Ангелине была ненавистна эта система. Она презирала всю ее сущность и саму идею воспроизводства. Иногда, правда, она задумывалась о своих убеждениях и приходила в ужас от того, что испытывает такое нещадное отвращение ко всему, что происходит в ее мире. Все-таки она член общества, звено большой и длинной цепочки этого уничижительного прогресса. Она – часть огромного женского племени и обязана жить по его законам. Почему нет? Все в этом мире счастливы и спокойны. Все получают все, что они хотят. Единственной прорехой в этом адском раю, остается полное отсутствие Иных. Но разве в них счастье? Разве это счастье, обладать мужчиной? Разве это счастье, любить его и чувствовать взаимные чувства? Разве это счастье… воспитывать вместе детей?

Ангелину мучали эти вопросы. Иногда, бродя по улочкам своего красивого и ухоженного города, она оглядывалась на случайных горожанок, пытаясь заглянуть в их глаза и хоть на секунду допустить, что кто-то из них думает, так же как и она…

1 октября, Церковь Святой Марии, Центральная часовня. 7.23 по федеральному времени.

– Я призываю всех женщин пришедших сегодня в наш храм, протянуть руки к Господу, открыть душу свою и покаяться, покаяться ему в своих грехах! Наша вера разрушена, наш мир переполнен женщинами возжелавшими стать мужчинами! Наш мир несется к погибели людской. Скоро на планете не останется ни одного мужчины, закончатся запасы их семени и мы погибнем! Грядет Новая Эра земли, наш век ознаменован концом света! Покайтесь, сестры! Ибо это единственное, что осталось нам!

Церковь Святой Анны была переполнена прихожанками. Они толпились в уголках прихода, прикрывая носы и рты влажными салфетками. Стояла нестерпимая духота, от чего у каждой второй кружилась голова, и сбивалось дыхание. Под ажурным и облепленным фреской потолком работали охлаждающие фильтры, но даже они не справлялись с таким количеством народа. В церкви давно не было ремонта и кое-где, штукатурка и пластик просто отлетели. Эти разрушения были видны невооруженным глазом. Все знали, что государство не хотело финансировать и поддерживать церковь. Они со снисходительным удовлетворением ждали, пока ветхие здания сами собой разрушатся. Однако все-таки находились богатые меценатки, пожелавшие сделать серьезные пожертвования на развитие и пропаганду церковного слова и дела.

С тех пор, как два столетия назад, человечество добыло неопровержимые доказательства того, что мы во вселенной не одни, религии в разных уголках планеты рухнули в одночасье. Люди перестали верить в Бога. Люди перестали ходить в Церковь и вскоре православие, как и другие общеизвестные доселе верования, потеряли всю силу своего бытия.

Остались, правда те, кто до последнего хранил верность Церкви и не отказывался от креста Божьего. К сожалению, с развитием цивилизации, а так же с почти полным исчезновением мужчин на планете, даже их вера пошатнулась. Многие были убеждены, что катаклизмы на Земле – это кара Божья за грехи человечества. Люди смогли справиться с глобальным похолоданием и потеплением на планете. Строили дамбы, более прочные дома, покорили космос. Люди научились отбивать от земной атмосферы пролетающие мимо метеориты и даже приручили Солнце. Но этого оказалось недостаточно. В мире, фактически лишенном нормального воспроизводства, где царила торжествующая атмосфера женского господства, не может существовать Бога. Ибо именно он создал и мужчину, и женщину бок обок идущими рядом, по образу и подобию своему, и многие считали, что именно Бог уничтожил мужскую расу, не предоставив женщинам ничего взамен.

Женщины, уверовавшие в то, что люди были созданы с помощью божественного начала, никогда бы не признали, что люди – всего лишь база ДНК высшего разума, а Земля – планета-инкубатор, хранитель древнего исторического вида. В любом случае, природа не учла всех особенностей земного существования. Сетка ДНК мутировала и процесс нельзя было остановить. Эра людей на земле неутешительно приближалась к логическому концу. Спасти земную расу могло лишь чудо. Или надежда. Государства предлагало женщинам систему, прочное и стабильное существование. Правительство учило женское племя гармонии, спокойствию и смирению. В то же время, Церковь дарила людям надежду и веру в жизнь. Среди жительниц земли нашлись те, кто выбрал и ту, и другую версию развития событий. Хотя бы в этом вопросе демократия будущего – определялась не принудительным способом убеждения, а личным выбором человека.

По субботам главная часть Церкви была полностью забита людьми. Они приезжали из разных уголков страны, чтобы послушать очередную проповедь настоятельницы Настасьи. Неизменно, женщина была облачена в голубую рясу, почти полностью покрывавшую ее тело и даже голову. Волосы ее, скрытые под тяжелой небесной тканью были так же коротко острижены. Брови и ресницы выбелены, их практически не было видно. Она обладала черными блестящими глазами, в которых отчетливо проглядывала страсть к делу, которым женщина занималась. Как только настоятельница поднимала свою тонкую и худую руку, все словно по команде замолкали, не решаясь нарушить благословенную церковную тишину. Многие, без перерыва крестились и что-то шептали в полголоса.

