Рука помощи

Оставшись без поддержки Нибраса, Лиза окольными путями покинула Европу, вернувшись на родину, в Россию. Война была в самом разгаре, и девушка, пройдя ускоренные курсы полевой медсестры, отправилась на фронт.

Дни слились в одну нескончаемую вереницу израненных и изуродованных тел. Пользуясь своими преимуществами, как существа потустороннего и уже давным-давно неживого, Лиза с готовностью лезла под пули, вытаскивая с поля боя раненных, не обращая внимания на повреждения в собственном теле, которые заживляла лишь слегка, чтобы не мешали работать, и снова бросалась в бой. Потому что людям, стонущим от боли и истекающим кровью, её целебная магия – которая даже несмотря на то, что аккумулятором служил браслет самого Повелителя, безграничной не являлась, – была важнее.

На сон и человеческую еду Лиза времени практически не тратила. Зачем? Достаточно на полчаса перекинуться в лиарзу, чтобы дать человеческому телу немного отдохнуть и съесть горсть сухарей – этого было более чем достаточно, чтобы продержаться ещё один день. А затем ещё один. И ещё один. В части, к которой Лиза была прикреплена в качестве медсестры, её называли ангелом-хранителем, потому что все, кого она на своём горбу притаскивала в госпиталь, всегда выживали, какими бы тяжёлыми ни были их раны. Девушка лишь недовольно морщилась на подобное прозвище: уж кем-кем, а  ангелом она точно не являлась.

После Великой Победы Лиза вернулась в родную деревню. Вокруг царило запустение. Вид покосившихся домов с прогнившими крышами, накренившимися заборами и отвалившимися ставнями вызвал у девушки безотчётную тоску – она и сама была точно такой же развалиной. Всеми забытый и никому ненужный осколок рухнувшего мира, гибель которого для большинства осталась незамеченной.

Самым целым оказался, ожидаемо, дом старосты – самый добротно сделанный во всей деревне. В нём Лиза и поселилась, правда, пришлось кое-где обновить шпаклёвку, побелить печь и ошкурить половые доски, но это так, мелочи.

Порог своего собственного дома девушка так и не переступила, лишь постояла возле покосившейся калитки, глядя в потускневшее окно. Память бередила сердце яркими образами: вот тут, на крыльце, бабушка любила сидеть летом с вязаньем. А вон там, возле сарая, братья часто дрались на палках, воображая себя гусарами из баллад. Отец ругался на них, называя шантрапой, но при этом его глаза задорно сверкали. Мама всегда осаждала его, говорила: «Пусть мальчишки порезвятся, пока ещё маленькие. Вырастут, на игры времени уже не будет». Где теперь всё это? Всё поросло быльём. Братья, мать с отцом, бабушка… ничего не осталось. Лишь кресты на могилах.

– Как всегда вся в трудах и заботах, – знакомый голос, сейчас звучавший тускло и как-то устало, но при этом не утративший насмешливых ноток, не вызвал у Лизы никаких эмоций: ни злобы, ни гнева, ни радости. В этот момент девушка была занята установкой креста на месте сгоревшей церкви – в память обо всех тех, кто ушёл безвозвратно, – поэтому была не склонна разводить праздные беседы. Особенно с демоном.

– Чего ты хочешь, Леонард? – закончив работу, Лиза повернулась лицом к Хозяину Шабашей, представшему перед ней в своём истинном облике, слабо мерцая тонкими изящными рогами в сгущающихся сумерках.

– Отметить окончание войны? – Леонард продемонстрировал пузатую бутылку из тёмного стекла в своих руках. – Ты ведь составишь мне компанию?

Лиза внимательно посмотрела в глаза цвета гречишного мёда. Несмотря на внешнюю невозмутимость, девушка видела: демон чем-то расстроен, хотя и пытается это старательно скрыть.

– Идём, – бросила она, уверенной поступью двинувшись в сторону деревни. – Разносолов не обещаю, но краюху хлеба и тарелку супа тебе найти смогу.

Дома Лиза споро накрыла на стол: поставила кувшин с квасом и два гранёных стакана, быстро нашинковала салат из огурцов и помидоров, разогрела в печи щи. Леонард, устроившийся на лавке возле окна, немигающим взглядом следил за каждым её движением, и его глаза зловеще мерцали в слабом свете одинокой свечи.

