– Змей хранит эти воды очень давно. Он добр и щедр, был таким. Когда я оказалась здесь, он принял меня. А потом я почувствовала тьму, почувствовала запах ярости, запах гнева, запах ненависти. И Змей изменился, стал пожирать нас, пожирать людей, которые приносили нам дары, – хрипло рассказывала Ява, вновь сжимая свои пальцы вокруг ладоней Веды.

Поднялся пронизывающий ветер, травница поежилась, но русалка и не заметила налетевшего неожиданно холода, продолжая рассказывать о том, как было хорошо и как стало плохо. Она закончила, и по бледным щекам потекли прозрачные слезы.

– Мы все исправим, Ява. Я обещаю, мы все исправим, – проговорила Веда, прижимая к себе ледяную, мертвую девушку.

– Спасибо, что пришла ко мне, Веда. Я очень по тебе скучала. Приходи ко мне еще, не забывай про меня. Я про тебя не забываю, – сказала Ява. – Будь осторожна, Веда. Охотники опасны, они коварны, не верь охотникам, ты знаешь, на что они способны.

Русалка отпрянула, ступая в воду. Ноги стали склеиваться, покрываться чешуей, и превратились в хвост. И Ява, поднимая столп грязных брызг, скрылась в пучине озера.

Ведеслава быстро пошла к месту встречи с Владом, стараясь не оборачиваться. Она помнила, как впервые встретила Яву, как бабушка привела ее к этому озеру, рассказывая о совсем молодой девушке, которую бросили умирать здесь. И как эта девушка превратилась в русалку. Тогда Веде было девять лет.

– Ты в порядке? – Влад оглядел девушку, замечая на ее одежде мокрые, грязные следы.

– Да, да… Поскользнулась, – не раздумывая ответила травница. – Ты нашел что-то?

Охотник покачал головой. Он видел, как к поверхности озерной воды шли пузырьки, как шла по ней рябь, слышал даже русалочий смех, больше похожий на тихий, просящий плач.

Они пошли в сторону болота. Веда раздумывала над словами Явы о запахе, который она услышала перед приходом беды к ее озерам. Она не хотела гадать и заставлять Влада переживать, но именно так пахнет сила тех, кто поклоняется Чернобогу. Темных колдунов, которых и осталось то очень мало. А те, кто выжил после истребления, остались загнаны в темные пещеры. Девушка надеялась, что русалка просто ошиблась, неправильно выразила свои мысли. Но чем ближе они подходили к болоту, тем отчетливее она ощущала запах зла.

Он сочился из-под земли, болото выдыхало этот смрад в виде едкого, желто-серого дыма. Влад достал из сумки кусок ткани, одним резким, ловким движением разорвал его на две части. Одну оставил себе, другую протянул девушке.

Они повязали платки так, чтобы рот и нос были закрыты. Дышать стало легче. Веда вдохнула теперь уже сладкий запах, отходивший от ткани. Именно так пахнет Влад, догадалась она, чем-то кисло-ягодным, возможно, красной смородиной.

– Влааад! – из пелены висящего над землей густого тумана послышался тонкий женский голос. Парень замер, прислушался. – Влааад, помоги мне!

Голос зазвучал громче и настойчивее. Ноги парня самостоятельно сделали несколько шагов вперед, желая отыскать зовущего. Но он с усилием воли остановился, смыкая до боли пальцы вокруг рукояти меча.

Веда не вмешивалась, наблюдала, хотя понимала, что этот голос ничто иное, как влияние болотного змея.

– Влад! – все же дернула она его за рукав рубахи, выводя из пелены наваждения. – Это нереально, помнишь?

– Да, да, помню. Но я так давно не слышал ее голос. Так давно… – он звучал с надрывом и болью.

Веда хотела сказать что-то, выдавить из себя сочувствие, но из тумана к ним ступила старуха. Худая, высокая, с белыми волосами. Она была полна сил, но морщины выдавали ее.

– Бабушка… – Ведеслава сказала это так тихо, что парень ее даже не услышал, а по щекам потекли непрошенные слезы.

