– Знаете, я очень хотел бы, чтобы появилась наша, русская, виртуальная вселенная, посвящённая Второй мировой, – неожиданно для самого себя добавил Ренат, которого задел её пренебрежительный тон. – Есть «Пёрл-Харбор», но вы же понимаете, это не то… Обязательно нужно сделать «Сталинградскую битву». Это моя личная мечта!

– Да, но ведь Вторая мировая – прежде всего столкновение двух бесчеловечных режимов! – с авторитетным видом заявила Ева, но тут же осеклась. – Да, я знаю, здесь на это смотрят иначе! – поспешила добавить она: как-никак, обижать этого типа не следовало.

Однако Ренат, наконец посмотрев на неё в упор своими светлыми, ясными глазами, уверенно продолжил:

– Для нас, русских, эта война была прежде всего борьбой за жизнь и свободу! Знаете, если бы здесь присутствовал мой отец, который был историком, он поспорил бы с вами на безупречном французском!

– Как, ваш отец говорил по-французски? – удивилась Ева.

– Да, он учился в Париже… И даже опубликовал несколько книг на французском языке… Увы, я не обладаю глубиной его познаний. Я всего лишь программный архитектор, увлекающийся историей…

– Да, расскажите, пожалуйста, что здесь делаете сами вы… то есть вы сами, – поправилась Ева.

Так и не согревшись в неотапливаемом здании, она решила всё-таки снять bonnet – свою шапку. Действие произвело эффект.

– Что? – оторопев, переспросил Ренат, уставившись на её абсолютно голую голову.

– Так кто вы по профессии и что здесь делаете? – повторила Ева, начиная раздражаться от его изумлённого взгляда.

– Давайте поговорим об этом наверху! – Ренат неуверенно глотнул воздуха и отвёл глаза от своей гостьи. – На нашей базе, как я её называю. Пойдёмте, я покажу, где лифт. А по пути можем посмотреть ещё на несколько мозаик – но, кажется, это будет Дейнека.

***

Лёд растаял…

Час спустя Левин уже не думал о бритой голове, мешковатой чёрной одежде и странных манерах француженки. В конце концов, такая у них мода, что поделаешь! Да и у нас так ходят. Но как можно испортить собственную красоту? Ведь у неё тонкие, редкие черты лица! Совсем не похожа на этих современных дур с бесформенными фигурами и бессмысленными взглядами…

Теперь они находились в бывшем помещении геологического факультета на восьмом этаже. Когда-то великолепно оснащённые кабинеты определённо требовали ремонта: деревянные панели потускнели и покрылись пятнами, кое-где были разбиты стекла, а деревянный паркет потрескался и местами вообще отсутствовал. Но всё это чем-то понравилось Ренату, и он попросил устроить здесь временное пристанище – место, где он мог без помех работать над своим проектом.

– «Советский МГУ» – целый виртуальный мир, где можно будет послушать лекции, посмотреть на самое настоящее заседание учёного совета, прогуляться по жилому корпусу с первого до последнего этажа. Ведь это был целый город – с бассейном, профилакторием, поликлиникой, почтой… Будет доступна даже лестница внутри шпиля! Даже технические помещения! Ничего подобного никто никогда не делал. Поэтому наш проект выбрали для программы Евразиады – это, конечно, не футбол и не теннис, но там будет ещё много всего: не только спортивные соревнования, но и обширная культурная программа…

Ренат сам не ожидал, что будет с таким воодушевлением рассказывать о своей работе. Уже полчаса прямо заливался соловьём!

– Кажется, я видела что-то подобное… «Поехали!»… Про Юрия Гагарина.

– Да, это сделали мы… Наш первый большой проект.

– Правда? Потрясающе!