– Ты ведь понимаешь, что у нас не было выбора? – спросил он после того, как Лиза поставила перед ним тарелку с супом. – Повелитель отдал приказ, и мы должны его выполнить.

– Понимаю.

Лиза, действительно, понимала. У неё было достаточно времени, чтобы обдумать всё произошедшее в Берлине. После того, как гнев внутри немного утих, девушка осознала, что ни Нибрас, ни Леонард ничего не могли сделать в тех условиях. Повелитель дал им задание, и они его выполняли. Более того, все трое демонов – даже Астарот, не имевший никакого отношения к их тесной компании, – сделали многое, чтобы не допустить столь трагичного финала этой истории. Однако и они не всесильны. Основной движущей силой истории всегда были люди. Мод, получившая свободу и второй шанс на жизнь стараниями Астарота, который вообще-то был совершенно не обязан ей помогать, могла не прийти выручать подругу из плена, несмотря на обещание, данное Леонарду. В конце концов, люди всегда нарушают клятвы, тут Мод не была бы первопроходцем. Или во время побега они могли бы не терять время на попытки освободить остальных пленников и просто сразу уйти порталом. Сама Лиза могла проявить больше выдержки и не пытаться убить Абеларда Бока – в этом случае как минимум ангел точно бы выжила.

– Почему ты попросил Мод защищать меня? – Лиза опустилась за стол напротив демона и внимательно посмотрела в его карие глаза, сейчас, в неясном свете свечи, казавшиеся почти чёрными.

– Потому что я люблю тебя, – пожав плечами, ответил демон. Тонкие пальцы обхватили ручку алюминиевой ложки, Леонард зачерпнул густой бульон и засунул ложку в рот, с наслаждением прикрыв глаза. – М-м-м, просто великолепно. Ты замечательно готовишь, Лиз.

Лиза, подперев ладонью щёку, наблюдала за тем, как демон неторопливо ест, закусывая суп ломтём ржаного хлеба. Если бы на месте Леонарда был кто-то другой, она, возможно, заволновалась бы и уточнила, что он имеет в виду под этим «я люблю тебя». Но Леонарда она знала как облупленного. Для него эти три слова практически ничего не значат, всего лишь эквивалент «я нахожу тебя интересной» и «ты делаешь мою жизнь не такой скучной».

После скромного ужина Лиза вместе с Леонардом вышла на улицу. Удобно расположившись на крыльце, они пили принесённое демоном великолепное красное вино прямо из горла, передавая друг другу бутылку, и любовались ночным небом, усыпанным, точно горохом, миллиардами звёзд (луны, в связи с новолунием, не было, но и без неё вид был очень хорош).

– Конрад вернулся в Берлин, – после достаточно длительного молчания заговорил Леонард, устремив взгляд куда-то вдаль. – Он собирается отыскать останки сестры и остальных «Пиратов Эдельвейса» и похоронить их со всеми полагающимися почестями.

– Нелёгко ему придётся, – заметила Лиза, в очередной раз забирая у Леонарда уже наполовину опустевшую бутылку и делая из неё солидный глоток. – Надеюсь, он не додумался продать тебе душу в обмен на поиски тел?

– Нет, при всей своей интеллектуальной одарённости, ему всё же хватило мозгов не делать этого, – фыркнул Леонард, возвращая себе бутылку и тоже делая из неё глоток. – Генрих, к слову, остался в Лондоне.

– И правильно сделал, – одобрительно кивнула Лиза. – В Германии его всё равно никто не ждёт. Так к чему бередить старые раны?

Леонард повернул голову и наградил свою собутыльницу скептическим взглядом.

– Кто бы говорил!..

Лиза скривилась и снова забрала у него бутылку.

– Не хочешь спросить, как поживает Нибрас?

Спустя непродолжительное время вновь подал голос демон, продолжая буравить девушку пристальным взглядом.

– Хочу, но не буду, – ответила та. – Его дела меня больше не касаются.

Леонард хмыкнул, и в его глазах вспыхнули весёлые искорки.

– Если бы это было, действительно, так, ты вонзила бы кинжал ему в сердце, а не в плечо, – заметил он. – Признай, Лиза, даже потеряв рассудок от ярости и желая причинить Нибрасу максимально возможную боль, ты не желала ему смерти.

– Это очевидно, – пожала плечами та, вновь делая глоток из бутылки. – Впрочем, уже больше года прошло, но он что-то не горит желанием возобновить наши отношения.

