, как старый проповедник Всеотца! – фыркаю в ответ.

– Правда, Ив, о чем ты думаешь? Разве не о том, как пройдет Выбор?

Витар осторожно вытаскивает свою руку у меня из-под головы и приподнимается на локте. Я продолжаю смотреть на звезды – все равно в темноте красивое лицо моего суженого видно расплывчато.

– Почему я должна об этом думать?

– Разве ты не боишься?

Я улыбаюсь: Вита иногда одолевают неоправданно мрачные мысли, а так он вполне веселый парень.

Он старше на два года, но так уж вышло, что проверку на наличие магического дара будем проходить вместе. В первый свой День Выбора он не успел вернуться из столицы, куда ездил вместе с отцом. Во второй провалялся в горячке, потому что медикус барона плохо обработал его рану, полученную во время тренировки.

– Нет, любимый, я знаю, что все будет хорошо. Мы пройдем проверку артефактом, получим свой знак и тотчас отправимся к служителю Всеотца. Если ты, конечно, не передумаешь взять меня в жены.

– Иванна! – восклицает Витар. Он называет меня полным именем только в те моменты, когда сердится. – Я не передумаю, а вот ты, похоже, мечтаешь о ком-то другом!

– С чего ты взял? – удивляюсь искренне.

– Ты сомневаешься, что поженимся.

– Поверь, мне нужен только ты, любимый.

Я тянусь к нему, чтобы поцеловать в нос, но хитрый парень подставляет губы. И мы надолго забываем о нашем разговоре. И только когда начинаем тяжело дышать, останавливаемся.

Мы еще не познали друг друга – ждем благословения священнослужителя. Но каждый раз, оставаясь вдвоем, делаем очередной шаг к краю бездны. Бездны нежности и страсти. Что мне понравится, не догадываюсь, знаю точно. Витар сводит с ума одними прикосновениями и поцелуями, разве не должно привести в восторг и все остальное?

От шаловливых мыслей отвлекает грустный вопрос:

– А буду я тебе нужен, если окажусь темным чародеем?

Ох, снова! Самый смелый парень из всех, кого знаю, недаром его берут в дружину барона, а боится традиционного действа? Напомнило, как к травнице на днях приходил за зельем воин, который не раз ходил на медведя с одним ножом, но при этом он долго колебался, прежде чем сделать первый глоток незнакомого лекарства.

– В твоем роду не было магов, правильно? А вот в моем, кто знает? – вздыхаю тяжело – подкидышам приходится нелегко даже в такой мелочи, как обычный ритуал. – Скорее это я – неинициированная ведьма.

– Точно ведьма, – соглашается Витар с довольным смешком, – меня-то ты околдовала.

– Нет, я серьезно. Представь, завтра в тебе раскроют потенциал боевого мага, и Орден волков Всеотца заберет в свою школу, а я… Я окажусь приспешницей Проклятого. Что тогда?

Он ласково касается моего лица, медленно очерчивая губы. Затем его пальцы скользят на мою шею, гладят плечи… И я затаиваю дыхание. Подождать до похода в храм – его идея, ведь так было у его родителей. А вот я, распущенная особа, давно сгораю от желания стать его.

– Что тогда? Хм… – он делает вид, что задумывается, а потом выдает неожиданное: – Тогда, подкидывая дровишки в твой костер, я закричу: "Гори, любимая, гори!"

– Дурак!

Выскользнув из его объятий и быстро вскочив на ноги, я несусь прочь.

– Ив! Я пошутил, Ива! Стой!

Витар не сразу бросается вдогонку – ждет, наверное, что одумаюсь сама.

Поэтому успеваю добежать до края луга, туда, где шумит река. Темная, холодная и быстрая со странным названием Безымянная. За ней начиналось маковое поле и горе наших земель – развалины замка темного мага, одного из Круга Двенадцати. Спустя две сотни лет он продолжает отравлять существование людей – в руинах находится "оконце" в мир Проклятого, где живет кровожадная нечисть.

– Ты не в ту сторону бежишь, Ива!

Витар хватает за руку и дергает на себя. Мы падаем. Я сверху.

– Дурак… – шепчу, задыхаясь от обиды.

