Цитаты из книги «Кровавый романтик нацизма. Доктор Геббельс. 1939-1945»

30 января, ровно через двенадцать лет с того дня, как нацисты пришли к власти, Гитлер назначил министра пропаганды Геббельса «защитником Берлина». Это было первым признаком того, что Берлину, колоссальному городу с тысячами зданий и миллионами жителей, с территорией около тысячи квадратных километров, грозила опасность осады. Его не защищали ни горы, ни широкие реки, и его оборона была в руках штатского.

Оказавшись в затруднительном положении, Геббельс нашел единственный выход – точно так же живописать зверства западных союзников

Последствия кампании, которая подкреплялась сфабрикованными фотографиями избитых женщин и детей, искалеченных тел и другими фальшивками в том же роде, оказались противоположными тому, что ожидал Геббельс. Население тех областей Германии, которым угрожало вторжение русских войск, охватила паника, и миллионы мирных жителей бросились бежать, запрудив дороги и мешая передвижению своих же войск и организации обороны. Запуганные предстоящим вторжением русских иванов немцы сделали еще один вывод, который привел к полному провалу кампании Геббельса: большинство из них, в том числе и солдаты, решили, что при сложившихся обстоятельствах лучше не оказывать сопротивления американцам и англичанам и позволить им войти в страну. Но Геббельс как раз считал, что для Германии жизненно важно остановить наступление с запада, пока союзники не «проявят здравый смысл» – он действительно надеялся выиграть войну «политическим путем

Не случайно выражение «железный занавес» вошло в наш обиход, и это только одно из изобретенных им крылатых слов

Все присутствовавшие – слуги, сотрудники Геббельса, эсэсовцы, замершие в прихожей, – были ошеломлены внешним видом фюрера. Он превратился в старика со слабым дребезжащим голосом, его тело тряслось, а одна нога судорожно подергивалась. За ним следовал слуга с большим портфелем, помеченным буквой «ф» (видимо, «фюрер»), из которого Гитлер извлек термос и небольшой сверток – он принес с собой свой чай и свое печенье. В его визите было что-то призрачное и нереальное. Гитлер медленно отхлебывал чай и время от времени отщипывал кусочки от печенья. Разговор не клеился и грозил вот-вот прерваться. Ровно через полтора часа после своего прихода Гитлер встал, пожал каждому на прощанье руку и пообещал зайти еще раз

Арденнское сражение увязло в прорыве. Временно командование несколькими американскими дивизиями принял на себя фельдмаршал Монтгомери. В интервью журналистам он сказал, что ему удалось исправить положение, когда американцы уже находились на грани поражения. Геббельс прочел его интервью в отчете о радиопередачах союзников, несколько исправил текст в нужную ему сторону, кое-что добавил, а затем немецкое радиовещание передало интервью на волнах Би-би– си как бы от имени англичан. Его мошенническая проделка увенчалась полным успехом. Услышав передачу, американцы приняли ее за официальное сообщение британского командования, к тому времени как Би-би-си и английская пресса разоблачили подлог, семена недоверия между союзниками дали ростки. Между ними начались закулисные ссоры, посыпались взаимные упреки, и, таким образом, Геббельсу удалось достичь своей цели. К сожалению, пропагандистские трюки не могут заменить собой боевые действия.

В то время Геббельс вернулся к своим «революционным» увлечениям. Тотальная мобилизация тыловых ресурсов, так же, как и фронт, смывала все социальные различия. Теперь богатые тоже были обязаны работать, им уже не разрешалось нанимать прислугу, они не могли посещать театры и дорогие рестораны, не могли разъезжать на личных автомобилях. «Наша война по своей сути есть социальная революция, – писал Геббельс 1 ноября 1942 года, – она разрушает старый враждебный мир, но за дымящимися руинами предстает перед нами новый и лучший»

25 июля 1944 года Геббельс был назначен на вновь созданную должность с труднопереводимым названием Reichbeauftragter fur den totalen Kriegseinsatz (нечто вроде «имперского руководителя по проведению тотальной мобилизации») и обширными правами, дававшими ему возможность по своему усмотрению распоряжаться людскими ресурсами во всей Германии. Официально это назначение было сделано Герингом, на деле же Геринг был нужен только для проформы, так как к тому времени он уже перестал играть мало-мальски значимую роль в государственных делах.

Геббельс продиктовал по телефону свое обращение к народу, в котором сообщил о происшедшем. Таким образом он как бы предостерегал от дальнейших действий многочисленных сторонников заговора против Гитлера в Германии и на территории оккупированных стран, которые могли готовиться к борьбе. Узнав, что путч провалился, многие заговорщики покончили с собой, в то время как иные пытались делать вид, что не имеют к событиям никакого отношения. В результате заговорщики перестали представлять собой реальную угрозу. В течение ночи в министерство пропаганды на имя Геббельса поступили сотни телеграмм с заверениями в преданности нацистскому режиму.

Затем пожаловал новый посетитель: генерал-лейтенант Пауль фон Хаазе, исполнявший обязанности военного коменданта Берлина. Он пришел арестовать Геббельса. Министр пропаганды принял Хаазе и сам взял его под стражу. Хотя комендант находился внутри кольца, которым его полк окружил правительственный район, он в то же время по собственной неосмотрительности оказался внутри оборонительной цепи, образованной людьми Ремера вокруг особняка Геббельса. Хаазе не ожидал сопротивления и совершенно растерялся. Не в силах прийти в себя от потрясения, он только попросил еды, бутылку красного вина и разрешения позвонить жене. Геббельс великодушно удовлетворил его просьбы. Ободренный первым успехом, Геббельс позвонил офицерам, которые, как он подозревал, были причастны к заговору, и пригласил их к себе. Многие из них откликнулись на приглашение и пришли. Их приняли, провели в дом и разместили в разных комнатах, где к ним отнеслись с полной предупредительностью и даже предложили коньяк и сигары. Таким образом, они оказались под арестом, сами того не подозревая. Тем временем Ремер отправил своих людей на Бендлерштрассе и на радиостанцию, которую Геббельс считал самым важным объектом. Засевшие на Бендлерштрассе мятежники, настоящие вожди заговора, честные и смелые люди, хотя и не очень практичные, держались героически. Некоторые из них были застрелены на месте. Немногим ранее на центральное радиовещание прибыл майор вермахта, чтобы занять здание для восставших, однако он не очень ясно представлял себе, чем может поплатиться. Он позвонил Геббельсу и вскоре сообразил, что оказался не на той стороне. Еще до того, как на место прибыли люди Ремера, бывший мятежник взял на себя охрану здания от своих же товарищей по заговору.