– А ты бы хотела? – Леонард подался вперёд и пристально посмотрел в глаза девушки. – Признайся, что скучаешь по нему.

– Я много по кому скучаю, – уклончиво ответила Лиза, протягивая демону практически пустую бутылку. – По родителям и братьям, по бабушке, убитой Нибрасом, по Николаю Степановичу, тоже, к слову, павшему именно от его руки. – Лиза тяжело вздохнула. – Знакомство со мной приносит людям лишь смерть.

– Нибрас не человек, – напомнил Леонард, всё ещё не спускавший с лица собеседницы пристального взгляда.

– Однако и он уже однажды умер, пытаясь выполнить данное мне обещание, – рука Лизы сама собой потянулась к кожаному шнурку на шее, на котором она носила ведьмовское кольцо Нибраса, служившее ей напоминанием о том, что даже такого сильного демона, как её муж, можно убить. – Нет, хватит с меня смертей. Я предпочту остаться одна, чем снова хоронить кого-то.

– Смерть неизбежна и неотвратима, – сказал Леонард. Вылив в себя последние капли вина, Хозяин Шабашей подкинул пустую бутылку высоко вверх и разбил её в полёте в мелкое крошево направленной энергетической волной, предварительно прикрыв Лизу щитом от возможных осколков. – Мы, демоны, знаем это лучше кого бы то ни было.

Жестом фокусника Леонард вытащил из пространственного кармана ещё одну бутылку вина – на этот раз, насколько Лиза могла разглядеть в темноте, это было Мерло – и щелчком пальцев откупорил её. Ночь задушевных бесед на пьяную голову продолжалась.

– Почему вы позволили Абеларду и его людям схватить Эйзикиэль? – вскоре Лиза решилась задать вопрос, не дающий ей покоя с тех пор, как она покинула Германию. – А главное, откуда у них взялось оружие, способное убить ангела?

– Такова была воля Повелителя, – пожал плечами Леонард. – Эйзикиэль была необычным ангелом.

– В каком смысле, необычным?

– Ты много ангелов видела на земле? – Леонард приложился к бутылке, после чего передал её Лизе.

– Ни одного, – призналась та, и, обхватив горлышко губами, сделала глоток, наслаждаясь мягким вкусом.

– Потому  что, помимо ангелов-хранителей, которых не видит вообще никто, даже демоны, и Азраила, их здесь нет, – припечатал Леонард, принимая обратно бутылку. – Ангелы обитают в Эдемском саду и спускаются на землю исключительно для того, чтобы выполнить поручения Бога. В последний раз они были здесь несколько тысяч лет назад. Ты ведь слышала про Содом и Гоморру и Казни Египетские? – Лиза утвердительно кивнула. – Это была их работа.

– А Эйзикиэль?

– А Эйз была отступницей, – Леонард вновь забрал у Лизы бутылку, сделал глоток, после чего вернул вино обратно девушке. – Она добровольно покинула Эдемский сад – заметь, добровольно, то есть ушла сама, а не была выпнута под зад, как мы, – и осталась жить среди людей.

– Что значит, как вы? – Лиза встрепенулась. В памяти всплыли шрамы на спине Нибраса, так подозрительно похожие на раны, которые она видела у Эйзикиэль. Девушку поразила страшная догадка. – Вы тоже были ангелами?

Леонард словно закаменел, а в его глазах промелькнуло какое-то странное выражение, охарактеризовать которое Лиза не могла.

– Были, – наконец, выдавил из себя демон. – Но это было очень и очень давно.

– Ты тоже был ангелом?

– Все высшие демоны были ангелами.

– Как же так получилось, что вы стали демонами? – Лиза понимала, что расспрашивать о подобном, как минимум, невежливо, особенно учитывая тот факт, что Нибрас вообще отказывался говорить, откуда у него взялись эти шрамы, но не могла справиться с собственным любопытством. – Почему вы пали?

Леонард невесело рассмеялся.

– Разве это имеет значение? – демон аккуратно забрал бутылку из рук Лизы и сделал очередной глоток. – Пали и пали. Что уж теперь об этом говорить?

Лиза была с этим в корне не согласна. Однако продолжать расспросы не стала, сообразив, что данная тема Леонарду неприятна.

– Так что там с Эйзикиэль?

