Василиса Никитична вышла, оставив подопечных в немом изумлении. Первой опомнилась Тамара:

– В общем, ничего страшного, – высокомерно объявила она, – я разработаю план действий, литературу почитаю. А ты, главное, под ногами не путайся. Зато этот диплом на диссертацию потянет.

Мария осталась одна. Она еще раз обошла вокруг изваяния и подивилась его размерам. Горыныч ростом не уступал двухэтажному дому. Мария собиралась уходить, как увидела прикрытой серой тряпкой предмет. Она сдернула полотно, под ним оказалось обрамленное резной рамой зеркало. Мария смахнула со стекла пыль, покрутилась перед ним и в шутку произнесла слова из сказки:

– «Я ль на свете всех милее? Всех румяней и белее?»

Зеркало засветилось, и из глубины послышался голос:

– «Ты прекрасна, спору нет. Но живет без всякой славы средь зеленыя дубравы та, что все ж тебя милей».

Зеркало закашлялось и начало перечислять монотонным голосом:

– Елена Прекрасная, Семирамида, Мишель Пфайффер, Нефертити, Синди Кроуфорд, Клеопатра…

– Неправда! – возмутилась Мария. – Клеопатра страшной была, даже исторические свидетельства существуют.

Зеркало проигнорировало упрек и продолжило оглашать весь список. На следующий день вся школа была вынуждена слушать нудный бубнеж с перечислением известных и не очень красавиц.

– Интересно, что за идиотка решила красотой похвастаться? – ехидно поинтересовалась вредная Тамара.

Незаметно пролетел месяц. Вроде бы совсем недавно солнце радовала обманчивым теплом, как уже небо заволокло вечно плачущими тучами. Мария с Варей сидели в библиотеке, зарывшись в ворохе дополнительной литературы.

– Я вот все думаю, а почему в сказках баба-яга на ступе летает?

– Так ж раньше ни дорог нормальных не было, ни машин, ни вертолетов. Летали они в ней, – пояснила Варя.

– Так это не вымысел?! – поразилась Мария.

– Нет, конечно. И даже про горб не наврано. Специально так оборачивались, чтобы люди боялись до мокрых порток. А то ж могли и огненного петуха подпустить, на всякий случай.

– Надо же… Слушай, как там Михалыч?

– Плохо, – вздохнула Варя. – Сохнет, листочки желтеть начали. Я ему сказки на ночь настаиваю на травяной воде, любовь в воздухе плету, но не помогает. Надо его к мамке везти, соком березовым умыть, но раньше весны смысла нет.

– У нас тоже плохо. Тамарка меня просто достала, зубрилка занудная, командует вечно, цедит сквозь зубы, в отличницы выбивается. А Горынычу хоть бы хны, застыл в позе вечного удивления. Прошлую субботу глиной его обмазывали, чтобы даже щелочки не осталось, плясали вокруг с бубном.

– С бубном-то зачем?

– А кто знает. Она какую-то литературу об африканских духах накопала, возвращающих к жизни, вот и экспериментировала. Я дома еле отмылась от этой пакости.

– Я по змеям не сильна, дурные они. Мне бабка сказывала: заберется в хлев, половину отары сожжет, другую сожрет, а потом спать завалится – пищу переваривает. Тут его мужики на вилы и нанижут со всех сторон. Этот-то маленький, да одноголовый, только все равно не пойму, зачем его в чувство приводить.

– Раритет, – вздохнула Мария.

– Ладно, я у мамки поспрошаю, – пообещала Варя. – Может, и насоветует что.

Прошло еще несколько недель. Мария с однокурсницей продолжали выводить Змея из комы. Тамара помешивала в колбе ядовито-оранжевую смесь. Жидкость тихо пузырилась и воняла на всю лабораторную. Мария была на подхвате.

– Икру жабью собери, – скомандовала Тамара.

Мария подошла к огромному аквариуму и достала из кучи копошащихся земноводных толстую сонную жабу. Вытянула руки, как можно дальше от себя, и пощекотала ей живот. Жаба приоткрыла глаза и томно прошептала:

– Поцелуй меня.

Мария от удивления разжала руки, и жаба упала в приготовленную для икры миску.

– Что?! А в лоб тебе не дать? – Мария для солидности погрозила кулаком.