Ангелину притащила сюда Лиза, в надежде, что та исповедуется и покается перед Богом. Лизавета считала, что Ангелина нарушает закон Божий, отказываясь от материнства и работая в такой грешной лишенной всяческой веры компании, как «Эконтер». При этом ее совершенно не беспокоило, что из них двоих работающей единицей была все-таки Ангелина и даже если гипотетически представить скорую гибель всего человечества, то по крайней мере до нее нужно еще дожить. А существовать без честно заработанных денег крайне непросто, даже в таком идеальном женском мире.

– Сестры мои! – продолжала скандировать Настасья, стоя на широкой приставной сцене из грубого белого пластика.

Пол трещал и едва не проваливался под ней. Некоторые женщины даже встали поближе, чтобы быть рядом, если настоятельница все-таки рухнет в пологое пространство неустойчивого сооружения.

– Сегодня Великий День избавления! Я хочу, чтобы все мы взялись за руки и помолились Господу за тех наших сестер, кто еще не способен отличить тьму от света. Я верую в Господа нашего и верю, что мы не просто звери или неудачный эксперимент тех, кто считает нас своими детьми. Бог – единый отец наш! Вселенная безгранична и неосязаема! Вы всегда должны помнить, что путь к погибели нашей – не случаен. Давайте вместе спасем наши души! Спасем весь мир! Чем больше нас будет, тем сильнее и мощнее будет наша надежда! Надежда на новый, полный двуполых союзов и браков, мир! Детей, рожденных в полноценных семьях!

– Можно подумать, мужчины просто жаждали воспитывать детей и скреплять себя браком, – негромко усмехнулась Ангелина, обращаясь к Лизиному уху, – Твоя монахиня еще одна поклонница этих сказок. Если бы она жила пару столетий назад, то знала бы о том, что в конце двадцать второго века такое понятие, как брак вообще перестало существовать. А все почему?

Лиза недовольно взглянула на нее. Ангелина посчитала это молчаливым одобрением и шепотом продолжила:

– Потому что эти чертовы мужчины сами не хотели этого. Когда женщин стало втрое больше, эти с позволения сказать люди, попросту отказались от возможности связывать свою судьбу с одной и той же дамой. Это ли не цинизм? Понимать, что у тебя предостаточно выбора и поэтому ты можешь владеть сразу несколькими, невзирая на их протесты и не обращая внимания на то, что браки – это основа государственной системы. Брак – это порядок и законная норма, право женщины на защиту и прочный социальный статус.

– Ты зануда, – шепотом констатировала Лиза.

Ангелина ласково ей улыбнулась и незаметно для остальных, погладила по голове. Сегодня Лизавета нацепила на себя блестящий серебряный платок и была похожа на путеводную звезду, случайно упавшую с небес. Ангелина нравилось, как Лиза выглядела, единственное, что ей не нравилось, так это ее неустойчивая психика, предсказуемость и безвольность.

– Это ты слишком наивна. Мужчинам нравится властвовать, заниматься сексом со всеми подряд и развлекаться. Это их единственное предназначение.

– Побойся Бога, ты же в церкви! – закатила Лиза глаза. – Нас могут выгнать отсюда.

– Это будет истинным избавлением… – расслабленно кивнула Ангелина, – По крайней мере, это честнее, чем заводить гаремы из десятков женщин.

– О чем ты, это было очень давно!

– Но было же! Вспомни 2170 год. Целые общины, состоящие из одного такого феодала и кучи его наложниц, – Ангелина устало протерла виски, – Да пойми ты, нет для них такого понятия, как верность. Это бракованный вид. Люди с дефектами. Иной пол. Иной, – подчеркнуто добавила девушка и со скучающим видом уставилась на божественную процессию.

Монахиня тем временем, продолжала взывать к голосу разума и веры всех присутствующих. Женщины стали что-то выкрикивать ей, высказывая свое одобрение и поддержку.

– Государство лишает мужчин возможности выбирать! Их содержат, как зверей в клетках, воспитывают с полным осознанием того, что так и должно быть! Они не преподают им историю мужского сообщества, мировую историю человечества! Они называют этих несчастных Иным полом, вбивают им в головы, что они третий сорт, созданный лишь для женского блага! Их продают, по цене бриллиантового месторождения! Их не считают за людей! А ведь они тоже люди!

– О, – шепотом протянула Ангелина, – А вот это уже работа оппозиции. Попахивает внутренней пропагандой.

– Да замолчи ты, – обиделась Лиза, – Если ты не верующий человек, имей уважение к другим.