– Да, спасибо искусственному интеллекту. Впрочем, у нас очень толковая команда, хотя и не такая большая… Конечно, помогают музейные работники, историки, киношники… Правда, с ними довольно сложно, я не привык общаться с творческими людьми… Да и вообще предпочитаю трудиться в одиночку, если честно. Но здесь это невозможно… Впрочем, мы уже практически закончили. Скоро переезжаем в другую высотку, на Смоленской – это наш следующий проект…

Ренат сам не до конца понимал, почему так разоткровенничался. Ева слушала его очень внимательно, слегка наклонив голову, и пока он пытался донести до неё всю сложность и одновременную красоту их работы – на стыке сложнейших информационных технологий и уникальной исторической реконструкции, – она не сводила с него глаз и понимающе кивала. Но внезапно девушка его перебила:

– Ренат, простите… Ведь вы разрешите мне посмотреть архив? А может, я смогу получить доступ?

– Боюсь, что нет. Я и сам его с трудом получил. Но посмотреть прямо здесь можете. Что вас интересует?

– О, всё, что касается внутреннего и внешнего оформления. Я ищу символы тоталитаризма…

– Символы тоталитаризма? Неужели кого-то на Западе это до сих пор интересует? – не удержался Ренат.

– А вас это удивляет? На самом деле я сама выбрала тему. И интересуюсь не столько тоталитаризмом, сколько символами политических систем в архитектуре в целом. Как политическое доминирование выражается в языке камня и бетона – так, наверное, можно выразиться?

«А девочка с головой. И как хорошо, красиво говорит по-русски! Многие сейчас вообще изъясняются междометиями… – подумал Левин, невольно косясь на экзотическую причёску. – Да уж, голова… И зачем она такое с собой сотворила?»

В этот момент Ева, за неимением современной мебели сидевшая в низком кресле советского образца, положила левую руку на подлокотник, и ткань лёгкой блузки обнажила тонкое запястье. На нём отчётливо виднелась татуировка с хорошо знакомым Левину символом элементарной частицы.

«При чём тут нейтрон? – с удивлением подумал Ренат. – Неужели она ещё и ядерную физику изучает?..»

***

Пока Ева, сидя за специально выделенным ей мегаэкраном, погрузилась в архивные снимки и видео, Левин тщетно пытался сосредоточиться на работе.

Команда Георга, которого все звали Жориком, снова завалила тестовый прогон, а времени до презентации проекта оставалось в обрез. И всё же Ренат был настолько заинтригован, что, сидя в своём закутке, не мог удержаться и пальцем нарисовал на экране символ, увиденный на руке гостьи. На дисплее тут же высветилась дюжина пояснений. В одном из них Ренат с удивлением обнаружил несколько фото молодых людей неопределённого пола в чёрном и с бритыми головами. «Нейтральное движение» – гласил заголовок статьи. Нажав «Прослушать», Левин поставил звук в своих наушниках на минимум и убрал изображение с экрана: он сгорел бы от стыда, если бы эта француженка ненароком заметила, что он ищет в Инфосети!

«Нейтральное движение – философско-политическое течение, зародившееся в США в середине две тысячи сороковых и набирающее всё большую популярность в странах Трансатлантического союза. Идеология нейтралов, заимствовавшая некоторые идеи у феминизма девятой волны и неолиберализма тридцатых, а также у движения чайлдфри, заключается в борьбе за создание условий для полового самоопределения всех людей вплоть до полного отказа от пола путём психологического, медикаментозного и хирургического воздействия… Нейтралы также борются за гендерно нейтральное воспитание детей и обеспечение им свободы выбора во всех сферах… Символ движения – знак нейтрона, элементарной частицы, не обладающей ни положительным, ни отрицательным зарядом. При этом представители движения отрицают какую-либо связь их символики с прекращённой в 2049 году программой США по созданию нейтронного оружия нового поколения…»

Дойдя до этого места, Ренат отключился.

«Чёрт, эти наши «умные фильтры» вообще работают, или это всё полное фуфло? Если такие вещи спокойно пишут в русскоязычных энциклопедиях!»

И всё же он решил на досуге расспросить Дениса об этих нейтралах: уж он-то, любитель тусовок и виртуальных знакомств, наверняка знает о них всё.

***

Этого просто не может быть!

