Глава 4

К утру ветер чуть утих, но не настолько, чтобы праздный народ вышел на улицу. Взяв в наём двух лошадей, Дэймос отправился за город в компании Фиара.

Несмотря на старательный налёт интеллигентности, Фиар по своей сути – деревенский мальчишка, дорвавшийся до денег и относительной власти. При необходимости он способен воспользоваться не только природным обаянием, но и кулаками. События весны показали, что он не боится замарать руки и при должной мотивации способен на самые непредсказуемые поступки. Если придётся высвобождать Кента вопреки воле врачей, то лучшего человека для этой миссии не найти.

Самому Фиару перспектива выбираться из тёплого дома ранним утром под моросящий дождь пришлась не по душе:

– Неужели дело не могло подождать пару дней? – возмущался он, кутаясь в плащ.

Едва они поднялись на равнину, ветер сорвал цилиндр со светловолосой головы. С невольным злорадством Дэймос наблюдал, как мальчишка носится по полю, пытаясь поймать головной убор. Тот свалился со скалы в дар морю.

– Могу я хотя бы узнать, ради чего мы туда едем? – взобравшись назад в седло, спросил Фиар.

– В клинике находится мой старый знакомый, Рой Кент. Если врачи не захотят отпустить его, мне пригодится твоя смекалка, чтобы вытащить его оттуда.

Не заметив столь грубой лести, Фиар раздулся от самодовольства.

– Кто бы мог подумать, – качал он головой, довольно улыбаясь, – всесильному мистеру, ах, прости, мессиру Арусу нужна моя помощь.

– Точно так же, как кучке детишек нужен был посредник, чтобы вызволить подругу из рук Заклеймённых.

– Она всё равно потом сама сбежала, – фыркнул он.

– Тем не менее мне пришлось влезть в ту историю. К тому же ты обещал мне встречу с Леди в красном и не сдержал слово, – стрельнув глазами в Фиара, Дэймос заметил, как тот вмиг подобрался.

Он утверждал, что Леди наняла его и компанию таких же магистров-балбесов для работы, за которую никто в здравом уме не взялся бы. Но если это так, то почему Фиар не желает говорить о ней?

В глубине души Дэймос осознавал, что связываться с этой особой не стоит и её исчезновение после бала в честь летнего солнцестояние – благо. Она может оказаться авантюристкой, шпионкой или, что ещё хуже, посланницей Серого человека. Последний вполне мог бы сыграть на слабостях Дэймоса, чтобы вновь затянуть в свои сети.

Мелкая морось превратилась в ливень. Потому оценить величие больничных корпусов, для которых недалеко от границы каторжники разработали месторождения серого гранита, не удалось.

Охранники на входе пришли в негодование, когда незваные гости оказались у ворот. После небольшой перепалки их под охраной препроводили в главный корпус. Просторное овальное помещение подпирали белоснежные колонны, пол выложен чёрно-белой плиткой, две изгибающиеся мраморные лестницы. Ощущение, словно вошёл в богатый театр, а не в лечебницу для душевнобольных.

Дама с безупречно уложенными волосами и в белом выглаженном халате приблизилась и осведомилась о причине их столь внезапного появления.

– Вы должны понимать, что наши пациенты нуждаются в особом уходе и мы не можем нарушать режим только из-за того, что кому-то спонтанно захотелось увидеть родственника, – отчитала она гостей, словно строгая гувернантка своих подопечных.

– Мы понимаем и приносим свои глубочайшие извинения, – раскланялся Фиар, улыбаясь лукавой мальчишечьей улыбкой, что смущала особ помоложе, но не тронула строгую служительницу больницы.

– Проводите нас к главврачу, – не размениваясь на искусственные улыбки и вежливость, приказал Дэймос.

Женщина с недовольством смерила его взглядом и, несмотря на всю выучку, поджала уголки губ в презрительной гримасе. Соронцев на материке не любят.

– Да как вы смеете врываться и требовать…

Одним лишь взглядом он заставил женщину замолчать.

– Я как-то непонятно выразился, или вы не понимаете имперского? – чувствуя, как хлюпает вода в ботинках, Дэймос с невозмутимым видом вытащил из внутреннего кармана старые документы. – Дэймос Арус, внутренняя разведка. Мой коллега доктор Фиар. Немедленно препроводите нас к главврачу.

Поджав губы, она попросила подождать. Поймав удивлённый взгляд Фиара, Дэймос пожал плечами.

