6 января
Несколько дней спустя Джоуи снова увидела Тома Фицуильяма, на этот раз в поселке. Разговаривая по мобильному, он вышел из книжного магазина, попрощался с собеседником, ткнул пальцем в экран, положил телефон в карман пиджака. Затем повернул налево, и Джоуи разглядела его как следует. На губах Тома играла улыбка, от которой лицо казалось совсем другим. Ветер взъерошил тронутые сединой волосы, Том пригладил их рукой. Улыбка превратилась в гримасу, лицо вновь изменилось: губы плотно сжались, лоб прорезали морщины. Он тряхнул головой и решительно направился к черной машине, припаркованной на другой стороне улицы. Пискнула сигнализация, моргнули фары, длинные ноги мелькнули и скрылись в глубине салона. Все, исчез.
Однако образ Тома еще некоторое время не выходил у Джоуи из головы.
Джоуи влюбилась в Альфи с первого взгляда. Несколько месяцев она наблюдала за ним на курорте, по крупицам выискивая информацию. Никто не знал, откуда он родом. То ли писатель, то ли бывший военный. Его длинные темно-рыжие волосы были собраны в хвост или в пучок на макушке. По мускулистому телу шли татуировки: вверх по торсу поднималась вьющаяся роза, плечи венчала пара крыльев. Альфи часто носил с собой гитару и редко надевал рубашку, когда не работал. Для каждого у него находилась улыбка, шутка или подначка.
Альфи Баттер казался Джоуи сверхъестественным, потусторонним существом; наедине с собой она придумывала, как заговорить с ним, если их пути вдруг пересекутся. И вот однажды он подошел к ней возле прачечной, обжег взглядом небесно-голубых глаз, улыбнулся и спросил:
– Ты ведь Джоуи, да?
– Да, – сказала она, – я Джоуи.
– Говорят, ты из Бристоля. Правда?
– Правда, – ответила она.
– Откуда именно?
– Из Френчея.
Альфи торжествующе вскинул руку.
– Я так и знал! Прямо как чувствовал. Мне сказали, ты из Бристоля, и я сразу подумал: «Не иначе из Френчея». Я тоже из Френчея.
Вот это да, удивилась она, ничего себе. Мир тесен.
В результате Альфи оказался ни сверхъестественным, ни потусторонним существом, ни поэтом, ни солдатом. Он не так уж здорово играл на гитаре, зато был поразительно хорош и ласков в постели.
Через две недели после их первой встречи Альфи вытатуировал имя Джоуи на лодыжке: мол, у него еще ни с кем такого не было. Когда они гуляли, он обнимал тяжелой рукой Джоуи за плечи, а если она проходила мимо, усаживал к себе на колени. Альфи поклялся пойти за ней хоть на край света, а когда после смерти матери Джоуи захотела вернуться домой, поехал с ней в Бристоль. Через две недели после похорон он сделал ей предложение, а еще через две недели они поженились.
Но что, если недосягаемая мечта вдруг стала явью? Как быть дальше? Наверное, есть какое-то специальное слово для этого состояния. Со сбывшимися желаниями всегда так: после них в душе образуется дыра, которую можно заполнить лишь новыми мечтами и фантазиями. Видимо, в этом и заключалась причина неожиданной и пылкой влюбленности Джоуи в Тома Фицуильяма. Он появился как раз в тот момент, когда ей понадобилось заполнить пустоту в ее внутреннем мире.
Если бы не он, подвернулся бы кто-нибудь другой.
23 января
Тому Фицуильяму пятьдесят один год. По словам Джека, он «очень-очень приятный человек».
Джоуи не спрашивала у брата его мнения; он сам сказал, просто к слову пришлось.
– Взгляни-ка. – Джек продемонстрировал ей заметку в газете: местная школа получила какую-то награду. – Это наш сосед, живет через дом. – Он ткнул пальцем в фотографию. – Том Фицуильям. Очень-очень приятный человек.
Держа в одной руке недомытую кастрюлю, а в другой – мыльную губку, Джоуи заглянула Джеку через плечо.
– Кажется, я его видела. У него черная машина?