– Как ты повзрослела, Веда. Похорошела, стала настоящей красавицей, – улыбнулась старуха, и вопреки ожиданиям, все зубы у нее были на месте.

Влад замер, заталкивая девушку себе за спину. А старуха все приближалась и все говорила.

– Ты давно не приходила на мою могилу, Веда, – она покачала головой. – Давно не была в нашем доме. Ты забыла, кто ты есть, Веда? Забыла, чему я тебя учила?

Ведеслава уже не просто плакала, она рыдала, обхватывая себя руками. Да, она и правда забыла, правда не приходила. Ей было страшно и больно тогда, страшно и больно сейчас.

Она не понимала, где реальность, а где насланный морок. Все смешалось воедино. Влад не успел ее остановить, Веда кинулась вперед, выкрикивая слова прощения. И Змей среагировал.

Вокруг худого тела обвился склизкий хвост и утащил Ведеславу в сердце болота. Охотник громко выдохнул ее имя, вспоминая разъяренные зеленые глаза, говорящие о глупости его затеи спасать всем жизнь. А теперь ее забрали туда, откуда очень тяжело вернуться, где всех пожирает обезумевший Змей. Но он постарается сделать все, чтобы вернуть свою травницу.

Владислав бежал вперед, прижимая локоть ко рту и носу, повязка уже не спасала, дышать внутри тумана становилось все сложнее. Но он не сбавлял скорости. Вокруг эхом кричал все тот же голос из прошлого, но он не обращал внимания. Он скучал, но давно смог справиться со своей потерей. Ведеславе же справиться не удалось…

Руны на мече горели белым огнем, освещая путь. И Влад добежал до самого центра, в котором, свернувшись кольцами, лежал змей, держащий девушку в тисках хвоста. Она бредила. Губы безвольно двигались, выплевывая плохо различимые слова, зеленые глаза закатились, кожа стала невыносимо бледной.

Змей пожирал ее силы, а когда девушка умрет, пожрет и ее тело, смакуя горячую, молодую кровь.

– Охотник! – прошипел Змей, высовывая раздвоенный язык. – Великий белый ворон. А на деле мальчишка. Твой меч – ничто против моей чешуи. Ты пришел умереть?

Влад невольно отшатнулся. Тварь говорила с ним. Никто не писал, что болотные змеи знают человеческую речь.

– Я старый змей, вороненок. И научился говорить, как вы, – он ослабил хватку вокруг Веды, и она выскользнула, падая на землю. А змей пополз к Владиславу, показывая острые, словно сотня ножей, зубы.

Пальцы уверенно обхватили рукоять. Неважно, что говорил хозяин этих болот; их уже побеждали, и он сможет победить.

Змей бросился вперед с такой скоростью, что практически растворился в воздухе. Влад успел отскочить в сторону, спасая себя от ядовитой пасти, но от хвоста увернуться не успел. Косой удар пришелся по правому боку, ребра неприятно заныли и затрещали, но остались целы. Сила ворона все еще поддерживала тело.

Влад напал в ответ, искусно орудуя мечом, он отбивался от острого языка, не позволяя змеиной голове приближаться. Не терял из виду хлесткий хвост, то и дело старающийся сбить его с ног. Парень понимал, если он упадет, то с его падением оборвется и его жизнь.

В те редкие моменты, когда рунический меч достигал толстой чешуи, рука охотника с болью вибрировала, налетая на непреодолимую стену. Успех можно достичь, лишь попав по одному месту дважды, а то и трижды. Одному Ворону невозможно это сделать. Змей быстро восстанавливается, и поврежденная секундами ранее чешуйка становится прочнее.

Владислав медленно выдыхался, делая резкие рывки в сторону, чтобы уйти из-под атаки и придумать план. Он так и оборонялся, пока не упал рядом с Ведеславой.

– Веда! – парень тряхнул ее за плечо, оглядывая лицо и тело. Ран не было, кровь не шла, она была в порядке, в отличие от него. – Очнись!

Девушка замычала, хмуря брови. В метре от них приземлился хвост, поднимая столп пыли и острые осколки камней. Влад, не задумываясь, накрыл бессознательную травницу собой, получая несколько глубоких царапин на щеке.