– Поцелуй, всего лишь один поцелуй, – умоляла жаба.

Мария посмотрела на жабу с брезгливостью, но та вылезла на край тарелки и с жаром начала уговаривать:

– Девушка, я принц. Заколдованный принц. Злая ведьма превратила меня в это ужасное существо, а поцелуй прекрасной девы может вернуть мне человеческий облик.

– А что ж вы тогда раньше не расколдовались?

– Я привередлив. Лишь вы с вашим чудным обликом и гибким станом разбудили во мне чувства. Будьте моей спасительницей.

Жаба приторно закатила глаза и умоляюще сжала лапки. Мария осторожно взяла ее в руки и поцеловала в макушку. Послышался булькающий звук. Жаба, вздрагивая всем телом, зашлась в хохоте:

– Купилась, а-а, я не могу, купилась!

Мария с негодованием отбросила ее на стол. Та продолжала смеяться, постепенно увеличиваясь в размерах. Потом раздался хлопок, и жаба лопнула.

– Мдя-а, а ведь старичок уже триста лет прожил и мог бы еще пожить немного, если бы не некоторые, – послышался издевательский голос Тамары.

– Но я же не знала, что так выйдет. Он сказал, что он принц.

– Маш, ну ты сказки читала? Где там написано про жаб-принцев? В лягушек их оборачивают, в лягушек! Ладно, кожа пригодится. Буду маски для лица омолаживающие делать.

Тамара направилась к аквариуму и, достав жабу, выдавила из нее икру.

– Кстати, еще спросить хочу: а как ты собиралась доставать икру из жабы-самца?

Марии захотелось запустить в нее чем-нибудь тяжелым.

Наступила зима. Стажироваться Марии вместе с Тамарой выпало в аэропорту. Они долго добирались через весь город сначала на метро, потом на петляющем от терминала к терминалу автобусе. Февраль наметал сугробы, изрисовал окна узорами, напустил стужу на улицы. Так что Мария изрядно продрогла, пока они с Тамарой не добрались до места стажировки. В аэропорту студенток встречал подтянутый молодой мужчина с посветлевшими от ранней седины рыжими волосами. Звали его Георг. Он провел девушек к таможенному терминалу, где провел краткий инструктаж.

– Наша задача проста: досмотр маленького народца. На основании всемирного закона о сохранении сказочной целостности и менталитета волшебным существам запрещено ввозить и вывозить волшебные атрибуты, которые могут нанести урон фольклору или изменить его.

– Это как? – решила уточнить Мария. Официальные слова для нее прозвучали слишком путанно.

– Например, скатерть-самобранку из страны выпускать нельзя – это исконно наш сказочный атрибут. Только раз в год ее вывозят на выставку в Париж, там всемирная экспозиция сказочных предметов проходит. Гусли-самоплясы, посох деда Мороза – тоже нельзя. Это все национальное достояние и находится под охраной государства. Да вы и сами сообразите.

Георг улыбнулся, отчего вокруг его глаз собрались тонкие лучики.

– Конечно, разберемся, – прыткая Тамара залучилась в ответной улыбке. – А можно я к вам лично обращаться буду, если возникнут вопросы?

Марию аж передернуло: до чего ж эта девица шустрая!

Шла уже неделя практики. Противная напарница все время оттиралась около симпатичного наставника. Мария, которой Георг тоже понравился, каждый раз раздражалась, когда Тамара томно вздыхала в его сторону. Та в последнее время похорошела, исчезла неприятная бледность лица, Мария подозревала, что дело не обошлось без жабьей кожи. В общем, привлекательная Тамара строила глазки, а всю работу делала Мария.

Объявили регистрацию на очередной самолет. К стойке подошли гномы, сжимавшие в руках отбойные молотки. Тамара пропустила их вещи через сканер и высокомерно ткнула в один из силуэтов.

– Это что, лапти? Лапти к вывозу запрещены.

– Это подарок от друга, – возмутился пожилой гном с длинной седой бородой.

– Друг наш подарил, – подтвердил второй.

– Меня это не касается, – Тамара вздернула подбородок и поджала губы.

– Тамара, лапти к волшебным атрибутам не относятся, – встряла в дискуссию Мария.

– Это фольклорный предмет, – не согласилась та.

– Фольклорный, но не волшебный. Урон их сказке он не нанесет.

