2.5. Феномен социальных сетей

Среди специалистов, анализирующих медиапотребление, социальные сети считаются мощным источником информации для населения, а значит, и площадкой в Интернете, притягательной для рекламодателей⁵². Если мы посмотрим на картину медиапотребления, как она вырисовывается из оценок самого населения, то мы увидим следующее (опросы по годам «Левада-Центра»)⁵³ (см Табл. 2):

Таблица 2

Ответы на вопрос «Откуда вы чаще всего узнаете о новостях в стране и в мире?» (респондентам предлагалась карточка, и они могли выбрать более одного ответа; ранжировано по убыванию по августу 2018 г.)

Как мы видим, за последние 9 лет неуклонно – и достаточно стабильно – год от года уменьшается число тех, кто считает главным для себя источником информации о новостях в стране и в мире именно телевидение; и значительно увеличивается число тех, кто так оценивает для себя роль Интернета, а внутри его – социальные сети. Причем резкий скачок проходит как раз по границе между 2009 и 2013 гг.: интернет-издания в таком качестве в 2009 г. называет 9%, а в 2013 г. – уже 21%; социальные сети так обозначают в 2009 г. 6%, а в 2013 г. уже 14. И далее эти цифры по годам плавно увеличиваются. Но при этом доля тех, кто считает для себя главным источником информации телевидение, в 2018 г. в два раза превышает долю тех, кто считает Интернет таким источником (в январе 2020 эти цифры чуть изменились: телевидение назвали 73%, интернет – 39%).

Социологи снабжают свои данные дополнительным комментарием – социальные сети и Интернет продолжают укреплять свое положение среди информационных каналов, к которым обращается население с целью получения новостей; телевидение остается главным информационным источником для россиян, за исключением самых молодых респондентов (в возрасте от 18 до 24 лет), у которых обращение к телевидению и Интернету находится практически на одном уровне (54% против 49% в августе 2018 г.). В старших возрастных когортах поляризация между ТВ и Интернетом выражена сильнее; чем образованнее и урбанизированнее респондент, тем чаще он обращается к Интернету и социальным сетям для получения новостей. Если новости из сети получает каждый второй респондент с высшим образованием и каждый второй житель Москвы, то этот канал информации пользуется популярностью только у каждого четвёртого опрошенного со средним образованием и каждого четвертого сельского жителя.

Но все же – на 2019 г. – телевидение в два раза больше Интернета имеет массив опрошенных, которые считают главным для себя источником информации о новостях в стране и в мире именно телевидение; а социальные сети телевидение опережает по этой характеристике почти в три раза.

С момента, когда государственные и бизнес-структуры заметили их роль в общем информационном пространстве современного человека, они стали активно вторгаться в это пространство для решения своих задач, используя фигуры блогеров – новоявленнных лидеров мнений – для пропагандистских, имиджевых, рекламных целей. Предрекается всплеск такой активности на политическом коммуникационном ландшафте России в связи с крупными событиями предстоящего электорального цикла в стране (думские выборы 2021г., президентские выборы 2024 г.).

Специалисты приводят такие цифры: в 2018 г. IAB Russia оценивала рынок рекламы у блогеров в 2—8 млрд руб. Double Data приводила цифры, что только в Instagram в 2018 г. было потрачено не менее 2.3 млрд руб. Международное агентство Mediakix оценивало глобальный рынок рекламы через «лидеров мнений» в 3.2 млрд руб. в 2018 г., в 4.1 млрд руб. в 2019 г. и прогнозировало рост до 5 млрд руб. в 2020 г. Для России по итогам 2019 г. (оценочная информация) объем рынка рекламы у блогеров составил не менее 10 млрд руб. Тут же приводятся данные, что по анализу тендеров на начало 2020 г. крупные рекламодатели увеличивают затраты на продвижение через блогеров (это без учета реалий конца марта 2020 г.).

Отметим, что это движение не по принципу «чем больше, тем больше»: оно автоматически не означает увеличения эффективности такого воздействия. Аудитория вполне может противопоставить этому однонаправленному потоку снижение доверия: по мере осознания манипулятивного характера информации может возникнуть эффект отторжения… Мы не можем сбрасывать это со счетов – но это уже другая история. Тем не менее, укажем, что сами субъекты социальных сетей начинают осознавать эту проблему… Так, к примеру, Google и Twitter ужесточили правили размещения политической рекламы в своих сетях – они требуют, чтобы был обозначен заказчик.