– А ты думал, вилла и жена мне просто так достались?

– Я думал, ты был полицейским или что-то вроде того, когда жил в Империи, – ёжась в мокрой одежде, как можно тише произнёс Фиар.

Взгляд его метался по залу, цепляясь за охранников в серой форме и крепких санитаров, что порой проходили мимо.

– Слушай, а чем ты сейчас занимаешься? Тебя ведь выперли из Империи?

– Цыц.

На лестнице показался долговязый, сухой мужчина неопределённого возраста. Вроде седой, словно старик, но с застывшим, лишённым морщин лицом.

– О! Мессир Арус! – громко произнёс он, распахивая объятия. – Разве вам не запретили посещать Империю под угрозой смертной казни?

– Мне постоянно кто-то что-то запрещает. Всего и не упомнишь.

Доктор Каров благодушно рассмеялся.

– Полагаю, ко мне вы пожаловали не просто так? – щуря выцветшие глаза, осведомился он. – Желаете подлечиться?

– Пусть лучше Карест пожрёт мою душу, нежели я вернусь под вашу опеку.

– Старый вы богохульник.

Слушая их смех, окружающие заметно расслабились. Охранники вернулись на посты, санитары удалились по своим делам.

– Сандра, дорогая, посмотрите, наши гости совсем вымокли. Будьте любезны, подайте чаю и полотенец. Нужно где-то просушить одежду.

А для этого переодеться в больничное.

– Мы ненадолго, – Дэймос жестом остановил деятельную медсестру, что уже начала стягивать плащ с Фиара. – Прошу, позаботьтесь о моем спутнике, мне нужно лишь перекинуться парой слов со старым другом.

– А ваш товарищ… – подсказал Каров.

– Простите, забылся, – хлопнул себя по лбу Дэймос и представил друг другу врачей в самых изысканных выражениях, так, что магистр почувствовал себя в высшем обществе и самомнение не позволило стушеваться, а старый паук проницательно улыбнулся.

Фиара отправили пить чай, а после предложили пройтись по клинике, местным не терпелось похвастаться современным оснащением. После того как Кондомовская Академия взяла под свой патронаж медицину, качество лечения значительно выросло, к молчаливой зависти имперских коллег, которым приходилось считаться с церковью в каждом вопросе.

Дэймос вслед за Каровым поднялся на второй этаж. Старый паук занимал просторный кабинет с видом на сад. Дождь стучался в окна, но в комнате было тепло, хотя ни печи, ни камина Дэймос не видел.

Указав на стул, Каров отгородился от гостя письменным столом.

– Вот уж неожиданная встреча, не правда ли? – бледные губы растянулись в плотоядной улыбке.

С момента их последней встречи прошло несколько десятилетий. Дэймос более не был беззащитным подростком. Он прошёл муштру Чёрного Волка, войну, отлучение от Серых и бесчисленные попытки Заклеймённых его убить. Но, сидя напротив костлявого старика, на котором белый халат болтался, словно на вешалке, он ощущал, как по телу ползут мурашки. Ужас из старых кошмаров пробудился и медленно сжимал грудь стальными кольцами, лишая воздуха. Забирался в голову, вгрызаясь в мозг, отнимая разум.

Кашлянув, Дэймос отогнал наваждение.

– Действительно, неожиданно. Я слышал, что всех врачей, повинных в срыве эксперимента на Востоке, убили.

– Только виновных, – легко отмахнулся Каров.

– А кого назначили виновным?

Бескровные губы вновь обнажили желтоватые зубы в извращённом подобии улыбки.

– Разве это важно? Лучше расскажи, что привело тебя в мою скромную обитель, – потирая дубовый стол, покрытый тонкой резьбой, спросил Каров.

Дэймос заметил, что машинально потирает запястья, и немедленно запретил себе делать это.

– Рой Кент.

– Ах, старина Кент, – тот плотоядно облизнулся. – Увы, годы взяли своё, паранойя сделала его опасным для общества. Мне пришлось забрать старика, чтобы обеспечить полагающийся ему уход.

По спине пробежал холодок.

– Могу я его увидеть?

– Он стар и болен. Чего ты от него хочешь?

Дверь за спиной открылась, и в кабинет вошли несколько санитаров. Огромные, едва ли уступающие Дэймосу в росте и значительно превосходящие в обхвате.