– Да, верно. Том – директор местной школы. «Супердиректор». – Джек показал пальцами кавычки. – При предыдущем начальстве школа не прошла проверку, а при нем даже что-то выиграла, и теперь он – всеобщий любимец.
– Здорово, – отозвалась Джоуи. – Ты его знаешь?
– Немного. Пока мы делали ремонт, они с женой очень нам помогли: присылали эсэмэски, как продвигаются работы, и успокаивали злобных соседей, которые точили на нас зуб из-за пыли и шума. Хорошие люди.
Джоуи пожала плечами. Джек всех считает хорошими.
– Кстати, – брат закрыл газету, – как прошло собеседование?
Джоуи повесила кухонное полотенце на край раковины.
– Нормально.
Она подала резюме в «Мелвилл», знаменитый бутик-отель, на вакансию «руководитель службы приема и размещения гостей». Элегантная дама, проводившая собеседование, с первой же минуты поняла, что Джоуи ей не подходит, а та даже не попыталась убедить ее в обратном.
– Должность пафосная, а на самом деле им нужен обычный администратор, – сказала Джоуи, стараясь не смотреть на брата. – Плюс четыре ночные смены в неделю. Нет уж, спасибо.
Джек в очередной раз убедился: его младшая сестра – полное ничтожество. На самом деле Джоуи очень хотела получить эту работу: красивый отель, адекватный владелец, да и платят неплохо. Беда в том, что ей просто не под силу представить, как это – каждый день ходить на работу. Чего греха таить, я сама во всем виновата. Мне почти двадцать семь, через три года стукнет тридцать, я замужем, но по-прежнему чувствую себя ребенком.
– Понятно, – заметил Джек, рассеянно листая газету. – Не переживай, рано или поздно обязательно подвернется что-нибудь подходящее.
– А то как же, – неискренне отозвалась Джоуи, а потом добавила: – Джек, ничего, что мы с Альфи живем с вами? Мы действительно вас не напрягаем?
Джек шутливо закатил глаза.
– Ну сколько еще мне повторять? Я рад и тебе, и Альфи. Никаких проблем.
– А Ребекка? Как считаешь, она не жалеет, что пригласила нас?
– Не жалеет, и я не жалею. Все в порядке.
– Точно?
– Да, Джоуи, точно.
Через три дня Джоуи нашла работу. Полный отстой, но уж что подвернулось: организатор праздников в задрипанном детском клубе «Чики-дрики». Униформа – кислотно-желтая рубашка поло и красные треники. Оплата приемлемая, рабочий график сносный. Начальница – мужеподобная бритоголовая лесбиянка по имени Дон; Джоуи сразу ей приглянулась. Конечно, могло быть и хуже. Ненамного.
Все сотрудники «Чики-дрики» проводят первую неделю в зале. «Чтобы работать в офисе, нужно пройти боевое крещение – отдраить туалеты после дня рождения с участием тридцативосьмилетних пацанов», – с мрачной усмешкой поведала Дон.
– Вряд ли это менее приятно, чем отмывать бар от рвоты, колы и «Ягербомба»[1] после четырнадцатичасового мальчишника, – сказала Джоуи.
– Пожалуй, – согласилась Дон. – Сможешь приступить завтра?
На обратном пути Джоуи зашла в уютный бар отеля «Мелвилл» и заказала двойной джин с тоником. Вообще-то, для джина с тоником было рановато: мужчина за соседним столиком еще завтракал. Надо же как-то отпраздновать, подумала Джоуи. Хотя какой там праздник: на самом деле ей срочно требовалось приглушить ужас и отвращение к себе.
«Чики-дрики».
Бетонная коробка без окон, внутри шум и вонь. Не клуб, а сущий ад: разлитые напитки, детские истерики, минимум раз в день кто-нибудь обязательно нагадит в бассейн с шариками. Джоуи передернуло; она как следует глотнула джина. Завтракающий мужчина с любопытством посмотрел на нее. Джоуи ответила надменным взглядом.
Отсюда хорошо видны разноцветные дома: кобальтово-синий – Джека и Ребекки, канареечно-желтый – Тома Фицуильяма. Там, наверху, – другой мир. Заповедник. А вот Джоуи, организатор праздников в детском клубе. И как меня сюда занесло?