Последние тенденции соцсетей состоят в том, что эта межличностная по началу сфера сейчас переполнена корпоративной информацией – рекламой и продукцией структур по связям с общественностью. Это не могли не заметить пользователи соцсетей. Из Великобритании доносятся голоса: «Британцы призывают урезонить Facebook» – так красноречиво называется статья в газете по результатам доклада, опубликованного британским парламентом. Согласно его данным социальная сеть нарушила закон и не противостояла попыткам повлиять на исход ряда выборов в стране⁵⁴.

Социологи, изучающие соцсети, отмечают, что главное, для чего люди выходят в них – по сути межличностное общение. Новыми оказываются лишь средства контактов; агрегация групп по интересам. Но мы понимаем, что большая часть контактов тут отнюдь не меж-личностная, а вполне однонаправленная – когда люди только потребляют информацию блогеров, для которых те становятся коммуникаторами на постоянной основе.

Такая ситуация активно используется в политической коммуникации. Так, в материале «Кремль создал структуру для продвижения тезисов власти во время голосования россиян по поправкам в Конституцию»⁵⁵ находим информацию о том, что создана структура для повышения явки и продвижения тезисов власти во время голосования россиян по поправкам в Конституцию. Как утверждает интернет-издание «Проект», структуру запустили в ноябре 2019 г. Она должна была предлагать избирателям адресную политическую рекламу, предполагалась работа с избирателями в соцсетях – людей убеждали поддержать поправки в Конституцию.

Но общество устами своих экспертов все больше начинает высказывать опасения в связи с тем, что тут назревают проблемы, которые вытекают из вышесказанного. Можно даже говорить о том, что увеличивается накал социального напряжения, связанного с социальными сетями (как представляется, возникает микроклимат, аналогичный тому, который существовал – и отчасти существует до сих пор, связанный с курением в обществе, потреблением алкоголя и наркотиков).

Уже написаны горы статей о том, что те, кто находится в соцсетях много, практически оттуда и не выходят (и это лишь отчасти шутка). Где-то попались цифры, что бразильцы проводят там до 5 часов в день, китайцы – 3 часа. Цифры по России несколько скромнее – каждый третий интернет-пользователь пользуется интернет-сетями и мессенджерами от получаса до часа в день. А каждый четвертый ежедневно проводит в них от одного до четырех («Левада-Центр», 2017). Вспомним, однако, параметры выборки Центра. Психологи бьют тревогу. Слишком долгое нахождение в социальных сетях может привести к формированию неправильной самооценки, фрустрации и депрессии, особенно этому подвержены дети и подростки, рассказала региональный управляющий директор и директор по медицинской части больницы Святого Иосифа (Alexianer St. Joseph-Krankenhaus) в Берлин-Вайсензее, доктор наук, психиатр Ирис Хаут⁵⁶.

В 2017 г. в Германии был проведен опрос более тысячи детей и подростков в возрасте от 12 до 17 лет. Большинство опрошенных заявили, что пользуются социальными сетями 2,5—3 часа в день, каждый третий заявил, что пользуется социальными сетями для того, «чтобы не думать о неприятных вещах». 13% заявили, что согласны с утверждением, что чувствуют себя несчастными, если не могут пользоваться социальными сетями. Психиатры, комментируя эти цифры, предупреждают, что это может перейти в зависимость. Человек становится беспокойным и напряженным, когда он не выходит «онлайн», нельзя игнорировать реальное общение с друзьями здесь и сейчас, со зрительным контактом, с прикосновениями. Позиция, когда пользователи постоянно делают «посты», ведет к нарциссическому представлению и, следовательно, к формированию неправильной самооценки и нереалистических ожиданий от жизни. Те пользователи, «у кого уже есть проблемы, конфликты, врываются в такие медиа, чтобы убежать из реального мира». Они начинают сравнивать себя со сверхуспешными образами других пользователей, что «усиливает их страхи и депрессии». Может развиться настоящая зависимость, связанная с «системой вознаграждения в мозге через ситуации, которые положительно усиливаются». Если человек получает много лайков, это увеличивает желание снова получить эту «награду».