– Мы так давно не виделись, – Каров продолжал улыбаться, и от его улыбки душа уходила в пятки. – Быть может, отдохнёте у нас немного. Соляные комнаты, чай на травах, зарядка по утрам, витамины. Всё это пойдёт вам на пользу.

Сжав кулаки, Дэймос ощутил, как неровные грани кольца впились в пальцы.

– Любопытно, – улыбнулся он, отбрасывая ужас, что охватил тело. – Вас по-прежнему не слишком заботят последствия.

– Ты в опале, мальчик, – потирая руки, поделился старый паук. – Серые за тебя не вступятся. Твой покровитель Кайт мёртв.

У Дэймоса вырвался смешок, заставивший Карова замолчать.

– Вы видели его тело? – чуть наклонив голову вбок, спросил он. – Неужто вы допускаете, что я пришёл бы сюда не подготовившись?

– О какой подготовке речь? О мальчике-магистре? Пф, не смеши меня. Кондома может сколько угодно храбриться, но меня этим не провести.

Закинув ногу на ногу – из ботинка потекла вода, несколько портя эффект, – Дэймос погладил щетинистый подбородок и улыбнулся.

– Что ж, вперёд.

Старый паук недобро сощурился.

– Я весь ваш! Забирайте, рядите в больничные одежды. Колите витамины. Полощите в ваннах. – Санитары за спиной сделали шаг к столу, но нервный жест Карова заставил их остановиться.

– Блефуешь.

Наклонившись вперёд, Дэймос посмотрел в выцветшие глаза садиста и произнёс:

– А ты проверь, – видя проблеск сомнения, добавил: – В этот раз перевести вину на другого уже не выйдет.

Глава 5

Кент выглядел ужасно. Бессмысленный взгляд блуждал по комнате, не замечая посетителей. Из уголка рта текла слюна. Некогда сильные руки, способные свалить дерево, истончились, исхудав до костей.

За спиной стоял Каров с парой санитаров, отчего Дэймос не решался подойти к старику. Зато Фиар, не скованный нависшими над головой карестовыми муками, присел на кровать Кента и некоторое время пытался того разговорить. Всё, что смог сделать старик, – это подержать руку молодого магистра.

Когда делегация покинула корпус с больным, Каров спросил:

– На улице дождь, быть может, останетесь переждать? Высушите одежду. Выпьете горячего чая.

Достав часы, Дэймос деловито на них уставился, хотя сам едва видел стрелки.

– Боюсь, времени у нас осталось немного, – захлопнул крышку. – Благодарю за содействие.

Быстро распрощавшись, он поспешил покинуть лечебницу. Ветер грозил скинуть всадников, лошади сами перешли на рысцу, едва они поднялись на равнину, спеша вернуться в тёплое стойло. Дождь больно хлестал по коже, а ветер срывал капюшоны плащей, не оставляя ни малейшего шанса скрыться от бушующей стихии.

Домой они едва дошли, ветер сбивал с ног. Няня и сестра Фиара поспешно стянули с них верхнюю одежду. Поднявшись в комнату, Дэймос с каким-то остервенением сорвал с себя мокрые тряпки, бросая их на пол. Рука пульсировала болью: Талант, подпитываемый эмоциями, рвался наружу. Инстинкты искали опасность и готовы были ей противостоять.

Вот только нельзя.

Переодевшись в сухое, он спустился вниз, к огню и горячей пище.

– И чего вам не сидится дома в тепле? – сетовала Поппи, крутясь вокруг.

Сестра Фиара, тихая и болезненно бледная, разлила кипяток по чашкам, избегая его взгляда, но вместо того, чтобы как обычно поспешить прочь, села за стол. В льняном светлом платье, со светлыми, почти серыми волосами, собранными в строгий пучок, в полутени кухни они походила на привидение. Расчёсывая мокрые волосы, в комнату вошёл Фиар и сразу поспешил к печке.

– Я тут подумал, жуть какая-то получается. Правду говорили о лечебнице.

Лисара повернулась к брату, чуть отстраняясь от хозяина дома.

– Судя по шрамам, – Фиар ткнул себя в центр лба и в виски, – ему делали лоботомию.

– Почему не через глаз? – хмуря едва заметные светлые брови, поинтересовалась она.

– Жутко не это. А то, что поверх старых шрамов есть новые, – на лице молодого магистра смешались непонимание и отвращение. – Зачем оперировать человека дважды?