Джоуи взглянула на свои обкусанные ногти, стоптанные кеды, поношенные брюки, устыдилась старых трусов и ветхого бюстгальтера. Кстати, давно не мешает подстричься. Четверг, рабочий день, она сидит в отеле и пьет джин. А всего несколько месяцев назад, загорелая и подтянутая, с букетом невесты, шла под руку с Альфи. Ноги утопали в шелковистом песке, с безмятежно-голубого неба сияло яркое солнце. Молодая, красивая, влюбленная… В раю. «Ты просто прелесть, – сказала ей начальница, смахивая слезинку. – Такая молоденькая, такая хорошенькая».
Джоуи нашла в телефоне свадебные фотографии и на несколько минут погрузилась в воспоминания о самом счастливом дне в своей жизни. Ее отвлек звук открывающейся двери.
Это он.
Том Фицуильям.
Директор школы.
Он повесил пиджак на спинку стула, поставил на сиденье кожаную сумку и неторопливой походкой, свидетельствующей то ли о робости, то ли, наоборот, о непрошибаемой самоуверенности, направился к бару. Очевидно, бармен хорошо его знал; он сделал ему газировку с лаймом и обещал подать еду, когда будет готово.
Джоуи исподтишка наблюдала, как Том возвращается к своему столу. На нем была голубая рубашка в мелкую клетку, нижние пуговицы слегка вминались в мягкую ткань, и Джоуи с неожиданным удовольствием отметила неидеальные контуры его фигуры: этот мужчина способен получать наслаждение от вкусной еды и не испытывает угрызений совести по поводу лишней бутылки хорошего вина. Ей вдруг захотелось просунуть пальцы между пуговицами, раздвинуть туго натянутую ткань и коснуться мягкого тела.
Неожиданная мысль ошеломила. Джоуи уставилась на пустой стакан, отлично понимая, что пора уходить, однако не смогла даже шевельнуться, пригвожденная к месту внезапным, неподобающим, неприличным вожделением. Она чуть повернулась, чтобы лучше видеть Тома: ноги, лодыжки, слегка сползший серый носок, черный ботинок, полоска бледной кожи между носком и поддернутой штаниной.
Ее охватило сильнейшее физическое влечение. Джоуи перевела взгляд на свадебные фото на телефоне. Осталось всего два процента заряда, вот-вот вырубится. Нельзя просто сидеть и таращиться на пустой стакан. Не сейчас. Не при нем.
Том достал из сумки какие-то документы, разложил на столе, небрежно занес ручку над бумагами, рассеянно щелкая кнопкой, – открыл-закрыл, открыл-закрыл, поставил пометку и снова поднял перо. Щелк-щелк. Задумчиво покачал ногой. «Уйду, когда официант принесет заказ, – решила Джоуи. – Да, правильно. Когда он отвлечется».
Экран погас; телефон приказал долго жить. Джоуи положила его в сумочку и принялась сосредоточенно разглядывать пол. Наконец где-то из недр бара прозвучал зуммер; бармен исчез на кухне и через пару секунд появился с деревянной доской, на которой возлежал пышный сэндвич, обрамленный свежей зеленью и курчавыми листьями салата. Том отодвинул документы и задушевно улыбнулся бармену.
– Спасибо.
Джоуи подхватила плащ и встала, чуть не перевернув стол в неуклюжей попытке ускользнуть незамеченной.
– Выглядит превосходно, – донесся голос Тома.
Она направилась к выходу, грохоча тяжелыми ботинками по иссиня-серым плиткам. Ремень сумки врезался в плечо. Неудачный поворот – и стопка листовок с рекламой местной ярмарки упала на пол.
– Ничего, я подниму, – сказал бармен.
– Спасибо, – виновато кивнула Джоуи.
Она решительно распахнула дверь, но, прежде чем покинуть бар, в последний раз взглянула на Тома. Он перехватил ее взгляд, и между ними промелькнула искра, неожиданная и пугающая, которую можно объяснить лишь мгновенно вспыхнувшим взаимным влечением.
О проекте
О подписке