Еще одна сторона соцсетей, на которую обращают – и будут обращать все больше и больше – внимания на этот раз работодатели, это то, что работники входят и находятся в соцсетях продолжительное время в рабочее время. Так, «Вечерняя Москва» посвящает целую полосу обсуждению этой проблемы⁵⁷. Здесь высказываются как эксперты, так и даются отзывы на их мнения с сайта (!!!) газеты. Амплитуда этих высказываний огромная – от радикального сдавать телефоны при приходе на работу как пальто на вешалку до вполне технологичного – выстроить такой алгоритм трудовой деятельности, чтобы ее эффективность не измерялась количеством времени нахождения на рабочем месте… При этом исходная точка дискуссии – по оценкам тайм-менеджеров от трети до половины рабочего времени московский офис тратит не на работу – впечатляет. Не исключено, что эта дискуссия будет продолжаться…

Давний критик соцсетей писатель и литературовед Дмитрий Быков, говоря о них, использует такие выражения – «пользователи соцсетей деградируют», «сеть – имитационная среда», «фальшивые сущности, треп» («Эхо Москвы». 23.02.19 – повтор передачи «Один»).

В самих соцсетях как-то встретилось выражение (под заголовком «Почему люди бегут из соцсетей») «тут все фальшиво и пластмассово»⁵⁸.

Но отдадим должное (чтобы не выплеснуть из ванны вместе с водой и ребенка) тому, что как раз ценится самими потребителями: в содержательном плане соцсети – это полигон для активного обмена суждениями, комментариями по поводу не только своего личного обыденного эмпирического опыта, что является родовой характеристикой межличностного общения, но и наличие там альтернативных точек зрения, практически отсутствующих в массовых каналах информации, публикация фактов, происшествий, событий в стране и в мире, что всегда было только прерогативой массовых информационных каналов, под совокупностью которых мы понимаем профессиональные структуры, занимающиеся сбором, переработкой по своим стандартам и мультиплицированием информации, которой в результате этого процесса придается статус общественно-значимой информации. Вот это последнее – чему придаст этот статус в контенте соцсетей сам потребитель – кардинально меняет суть медиапространства.

С момента появления социальных сетей эта площадка стала использоваться гражданским обществом как инструмент контроля за неблаговидными делами представителей элит, Эта тенденция за последние годы только усиливается. Некоторые политологи называют происходящее новым витком гласности. С этим не может не считаться власть. Известны попытки искать в публикациях в соцсетях элементы, несовместимые с официальной позицией властей (вспомним примеры квалификации ряда публикаций в соцсетях по статистике ситуации коронавирусом весной —летом 2020 г. как фейков в нашей стране, борьбу Д. Трампа в этот же период в соцсетями, когда он тоже квалифицировал публикации в соцсетях с критикой в свой адрес как фейки…).

Самими потребителями в наибольшей ценится такое качество соцсетей как то, что —это полигон для активного обмена суждениями, комментариями по поводу не только своего личного обыденного эмпирического опыта, но и происходящего вокруг. На форумах участники обмениваются информацией, дают оценки, выдвигают версии (как в случае со взрывом газа в Магнитогорске в декабре 2018 г.). Там существуют альтернативные точки зрения, минимально присутствующие в массовых каналах информации, Некоторых блогеров цитируют вполне респектабельные информационные каналы, приглашают на свои страницы /в эфир. Кроме того, эта площадка стала использоваться как инструмент контроля за представителями элит со стороны независимых расследователей – граждан. Некоторые политологи даже называют происходящее новым витком гласности.

Но тут возникает методологический вопрос – в какой мере точки зрения, высказанные в соцсетях, уникальны, а в какой мере представительны для более широкой совокупности. Ответ может быть получен только в результате социологических исследований…

Меж тем в мире растет осознание одной проблемы, связанной с соцсетями: люди выкладывают в Интернет слишком много информации о себе. Действительно, «при формальной анонимности пользователей человек в этой среде парадоксальным образом оказывается даже более уязвим к разного рода злоупотреблениям, чем в реальной жизни. Каждый, кто пользуется Интернетом, оставляет множество следов. Выявить эти следы, обобщить их и составить представление о человеке – задача чисто техническая»⁵⁹. А такая информация ценится на вес золота. Но пользователи выступают против сбора персональной информации. Так, член Законодательного собрания Нью-Йорка Р. Бродский выдвинул законопроект, запрещающий не только собственно сбор персональной информации, но и демонстрацию им адресной рекламы без предварительного согласия пользователей.

В Европе подобные настроения еще более распространены. Так, «отец Интернета» Тим Бернерс-Ли возмущается сбором данных о пользователях: «Почтальон не вскрывает мои письма, телефонная компания не прослушивает мои разговоры. А ведь при использовании Интернета я сообщаю о себе намного более личные данные». Использование таких данных без разрешения, по его мнению, возмутительно. Эти настроения нашли поддержку на уровне Еврокомиссии, которая категорически запрещает сбор личных данных без согласия пользователей и сейчас ведет судебный процесс против ряда британских интернет-провайдеров, уличенных в сборе персональных данных.