«Чтобы он никому никогда ничего не сказал», – подумал Дэймос и спросил:

– Шрамы старые?

– Первым около трёх-четырех месяцев, вторые совсем свежие, но затянутые Талантом.

«Три-четыре месяца? Конец весны, начало лета, когда за Чёрным Волком пришли. Вот только за Кайтом отправил Магистрат Кондомы, о Кенте они едва ли что-то знали. С разведкой старик не связывался, всегда держался особняком от больших людей и большой политики. За Кентом пришли Серые, выведали нужную информацию и в лучших традициях оставили для опытов. Зачем лоботомию повторили? Не совпала ли вторая операция с моим приездом?» – думал Дэймос, а вслух спросил:

– Как ты это определяешь?

– По нехарактерному узору. Кожу стянули и заставили сойтись. То, что под ней, оставили как есть. Отсюда синяки при розовом шве.

Не зря Фиара с собой тащил.

Погода бушевала, и запертый в доме Дэймос стал искать занятие. Мысли о старом пауке и прошлом настойчиво лезли в голову.

Кабинет, что он когда-то занимал, стал опасен для жизни. Тут и там с потолка отваливалась штукатурка, обнажая гнилые балки, а в углах завелась чёрная плесень, что, облепив обои, переползла и на шторы.

Нянечка предложила большую гостиную. Её успели убрать, но не отремонтировать. Глядя на отклеившиеся обои и жёлтые подтёки на потолке, Дэймос чувствовал растущее внутри раздражение. В какой-то момент оно стало настолько велико, что пришлось отправить Фиара – не служанок же гонять в такую бурю – в город.

На пару они срывали старые обои, чистили стены. Чуть позже в комнате показались две женщины, которых в первый момент приняли за служанок и хотели отослать, но то оказались сестра Фиара и Николетт. Они принялись белить стены, и, если первая взялась за дело с весёлым задором, для второй подобное явно было в новинку.

Пока Поппи сервировала стол для чая, девушки смыли штукатурку с деревянных панелей и пола. Комната приобрела ещё не жилой, но уже приличный вид. Вытянув ноги, Дэймос по-хозяйски поглядывал на камин, когда Поппи как бы между делом спросила:

– Надолго вы планируете задержаться в Империи?

Седые волосы зачёсаны и собраны в причудливые косы, подколоты на затылке костяным гребнем. Гребень тот сработал Кент, по пожелтевшей кости вились полосатые ядовитые змеи. Приятно, что хоть что-то осталось от старой жизни.

– А ты уже выгоняешь? – разламывая печенье, спросил Дэймос с улыбкой.

Старая нянечка бросила взгляд на магистров, те сделали вид, что взгляда не заметили и вдруг заинтересовались камином. Ничего не понимающая Николетт на несколько секунд осталась за столом в компании Дэймоса и, смертельно побледнев, поспешила полюбоваться причудливым узором и каменной кладкой камина.

– Ты же знаешь, тебе нельзя тут появляться, – наклонившись, зашептала Поппи. – Что мы будем делать, если в столице прознают?

– До столицы несколько недель пути…

– Всего шесть дней, если на поезде. – Нервно перебирая платок, она бросила взгляд на молодых людей у камина. – Стоит ли так рисковать? Ради чего? Ради срама? Разрушенного дома и падчерицы?

– Разве ты не рада моему приезду? – стараясь сгладить ситуацию, мягко спросил Дэймос.

– Рада, да только мне мог и написать.

– Все мои письма вскрывают и читают, ты же знаешь.

– Знаю, – буркнула она, опустив взгляд на измятый платок, и раздраженно отбросила его в соседнее кресло. – Пусть лучше эта вертихвостка и дальше держит меня в чёрном теле, чем я узнаю, что из-за глупой прихоти ты оказался в петле.

– Меня не повесят, – легко отмахнулся Дэймос. – Запрут в очередной лаборатории или в клинике, вроде той, что построили за городом.

Поппи бросила на него взгляд, который можно было бы назвать злым, если бы не страх и паника, плескавшиеся в глубине светлых глаз. Наклонившись, он погладил бледные руки старухи.

– Я слышала, Александр Кайт отправился на свидание к Луне, – тихо, грустно произнесла она.

– Тело его не нашли. Да и проклятия на месте пожара не было.

– Это ещё хуже, ты же знаешь, – совсем тихо закончила она, повесив голову. – Подожди здесь.