Девушки стояли в самом углу, зажатые тремя массивными прихожанками в длинных синих костюмах, и на них совершенно не попадал холодный спасительный воздух.

– Ты вообще в курсе, что за это могут посадить? – зашипела на подружку Ангелина.

Она прекрасно знала законы Российской Конфедерации. Вера – это одно, а пропаганда освобождения от женского гнета всех мужчин планеты – совсем другое. Любая провокация, призывающая к беспорядкам и несанкционированным демонстрациям с требованиями – прямая дорога в «Зону-М». Там быстро объясняли, что есть женщина, кто есть мужчина и как им вместе дальше жить.

– Она ничего такого не сказала! – противилась Лиза упрямо.

– Да, но рискни объяснить это представителям «Эконтера», например. Ищейки из прокурорского отдела наверняка стоят здесь где-нибудь в толпе.

– Представителям «Эконтера», такому, как тебе? – сузила Лиза свои красивые глаза, до размера маленьких щелочек.

– Мне ничего объяснять не надо… Я ни во что не верю, – пожала Ангелина плечами. – Ни в Бога, ни в «Эконтер», ни в государство, ни в вечную жизнь.

Лизавета с маской немого ужаса на лице, лишь покачала головой.

– Тебе срочно нужно исповедоваться, – убежденно заявила она. – Ты будишь гореть в аду.

– Если он есть, то конечно, – кивнула Ангелина и скептически улыбнулась, – С тех пор, как нас посетили инопланетяшки, я перестала верить даже в Будду.

Ангелина исподлобья взглянула на подружку. Судя по скрещенным на плоской груди рукам и воинственной насупленности, Лизавета ее иронии не оценила.

«Мама всегда говорила, что у меня нет чувства юмора» – подумала Ангелина и тяжело вздохнув, приготовилась слушать очередную порцию божественных нравоучений.

Едва девушки оказались дома, Лизавета закрылась в спальне и пол вечера демонстративно не разговаривала с подругой. Вот эту ее черту Ангелина ненавидела больше всего. Находясь в обиженном настроении, та будто отключалась от реальности и пребывала в состоянии полнейшего аутизма. Подходить к ней или просить у нее прощенья было бессмысленно. Пока Лизу само собой не отпускало, девушка из своей депрессии не выходила. Ей не помогали ни шоколад, ни цветы, ни сотни сказанных комплиментов. Ангелина в такие моменты мучилась и томилась. Ей до чертиков надоедали Лизины причуды, но отказаться от совместного проживания Ангелина не могла. Примерно раз в год ее посещала эта страдальческая мысль, она теплила и разогревала ее в своей душе, как грушевый пудинг с приторной сладостью надежды на лучшее. Эта мысль насыщала и наполняла ее радостью, сотней тысяч эндорфинов в минуту. Что может быть приятней, проснуться однажды в гордом одиночестве и понять, что сегодня у тебя на завтрак не яйца пашот, а любимая кукурузная каша с соевым молоком. И совсем не обязательно вставать в семь утра, как по будильнику и бежать в ванную комнату, чтобы Лиза ее не заняла на несколько часов подряд. Что вообще можно делать в ванной три часа? Одиночество так прекрасно, никто на тебя не обижается, а главное какая экономия!

Несколько раз в год они летали на лунную орбиту в дешевые отели эконом класса, гуляли по лунным паркам и нежились в грязевых «СПА» лунного грунта. Но даже это более чем скромное путешествие, в отличие от вип-курортной зоны Венеры, например, изрядно уничтожало Ангелинины запасы. Лизина позиция была непреклонна: она не собиралась работать. Ее предназначением был дом и материнство, которое она так же собиралась осуществить за счет чужой матки.

«Да я мужик, черт возьми. Мужик детородного возраста» – как-то подумала Ангелина и даже в зеркало себя рассмотрела. Внимательно и долго, будто хотела обнаружить в себе нечто новое. Может быть, щетину или увеличенный в размерах кадык. В современном веке от генетики можно было ожидать чего угодно. В экологических журналах часто писали о теории перерождения женщин в мужчин. Якобы самки древних животных при демографическом кризисе и отсутствии поблизости здоровых самцов, способны были мутировать, и приобретать физические возможности к воспроизводству. Мол, природа, сама знает, что делать в таких случаях. Ангелину всегда мучил вопрос, способны ли женщины этого мира мутировать, к примеру, в динозавров? Следующая по популярности мысль приходилась на их с Лизой взаимоотношения. Как она относится к подруге? Что чувствует к ней? И почему она вообще должна жить с Лизаветой? С тех пор, как в поле зрения попал Александр, Ангелина потеряла покой и сон. Она стала испытывать странное влечение к этому человеку, хотя видела его всего один раз. Девушка и прежде имела возможность общаться с Иными. Это была ее работа – дознавать, вести задушевные беседы с жителями райской зоны, успокаивать их нервы, вести документацию и сочинять километровые отчеты с максимальными подробностями. Но ни один из мужчин не вызывал в ней такое жгучее желание, не пробуждал в ее сердце громких сигналов и неведомых прежде чувств.