– Очнись, Веда! – заорал он, понимая, что победа утекает из его рук, и стоит бежать.

Змей готовился к последнему удару, собираясь закончить эти жалкие попытки вороненка одолеть его.

– Знак у головы, – прошептала Ведеслава. – Разрушь его, разрушь знак. – Девушка вновь потеряла сознание, даруя охотнику шанс.

Он пригляделся: на одной из чешуек действительно был какой-то символ. Парень не заметил бы его, если бы не Веда. Изогнутый, угловатый, похожий на те, что он видел в тех немногих книгах черной магии, которые хранятся в библиотеке воронов. Кто-то околдовал змея.

Влад сорвался с места, собираясь с последними силами. Ему предстояло не только подойти ближе к зубастой твари, но и подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы разрубить символ мечом. И он рискнул, пригибаясь и уворачиваясь. Вот в нескольких сантиметрах от его лица проскользнул язык, с каплями мутного белого яда, сверкнул коричневый глаз, в котором Владу удалось разглядеть собственное отражение. Он увидел символ четко и ясно и взмахнул мечом, обрушивая его на одну единственную заговоренную чешую.

Змей взвыл страшным воплем, заваливаясь на бок. Из пасти потекла черная, бесформенная жижа. Она не растекалась, собираясь в небольшую лужицу, словно боялась внешнего мира. Влад опустил край своего меча ровно в ее центр, чувствуя облегчение от вида шипящего и исчезающего нечто.

Болото перестало извергать едкий дым, туман стал рассеиваться, мертвая трава зазеленела, а грязная вода вновь стала прозрачной, как капля росы. В это место возвращались свет и жизнь.

– Спасибо… – прошипел змей, скрываясь в трясине. Больше он никого не убьет.

Влад подбежал к Веде. Все его тело болело и молило о помощи, но он, не желая задерживаться, взял травницу на руки и понес к лошадям. Там он дождется ее пробуждения, и они вместе вернутся в деревню, объявляя, что беда ушла.

Парень нес ее аккуратно, даже пытался не испачкать ее рубаху в собственной крови, но затея провалилась. Даже если бы его не ранили, его кожаный жилет был весь в гнили.

Он заметил, как из крайнего озера, в сторону которого ходила Веда, выглянула темноволосая девушка, русалка. Она проводила их задумчивым взглядом и скрылась в голубой воде. И Влад пошел дальше, то и дело издавая тяжелые хрипы.

***

Стало темнеть, а Ведеслава все не просыпалась. От воды тянуло холодом и сыростью, большие озера не успевали прогреваться за день, а паривший над ними проклятый туман мешал еще сильнее. Влад разжег костер, наблюдая за танцем оранжевых и желтых языков.

Все порезы и раны покрылись неприятной коркой, но лазить в сумке у Веды он не стал. Да и не был уверен, что выберет правильную мазь. В доме Воронов их учили драться и убивать, нападать и защищаться, но не врачевать. Заставляли заучивать все до мельчайших деталей об опасных тварях Чернолесья. И сегодня Влад понял, что в книгах Воронов не все написано полностью, многого там не хватает.

Веда очнулась с полу криком, полу хрипом, начиная кашлять. Влад, дернувшийся от неожиданности, аккуратно подсел ближе и протянул ей воды. Она приняла, но отчего-то в глаза ему не смотрела, упрямо пялясь на пучки травы. Сделала несколько глубоких глотков, облизывая губы.

– Почему ты не взял мазь? – девушка скользнула быстрым взглядом по порезам на щеке, догадываясь, что под одеждой подобного может быть еще больше.

– Ждал тебя. Ты же моя травница, – усмехнулся он в ответ, отчего щеку неприятно стянуло от боли.

Веда, помедлив, кивнула, словно думала о чем-то своем, и потянулась к лежащей рядом сумке. Быстро достала все необходимое. Смочила бинты в настойке, аккуратно, чтобы не причинить боль, смывала с ран грязь и запекшуюся кровь. Затем открыла небольшую баночку, доставая немного мази пальцами. Она пахала приятно, какой-то летней свежестью, и Влад прикрыл глаза, чувствуя кожей чужие прикосновения.