– Знаю… прости…

Осыпая поцелуями мое лицо и шею, суженый увлекается. Но я не останавливаю, даже когда его рука проникает под подол платья и устремляется вверх по бедру.

Слова "гори, любимая, гори" открывают глаза. Внезапно я остро осознаю, что не могу с уверенностью смотреть в будущее. Что ждет завтра? Как пройдет Выбор? Нет-нет, я не верю, что в ком-то из нас дремлет дар! Откуда ему взяться?! Но и уверенности, что все пройдет хорошо, больше нет. Вдруг я так и не узнаю, каково быть любимой желанным мужчиной?

Нет, я не хочу больше ждать…

Избавившись от последних капель смущения, показываю, как мне хорошо, когда огрубевшие от меча ладони жениха ласкают, слегка царапая, гладкую кожу. Показываю стоном, поцелуем, смелостью в ответном исследовании его тела. Такого горячего, твердого тела… Мышцы приятно перекатываются под ладонями, будя странные порывы.

– Я еще немного поцелую тебя и остановлюсь, – шепчет Вит, переворачивая меня на спину. – Остановлюсь, обещаю…

Его дыхание щекочет шею, бросает в жар.

– Да, обязательно, – лукавлю, уже точно зная, что не позволю ему отступить.

И мне ни капельки не стыдно. Только не сейчас, когда он так целует.

Поцелуи сладки, как соблазн, кружат голову, как молодое вино. Руки моего мужчины знают мое тело, наверное, лучше меня самой.

Витар гладит, стискивает, целует, прикусывает… И я таю, таю, словно мед на солнцепеке.

В какой-то момент понимаю, что мы без одежды. Когда разделись, не помню. Лежа на сочной траве, я дрожу не от холода, от нетерпения. Тело пылает жаром и сильней всего там, куда без стыда устремляется рука суженого.

Я выгибаюсь от волны острого удовольствия, которая тягуче-медленно поднимается от развилки бедер. Но мне уже мало, как и мало одних только рук там…

И я прошу Вита:

– Пожалуйста… пожалуйста…

И он, наконец, внемлет мольбам – накрывает своим жестким телом.

Кожа к коже… Я пью его дыхание в поцелуе. Пальцы любимого продолжают дарить ласку.

– Пожалуйста…

Соединение наших тел резкое и болезненное до слез.

– Ива, – хрипло шепчет Вит. – Я люблю тебя…

Он двигается медленно, позволяя привыкнуть к новым ощущениям. И вскоре боль отступает. В самом низу живота зажигается маленькое солнце. И я, прислушиваясь к необычным ощущениям, двигаюсь ему навстречу, поднимая бедра.

Стон Витара вторит моему. И светило внутри вспыхивает, сжигая меня всю без остатка.

Кожа к коже… Рука в руке… Сердца бьются в унисон…

Ночь с посланным небесами суженым – самое прекрасное, что может быть в жизни.

– Прости, любимая, мы ведь хотели по-другому, – огорчается тот, кто берег мое целомудрие бдительнее, чем я сама. – После благословения.

– Говори за себя, – улыбаюсь открыто.

– Ива…

– Семнадцать лет уже Ива.

Он качает головой, а затем целует так, что забываю не только про возраст, но и как меня зовут.

Ночь под звездным небом, на ложе из ароматных трав, – мое лучшее воспоминание в жизни. Самое чистое и нежное. Светлый кусочек счастья. И я жалею только об одном, что не сбила Витара с пути истинного раньше.

На следующий день артефакт указывает на меня, как на потенциальную целительницу.

Не передать словами, как я пугаюсь тогда! До трясущихся рук и отнимающихся ног! До черноты перед глазами и полуобморока…

И вряд ли кто в силах представить силу огорчения травницы Анны, подобравшей меня семнадцать лет назад у порога своего дома. Бедная женщина думала, что растила себе преемницу, дочку, которая позаботится о ней, когда придет старость. А теперь со мной придется расстаться: артефакт обнаружил дар, значит, я должна его развить – таков закон. И именно поэтому храмовники имеют право увезти меня в столичную школу, организованную гильдией целителей…

Не дожидаясь конца обряда, к нам с Анной подходит бородатый мужчина. Он представляется Матфеем и предлагает мне стать его ученицей. Целители часто путешествуют вместе с отрядом "волков", выискивающих одаренных и возможную скверну среди подрастающей паствы Всеотца.