Ренат, только что закончивший свою работу и вернувшийся к гостье, обескураженно смотрел на экран, за которым работала Ева. Вместо специально отобранных для неё архивных материалов перед ним предстала их бета – бета-версия проекта, ещё совсем сырая, но уже вполне рабочая!

Девушка уверенно продвигалась внутри главной, парадной столовой МГУ – с квадратными колоннами с лепниной и роскошными круглыми люстрами. Вот она застыла у раздаточной линии с аппетитными пирожками. Каким образом ей удалось подключиться?

– Как вы туда попали?! – почти с яростью произнёс он, едва придя в себя. Доступ с этой рабочей станции ещё два месяца назад был отключён!

– О, извините, – совершенно невозмутимо произнесла Ева. – Чистая случайность, само открылось. Впечатляет! Это и есть ваш суперпроект?

«Кто разрешил ей туда лазить? Почему она сразу не спросила, можно ли это смотреть?» Все вопросы, которые хотел задать Ренат, застыли у него в горле: экзотический вид этой самоуверенной особы просто выводил его из себя. Наконец он перевёл дух и залпом проговорил:

– Но… Вы же понимаете, что никто не давал вам разрешения! Нет, это поразительно! Вы говорите по-русски лучше меня и… Даже не спросили, можно это открывать или нет?!

Ева, оторвав взгляд от экрана, теперь смотрела на него в упор, и ему были отчётливо видны её длинные, нежные ресницы.

«Какие-то детские… Хотя в пропуске указано, что ей двадцать», – почему-то подумал Левин. Ему мгновенно стало неудобно за свою вспышку гнева. К тому же он быстро вспомнил, что три дня назад действительно самолично сделал доступ к бете на этой станции для их специалиста по звуку. Как можно было забыть?

– Я… Ренат, правда, я сожалею! – искренне произнесла Ева. – Я сейчас всё закрою. В любом случае я посмотрела совсем немного. А вы были так заняты… Поэтому я ничего не сказала, просто не успела!

Ренат даже покраснел от смущения: теперь ему казалось, что во всём виноват он один. Хотя, чёрт побери, как она всё-таки открыла бету? Да, он мог бы заранее проверить все коды доступа. Но, в конце концов, ничего секретного там не содержалось: это только картинка, а программная система надёжно защищена. Что из того, что она посмотрела пару сцен – на самом деле сущая ерунда!

– Знаете… – немного смущённо сказал он, желая поскорее загладить свою вину. – Хотите увидеть ротонду – самый верхний этаж? Там есть смотровая площадка. Правда, уже поздновато, зато ветер стих и небо ясное. Можем застать закат, если повезёт!

– О, конечно! – обрадовалась Ева. – И ведь это уже практически шпиль? А можно попасть внутрь? Внутрь шпиля?

– Это нам вряд ли удастся. Но мы будем прямо под ним. Пойдёмте… Ведь высоты вы не боитесь?

– Совершенно не боюсь… Пошли! – Ева уверенно встала и подхватила свой небольшой рюкзак.

В лифте, поднимаясь на тридцать первый этаж, Ренат, хотя и упорно старался, не мог время от времени не смотреть на Еву. Рукав куртки, которую ей пришлось надеть из-за слабого отопления в здании, теперь полностью скрывал таинственный знак. Зато он разглядел ещё пару маленьких татуировок на тонкой, как будто немного вытянутой шее. Чёрт, ведь это из-за странной причёски, вернее её отсутствия, шея могла казаться длиннее! Нет, просто он не в состоянии понять современную молодёжь – как-никак пятнадцать лет разницы… Другая эпоха!

***

Всё сразу пошло не так.

На смотровую Левин решил не ходить: хотя с восьмого этажа всё казалось безмятежным, наверху стало очевидно, что поднялся ветер. Знаменитая ротонда – роскошный двухуровневый зал с белыми колоннами и красной звездой под куполом – смотрелась торжественно и тревожно в скудном свете осеннего заката.