– Что еще болит? – Веда очень метко ткнула в бок парня, попадая прямо в ушибленные ребра.

Парень зашипел от боли, которая в одно мгновение охватила всю верхнюю часть тела и даже отозвалась в голове.

– Просто ушиб, пустяк, – постарался отмахнуться он, но выражение его лица говорило совершенно о другом.

– Нам ехать в седле еще много часов, и твой ушиб сделает только хуже. Раздевайся, я осмотрю тебя, – зеленые глаза требовательно уставились в его лицо. – Ну! – Влад кивнул, стягивая с себя сначала жилет, а затем рубаху. Каждое его действие сопровождалось тяжелыми выдохами сквозь сцепленные зубы. – Посмеешь скрыть от меня еще что-то, и я отравлю тебя. Будешь без сознания неделю лежать, а до Чернолесья я уж как-нибудь сама доберусь. Понятно? – недовольно проворчала она, разглядывая огромный синяк на ребрах, и правда удивительно, что они остались целы.

Парень издал понятливое «угу», когда ему в руки всучили настойку. Он отхлебнул, срываясь на кашель, но потом заметил строгий взгляд Веды и допил до дна. Ее пальцы неторопливо размазывали мазь по коже тонким слоем, она остановилась, о чем-то раздумывая, и зачерпнула больше мази, равномерно ее распределяя. Достала еще бинт, жестом прося Влада встать, и стала накладывать повязку, чтобы мазь не вытерлась об одежду, и лечение проходило быстрее.

Перед ее глазами маячил знак белого ворона, пока она заматывала торс парня. Оглядев свою работу, обошла по кругу, убеждаясь, что больше ничего серьезного нет, а мелкие царапины заживут сами. Для молодого охотника, который сражался с болотным змеем, Влад выглядел очень даже бодро.

***

Они молчали всю дорогу до Белозерья, слушая звуки вечерней природы. Пели птицы, шуршали листья редких деревьев, выли звери. Стареющая луна нехотя освещала им путь, изредка скрываясь за небольшими облаками.

Их встретил Яр, размахивающий кружкой с выпивкой. Вся деревня гуляла, празднуя победу над бедой. Яр слишком сильно уверил всех, что Влад и Веда справятся, поэтому отмечать начали заранее.

Он громко благодарил, зазывая поужинать со всеми, но парень с девушкой были слишком уставшими. Поэтому, забросив в рот несколько кусков мяса и запив квасом, они поплелись в комнаты, чтобы завтра с утра быть в седле.

– Кто это был, Веда? – Владислав не смог удержать вопрос, вспоминая худую старуху, глядящую на девушку.

Травница замерла у двери, так и не дотронувшись до ручки, ее пальцы мазнули по воздуху. Она развернулась, заглядывая в темные глаза.

– Моя бабушка, – Ведеслава поджала губы, словно не была создана для откровений. – Она умерла слишком быстро, я не успела попрощаться. А потом я сбежала из ее дома, не в силах жить там, где ее не стало.

– Мне правда жаль, Веда, – парень постарался сказать это искренне, и получил в ответ короткую улыбку.

– Раз ты спросил, спрошу и я, – ее голос в одно мгновение стал привычно сухим. – Кто звал тебя?

– Мама, – быстро, но тихо ответил Владислав. – Ее забрала хворь. Не от всех болезней есть лекарства, каким бы искусным не был травник, – Веда согласно кивнула. – И все, что у меня от нее осталось – мой конь. Остальное уничтожил отец, не желая видеть ни единой вещи, которая напоминала бы о его мертвой жене.

Девушка смотрела на его изменившееся лицо, потускневший взгляд. Вспомнила его слова, говорящие о том, что у всех по-своему тяжелая жизнь. И сейчас Влад приоткрыл дверцу в свое прошлое, рассказывая о матери. Отчего-то сдавило грудь и стало тяжело дышать. Ей стоило что-то сказать, выразить сочувствие, но подобное у нее всегда получалось с трудом.

– Спокойной ночи, Влад, – выдавила травница, в одно мгновение скрываясь в темноте своей комнаты.

– Спокойной ночи, Веда.