Судьба преподносит сносный вариант: можно не расставаться с приемной матерью. Но я не слушаю бородача – все внимание принадлежит группке подростков и молодых людей, среди которых все еще находится мой жених.

Хмурый Витар подходит к проверяющему предпоследним. Заскучавший "волк" Всеотца касается амулетом его лба – и камень сверкает черным!

– Пожиратель! – охает храмовник и хватается за меч.

– Нет! – Мой крик тонет под ладонью целителя.

– Угомонись! Не привлекай внимания! – шипит он, когда мои зубы впиваются ему в руку. – Пожирателей не убивают! Выпей, чтобы успокоиться – тебе понадобится смелость для разговора с предводителем поискового отряда.

Он протягивает флягу с резко пахнущей жидкостью.

– Ива, милая, выпей, – со слезами на глазах просит моя добрая мама Анна.

– Успокойся, девочка, и поверь в то, что все будет хорошо, – хмуро советует целитель. – Вера – маяк для будущего, во что веришь, то и притягиваешь.

На тот момент я не знаю, что такое маяк, в Пантилии морей нет. Но я подчиняюсь, прислушавшись к уверенным увещеваниям спевшейся парочки – целителя и травницы. И начинаю истово верить, что у нас с Витаром есть надежда. Я поручусь за любимого – и он отделается сдерживающим дар амулетом.

Зря поверила, глупая…

Я засыпаю, сморенная сонным зельем, подсунутым бородачом. И храмовники забирают моего жениха с собой. Учиться. Пожиратели, хоть и отмечены Проклятым, но приносят пользу во славу Всеотца. Пьющего чужую магию можно сравнить с созданным великим мастером мечом, который может поразить невинного, а может и защитить. Все зависти от того, в чьи руки он попадает.

Проснувшись и узнав, что Витар в столице, я собираюсь последовать за ним. Но Матфей вцепляется не хуже клеща. Я кричу, царапаюсь, кусаюсь, обвиняя во всем негодяя, лишившего меня любимого. Но, увы, он оказывается сильнее.

– Тихо! Да послушай ты меня, глупая девка! Его все равно бы забрали! Потому что пожиратели весьма редки в последние годы!

– Тогда я поехала бы вместе с ними! Смогла бы жить неподалеку от храма! Или вообще прислуживать в нем!

– О да! Тебя бы тоже забрали, но только не прислугой. И жениха ты все равно не смогла бы видеть.

Я замираю, недоверчиво глядя на бородача.

– Почему?..

– Потому что целители долго не живут при храме – их дар растрачивается быстро на омоложение и продление жизни магистров. – Гнев так и брызжет из мужчины. – Или ты думала, что к тебе будет особое отношение?!

Увы, в тот день я ничего не думала. Я просто хотела вернуть суженого. Моего любимого, единственного, самого лучшего в мире мужчину.

Не слыша его голоса, не видя его, я умирала. Умирала без Витара, выла от тоски и горя.

Я бессчетное число раз пыталась сбежать в столицу, но опекающие меня Анна и Матфей, были начеку. Борясь за меня против меня самой же, они нашли общий язык, и вскоре мужчина переехал к нам. Получилось, что травница не только не потеряла приемную дочь, но и приобрела мужа…

А я… я прожила, как в тумане почти год. Затем пришли безразличие и безнадега. Только урокам, которые давал целитель, удавалось меня расшевелить, а поначалу я даже не осознавала, что забыла умыться или поесть. И Анне приходилось вновь заботиться обо мне, как о маленькой.

Шло время. Вкус к жизни понемногу возвращался, но в основном я интересовалась только своим призванием – исцелением людей.

Увидев, что я успокоилась, Матфей стал брать с собой в столицу. Да только вместо того, чтобы при виде храмовников сжиматься от страха, как все жители Пантилии, я вовсю на них глазела. Как только не угодила в беду? Не знаю, наверное, хранило небо и бдительный учитель.

"Волки" Всеотца даже снились мне. Где-то среди них находился мой суженый. Самый лучший, самый родной, самый любимый мужчина в мире – Витар.

Ночь перед Выбором принесла счастье, а день, когда он состоялся, – смерть надеждам.