– Понятия не имею, – в голосе Леонарда прорезались раздражённые нотки. – На земле она несколько тысяч лет – точно не могу сказать, специально не узнавал. Крылья она не потеряла, следовательно, официально отступницей не считается. Однако из своей крылатой братии ни с кем, кроме Азраила, не общалась, сидела у себя в церкви, изображала монашку, помогала людям. Повелитель периодически навещал её, но зачем и почему только они вдвоём знают. В любом случае, в начале 1943 Астарот получил приказ от Повелителя помочь Абеларду и его людям доставить Эйзикиэль в Аненербе для опытов. Наш герр Ледышка, естественно, в точности выполнил приказ. Бок с энтузиазмом принялся за исследования, в результате которых Эйз лишилась крыльев. Что было дальше ты и сама знаешь.

Да, Лиза знала. Вздохнув, девушка забрала у Леонарда бутылку и сделала несколько больших глотков – вино тонкой струйкой покатилось у неё по подбородку и шее.

– Это было несправедливо, – вернув бутылку демону, сказала Лиза. – Я плохо её знала, но и тех двух коротких встреч хватило, чтобы понять: Эйзикиэль была хорошей.

– Была, – согласился Леонард. – Я бы сказал, она была единственным настоящим ангелом. Таким, каким их вы, люди, себе представляете.

– Она не должна была умереть.

– Не должна, – вновь согласился демон. – Наш с Астаротом просчёт. Когда мы помогали создать Абеларду противодемонические пули, то как-то упустили из виду, что природа ангелов несколько отлична от нашей. Демонам – ни низшим, ни высшим, – эти пули серьёзно навредить не смогли бы, просто причинили бы боль. Для ангела они оказались смертельны.

Лизу так и подмывало спросить, если демоны – это падшие ангелы, то почему их природа отлична от ангельской? Однако, немного подумав, она не стала этого делать. Леонард и так рассказал ей очень многое. Остальное можно будет узнать и позже.

– У меня всё ещё её кровь на руках, – вместо того, чтобы продолжать расспросы, сообщила Лиза, возвращая себе бутылку.

– Её кровь? – Леонард нахмурился. – В каком смысле?

Вздохнув, Лиза поставила бутылку справа от себя, затем сняла браслет Повелителя с плеча и приняла облик лиарзы. Обе её ладони были покрыты крупными брызгами переливающихся золотистых искр, словно кто-то облил её расплавленным золотом и дал ему застыть на коже.

– Невероятно! – в глазах Леонарда вспыхнуло искреннее восхищение. – Впервые вижу нечто подобное…

Лиза водрузила браслет Повелителя обратно на плечо и снова приложилась к бутылке.

– Что бы я ни делала, стереть их не удалось, – мрачно сообщила она.

– А если отрубить руку? – на лице Леонарда отразился живой интерес.

– Вот давай только без экспериментов! – Лиза послала демону предостерегающий взгляд. – Мне мои конечности пока дороги.

Леонард укоризненно покачал головой, явно разочарованный её отказом, но ничего говорить по этому поводу не стал.

Остаток ночи прошёл в абсолютной тишине, нарушаемой лишь стрекотом сверчков, да шумом листвы, колышимой лёгким дуновением прохладного ветерка.

* * *

Лиза не собиралась возвращаться в Германию. Да, без её помощи в братских могилах тела «Пиратов Эдельвейса» Конрад будет искать, скорее всего, не одно десятилетие. Только вот тот факт, что Леонард пришёл к ней и хоть и безмолвно, но попросил принять участие в данном мероприятии, – в противном случае, зачем ему вообще было рассказывать ей о возвращении Конрада в Берлин и о его планах? –  не сулил ничего хорошего. В прошлый раз, когда Лиза пошла на поводу у красивых печальных глаз Хозяина Шабашей, всё закончилось её пленением и смертью всех «пиратов», остававшихся на тот момент в городе. Лиза не знала, чем может грозить ей – и Конраду, – её возвращение в Берлин, но рисковать не собиралась.

А на следующую ночь к ней пришла Мод. Глаза девушки заволокла чернота – главная отличительная черта всех призраков, – а белая блузка на груди пропиталась кровью.

– Эльза, – призрак соткался перед Лизой буквально из воздуха, когда та заваривала себе чай с листьями дикой мяты. – Прошу тебя, помоги мне.