Тамара дернула плечом и отошла в сторону, всем видом изображая негодование от дремучести и попустительстве Марии. Гномы благодарственно запыхтели:

– Вы к нам приезжайте, мы вам экскурсию в пещеры устроим. В зал героев-драконоборцев и хрустальные палаты. Расскажем историю нашего племени, его освобождения из-под ужасающего ига злобного чудовища.

– Ага, экскурсию. Все включено, – добавил второй гном, подтягивая сползающие штаны.

Гномы скрылись в кишке, ведущей в чрево самолета. Мария задумчиво протянула:

– Лапти… Интересно, а как сказки объясняют появление отбойных молотков вместо кирок?

Практика подходила к концу. Шансы Марии понравиться наставнику стремительно таяли, Тамара все внимание Георга отвлекала на себя. В последний день туристов было мало, Мария задумчиво всматривалась в экран монитора, Тамара прихорашивалась перед зеркалом, напевая что-то себе под нос. И тут появилась фея! Она была прекрасна: искрящиеся солнечные волосы, глаза фиалкового цвета, струящееся платье небесного оттенка. Мария невольно залюбовалась малюткой, и в это время в комнату для досмотра вошел Георг. Тамара, не обращавшая на фею никакого внимания, бросилась к нему:

– Может, сходим в кино?

Мария могла лишь молча негодовать. Фея внимательно наблюдала за происходящим, сделала свои выводы, а потом нарочито томным голосом попросила:

– Юноша, милый юноша, вы не могли бы лично провести досмотр?

Георг не успел среагировать, как вмешалась Тамара:

– Обойдетесь, с вас и обычной сотрудницы будет достаточно.

Фея побледнела, закатила глаза и грохнулась в обморок. Мария бросилась к аптечке, достала пыльцу лотоса и осыпала потерявшую сознание фею. Та медленно открыла глаза и слабым голосом поблагодарила:

– Замечательная девушка, вы вернули меня к жизни. Грубость убивает такое нежное существо, как я. Благодарю вас.

Она повернулась к Георгу и с достоинством заметила, указав на Тамару:

– Поведение вашей сотрудницы недостойно. Надеюсь, вы примете меры.

Она пролетела мимо Марии и подмигнула. Вечером, собираясь домой, Мария обнаружила под столом кем-то потерянную палочку из мерцающего камня. Мария решила отнести ее в комнату забытых вещей, но та была закрыта. Она бросила находку в сумку и забыла про нее, а через несколько дней практика закончилась. В кино с Тамарой Георг не пошел.

Весна в этом году была ранняя. Мария прыгала через лужи, стараясь не набрать воды в замшевые сапоги. Они с Варей спешили на поезд, собираясь отдохнуть несколько дней у Вариных родителей. Вместе с ними ехал и Михалыч, завернутый в байковое одеяло.

– Мать говорит, береза уже начала слезы лить. Попробую, может, получится.

Марии показалось, что Варя пытается убедить ее в том, во что сама уже не верит. Леший за последнее время сильно сдал. Потемнел, сбросил почти все листья и впал в спячку. Но Мария не могла бросить подругу в такой трудный момент, поэтому вызвалась сопровождать.

Варина мама оказалась повзрослевшей копией своей дочери, такая же округлая и доброжелательная. Она долго разговаривала с дочерью, с тревогой поглядывая на лесовика. После разговора Варя посерьезнела.

– Завтра пойдем, годить некогда, – сообщила она Марии.

Утром встали засветло. Шли молча, нервы у обоих были натянуты словно кожа на барабане – еще немного, и лопнут. Лес начинался сразу через поле от деревни, Варя всматривалась в деревья, ища особенное. Нужную березу они увидели сразу. Она стояла посреди лесной полянки, подпирая пышной кроной небо. Варя аккуратно поставила куст рядом с деревом и отошла в сторону. Затем подняла руки вверх и запричитала: «Дева белая, береза чистая, к тебе обращаюсь, к помощи взываю. Возьми болезнь горькую, тоску ненасытную, верни жизнь-любовь и веселие».

Мария замерла: неужели получится? Но ничего не происходило. Варя с тоской и надеждой вглядывалась в березу: отзовется или нет? А затем ударила кулаком по стволу: «Да отзовись ты, бревно бесчувственное! Есть у тебя сердце или нет?!»