– Надо включить дополнительное освещение, – предложил Ренат. – Сейчас – только съёмочное…

– Не думаю, – возразила Ева. – В этом сумраке есть свой шарм! Мы с вами сейчас как будто под куполом храма, не правда ли? Чувствуется – как это сказать? – церковная атмосфера… Знаете, это роднит тоталитаризм с религией. Да, ведь они хотели заменить религию верой в коммунизм! Или как там говорили – светлое будущее? – с энтузиазмом добавила она.

«Не стану спорить! – решил Левин. – Всё равно будет думать то, что захочет. У неё своя религия. Хотя она вряд ли в этом признается!»

– А звезду вы заметили? – лишь осведомился он.

Ренату очень нравилась именно эта деталь: композиция под куполом ротонды напоминала о башнях московского Кремля. Однако сейчас и это не радовало…

Левину неожиданно стало не по себе: он начинал жалеть о том, что сам, по своей воле, затеял эту авантюру, ведь Ева могла спокойно уйти домой ещё час назад! Он почему-то вспомнил, что сейчас в штабе на первом этаже осталась лишь пара охранников – самые тупые из всех… Вот возьмут и не выпустят их позже положенного времени! А его коммуникатор, как назло, отрубился ещё в лифте.

– У вас есть связь? – спросил Ренат у Евы, когда они направились к небольшому лифту, чтобы подняться на второй этаж ротонды.

– Нет, не работает, – сокрушённо заметила Ева, проверив свой коммуникатор. – Это из-за мер безопасности?

Ренат так и не успел ни сформулировать ответ, ни нажать кнопку вызова лифта.

Это началось!

***

Первое, что они увидели, был медленно съезжающий в их сторону стул.

Он то скользил, то дёргался, как будто кто-то ради забавы тянул его за привязанную ниточку. Затем в арках второго яруса закачались и захлопали створками старинные шкафы. И наконец они с ужасом осознали, что тоже двигаются – вернее, двигался пол у них под ногами. Или это качались стены?

– Что это? – в ужасе произнесла Ева, но её слова утонули в шуме падающей мебели: часть деревянных шкафов в арках второго яруса не устояла.

– Землетрясение, Ева… Это землетрясение! – наконец сказал Ренат, тщетно пытаясь одновременно ухватиться за что-нибудь и удержать свою спутницу.

– Но… Ведь здесь не бывает землетрясений… – наконец выговорила девушка.

Она, охотно ухватившись за протянутую руку Рената, с ужасом смотрела на раскачивающиеся занавески и танцующие стулья, а её лицо выражало полную растерянность.

– Пошли, быстрее! – торопил Ренат.

Нужно было поскорее найти более безопасное место, чем то, где они находились: зал лектория, оставленный специально для их проекта, изобиловал мебелью и другими опасными предметами. Нет, надо срочно выбираться отсюда! Неужели она этого не понимает?

Пока, по всей видимости, были довольно слабые колебания, но они находились на высоте немногим меньше двухсот метров, и всё ощущалось сильнее… На лифте спускаться нельзя! Открыта ли дверь на лестницу?..

Чувствуя, что девушка, оцепенев от ужаса, не способна двинуться с места, Ренат без церемоний потащил её к выходу. Стараясь не натолкнуться на массивные колонны, они с трудом преодолели это небольшое расстояние. К счастью, дверь была открыта. Не успели они прошмыгнуть на лестницу, как за их спинами раздался грохот: на место, где они стояли пару минут назад, что-то рухнуло. «Наверное, портьера, – подумал Ренат. – А может, что-то ещё… Да какая разница!»

Неужели это возможно?.. Оказаться на самой верхотуре в момент, когда случилось то, что в этой сейсмической зоне происходит раз в десятки, если не в сотни лет!

Очевидно, в этот день они оказались совершенно одни в пустом здании: никто из команды Левина сегодня не пришёл, большая часть работы на месте уже была сделана. Немногочисленная охрана, всецело полагающаяся на автоматические системы безопасности, теперь сидела только внизу, и наверняка они уже выбрались наружу – если ещё не напились и вообще были в состоянии это сделать!