И в этот миг произошло невероятное: береза встряхнулась, с ее веток на Михалыча упали капли воды. Мария тоже ощутила на губах вкус березового сока. Обычно он походил на воду, а тут оказался сладко-кислым. Варя, благодарствуя, бросилась к лешему. Но чуда не произошло, Михалыч спал. Варя трясла куст, умоляла, но все было напрасно.

– Не хочет он возвращаться, – пояснила мать, – уже далеко ушел.

Вечером Варя позвала Марию прогуляться до соседней деревни:

– Танцы там будут, посидим, посмотрим, как молодежь гуляет.

– А мы с тобой кто? Старики, что ли? – рассмеялась та.

– По деревенским меркам мы перестарки. Тебе тридцатник, мне четвертак исполнился. Пошли.

Михалыча взяли с собой. Варя не стала укрывать его пледом.

«Пусть воздухом подышит», – объяснила она свой поступок.

Дорога петляла через поля, в одном месте подруги вышли к молодому, заросшему кустарником перелеску.

– Интересно, лет через десять здесь уже настоящий лес будет, – заметила Мария.

– Может, будет, может, нет, – рассеянно ответила Варя, – хозяина у него нет, вот и беспорядок: кусты мешаются, ели ольхе небо закрывают. А летом житья нет от насекомых, птицы-то селиться не хотят. Да и от пожара присмотреть некому.

– А почему хозяина нет?

– Сама видишь: нежные они, лесовики.

Варя хотела еще что-то добавить, как в этот момент куст зашевелился. Мария с удивлением обнаружила на нем два глаза, прорезавшийся нос и тонкие губы. Михалыч напряженно всматривался в юный лес, потом со скрипом сорвался с горшка и, мелко семеня, двинулся к деревьям. Мария лишь увидела, как обернулся он клубком сухой травы и скрылся в тени. Варя плакала от счастья, размазывая потекшую тушь.

Близился к концу учебный год, сокурсницы успешно сдавали дипломные работы, лишь Тамара с Марией все ходили по заколдованному кругу. Тамара в сотый раз, наверное, перечитывала книги, хмурила брови и злилась. Мария старалась с ней не спорить.

– Не пойму, ведь все, как написано, так и делаю, – бормотала Тамара, перелистывая толстую книгу под интригующим названием «Как избавить от паралича, навести любовную присуху, найти клад»: – Три щепотки белиарова корня, жабья икра, листок белладонны и поцелуй феи. Ведь все есть.

– Кстати, за поцелуй феи можешь меня поблагодарить, – не удержалась от ехидства Мария.

– Да отстань ты, нашла время язвить.

Марии стало неудобно и, чтобы не путаться под ногами, она взяла занимательную книгу «Сплетни сказочного мира» и погрузилась в чтение. На одной из страниц она наткнулась на интересную статью и зачитала вслух: «Что же касаемо последнего Горыныча, то ходят слухи, что отравился он от плохой пищи. Однако, это не так, – сразило его горе. Мерзопакостный рыцарь намедни убил даму сердца змея, тот же в гневе сожрал обидчика и умер от кручины по своей зазнобе».

– Разбитое сердце! – вскричала Тамара. – Это же все объясняет! Он не от отравления сдох, а от любви. Разбитое сердце нам надо.

– Где же мы его возьмем? – Мария представила, как они с Тамарой крадут, а затем разбивают молотком чье-то сердце.

– Это цветок такой, – объяснила Тамара. – Видела, наверное: в виде розового сердечка, а из него вытекает белая капелька, словно слеза?

– Конечно, видела, – согласилась Мария, – у бабушки моей на даче растет.

– Его нам и надо, сейчас принесу.

Тамара резво унеслась в кладовую. Потом они, не мешкая, принялись за работу: Тамара, аккуратно считая, сыпала порошок, Мария помешивала варево: три раза по ходу Луны, три раза – по ходу Солнца. Жидкость загустела и стала бронзового цвета. Тамара, обмакнув кисточку в зелье, трижды провела ею по морде Горыныча. Ничего не произошло. Напарница, не в силах скрыть разочарование, сломала прут, которым помешивали варево, пополам.

– Давай еще раз попробуем? – предложила Мария.

– Как хочешь, я не стану.