– Скорее, вниз! – скомандовал Ренат, видя, что Ева снова застыла на месте. – Мы не может просто стоять здесь. Надо спускаться!

– Нужно находиться в дверных проёмах, – упрямо пробормотала девушка, прижавшись к стене. – Нас так учили…

Какая нахалка! Она и здесь собирается демонстрировать свои знания?

– Ну-ка, живо, пошли! – скомандовал Ренат, сам удивляясь своему тону. – Здесь слишком высоко, разве вы не понимаете?! И столько всего валяется! Например, наш реквизит…

В подтверждение его слов прямо на них полетел один из манекенов, стоявших на верхней площадке. Они едва успели увернуться – и сразу же отключилось освещение… Хорошо ещё, что на этой лестнице были окна¹⁶, что, впрочем, не делало её более безопасным местом.

Едва сдержав крик, Ева сама бросилась к Ренату и потянула его вниз:

– Да, скорее! F…ing hell!¹⁷ – добавила она по-английски. – Сколько же здесь этажей?..

…Казалось, это будет продолжаться бесконечно. Лестница, по которой они бежали, раскачивалась точно так же, как всё остальное. Ренат ни на секунду не выпускал руку Евы, и они, цепляясь за перила и периодически отбрасываемые в сторону, медленно двигались вниз. Нельзя было приближаться к окнам: старинные стёкла могли в любой момент вылететь. Дальше предстояло перейти на другую лестницу, вообще без окон, поэтому надежда оставалась только на фонарь коммуникатора.

– Я больше не могу, – прокричала Ева сквозь окружающий грохот: по-видимому, остатки мебели продолжали хаотично двигаться по зданию.

Увидев, что они достигли десятого этажа, Ренат затащил её в нишу у дверного проёма:

– Кажется, колебания теперь слабее, нет?

Ева, в отчаянии прижавшись к стене, смотрела на него с совершенно детским, каким-то первобытным ужасом. Со своими чрезмерно ярко подведёнными глазами, в свете фонарика, она казалась участницей детского спектакля, всерьёз напуганной выходкой главного злодея.

– Да, уже не так шатает, – сам себе ответил Ренат, не уверенный, для кого он это говорит: для неё или для себя. – Может, это оттого, что мы ниже? Давайте передохнём… Теперь будет легче!

Девушка отвернула голову, как будто застыдившись, но он успел заметить слёзы… Сколько она ни сдерживалась, струйки чёрной подводки так и текли по щекам.

«Да уж, есть от чего… – подумал Ренат. – Это тебе не разглагольствовать о тоталитаризме!»

– Ничего, ничего… Прорвёмся! – вслух сказал он, чтобы её ободрить.

Ещё один толчок отбросил его на Еву; импровизированные объятия продлились пару секунд, а затем он снова отлетел в сторону. Нет, надо как можно скорее идти дальше!

***

Они, продолжая держаться за руки, стояли на пронизывающем ветру посреди пустынного сквера.

Где-то впереди, в темноте, угадывалась знаменитая смотровая площадка. Временами земля под ногами снова ходила ходуном, а осенний холод пробирал до костей. Однако чувство облегчения перекрывало все остальные эмоции: они наконец-то выбрались из этой гигантской ловушки! К счастью, Левину было известно о специальном аварийном выходе, и таким образом они оказались на улице быстрее, чем если бы вышли обычным путём.

– Похоже, толчки усиливаются, – заметил Ренат. – Давай отойдём подальше!

В процессе утомительного спуска они, не сговариваясь, перешли на «ты». Впрочем, сейчас такие мелочи не имели значения. Ренат и Ева оказались совершенно одни посреди этой огромной законсервированной территории: он не сомневался, что все техники и охранники уже сбежали куда подальше. Связь не работала, их коммуникаторы беспомощно мигали, тщетно пытаясь найти сигнал. Уличные фонари не горели, и они шли, сами освещая себе дорогу. Где-то вдалеке безнадёжно выли сирены…