Однажды в интернете она накопала старинные сочинения какого-то в прошлом популярного поэта, славившегося своими любовными похождениями и откровенной прозой. Ангелина долго вчитывалась в строчки перевода его произведений и не могла уловить… о чем он вообще, черт его подери, пишет? Любовь, страсть, нежность, измены, страдания. Главной героиней всего этого бреда является женщина. В каждой строчке, в каждом стишке, в каждом слове – сквозила мужская любовь к женскому полу.

– Интересно, – подумала Ангелина, – Что бы он написал, если бы оказался лицом к лицу с нашей современной бабской реальностью? Что бы вдохновляло его?

Приступы прозрения и странных мыслей начались у Ангелины через неделю после того, как она окончательно отказалась от таблеток «Женофарм». В первый день у нее кружилась голова, на пятый что-то начало проясняться и она совершенно по-другому взглянула на окружающую ее действительность. Кажется, она стала понимать, как тут все устроено. Этот мир походил на сахарную вату – воздушный и сладкий, способный растаять и исчезнуть в любую секунду. Мужчина был той необходимой щепоткой соли, создающей нужный вкусовой баланс сладкого и соленого. Инь и Янь. На всей земле. И почему в этом рецепте ничего не было написано про Лизу?

10 октября 2234г. Отделение предварительного заключения «Зоны-Н».

13.45 минут по федеральному времени.

Железные магнитные двери с грохотом открылись, и Ангелина оказалась перед знакомым датчиком движения. Она быстро махнула рукой и подняла голову в сторону камер видео регистратора. Услышав характерный одобряющий гудок, девушка сделала несколько шагов вперед. Еще одна круглая дверь неслышно отворилась, и Ангелина вошла в ярко-освещенный коридор. Голубой свет струился из сотен лампочек и слепил глаза. Ангелина невольно зажмурилась. Ультрафиолетовая дезинфекция автоматически уничтожала любые бактерии. Через этот коридор пойманных респондентов провожали в частные палаты предварительного заключения. В каждой такой комнате имелась собственная ванная с полностью прозрачной душевой, свежие белые полотенца и небольшой коврик на бежевом кафельном полу. Руководство тюрьмы считало, что светлые оттенки способны успокаивать нервную систему пойманных заключенных, а домашняя обстановка поможет им чувствовать себя комфортно и почти свободно. Ровно настолько, насколько позволяло пуленепробиваемое стекло, защищающее Иных от несанкционированного побега.

В палате также располагалась небольшая односпальная кровать с большой синтетической удобной подушкой. Длинное покрывало, встроенный в стену плазменный телевизор последней модели и прикроватный столик на котором по вполне гостиничной традиции стоял небьющийся графин со свежей горной водой и ваза с фруктами. Завтрак обычно приносили прямо в комнату. В основном, он состоял из свежеприготовленной белково-липидной пищи – жареные яйца, бутерброды с грибами и плошка злаковой каши без сахара. Так же мужчина мог на выбор заказать пончики или оладьи, приготовленные в местном кухонном блоке. Кефир, соевое молоко и соки подавались без ограничения. Полдник, обед и ужин проходила в том же месте. Мужчинам запрещалось курить и буянить. Раз в два дня заключенному приводили обколотую «Женофармом» массажистку и та делала ему точечный массаж спины и стоп. Если Иной высказывал пожелание, в программу добавляли процедуры для головы и шейной зоны. В случае, если мужчина был перевозбужден, то мог запросить к себе в комнату любую понравившуюся ему женщину. Это могли быть сотрудницы тюрьмы или мужчинам предлагался каталог из возможных претенденток. Обычно документ был растянут на тысячу электронных страницу флеш-бука.

Ангелина не часто посещала эту часть небесной канцелярии, которая скорее походила на швейцарскую тюрьму времен конца двадцатого века. Все-таки у девушки был собственный кабинет, и ей не было необходимости тащиться в такую даль, лететь на автолете целых два часа, чтобы в итоге оказаться на их территории. Из курсов психологии, она прекрасно знала, что любые беседы с мужчинами, лучшим образом проходят, если ты предлагаешь им свои условия. Иным не нужно чувствовать себя вольготно или расслабленно, они сразу понимают, кто здесь хозяйка и стараются быстрее закончить ненужный обоим разговор. Во всех диалогах с мужчинами так или иначе обсуждались одни и те же вопросы, от которых Ангелину бросало в сон. У нее была огромная база самых глобальных проблем, волнующих Иных проживающих в Конфедерации:

«Мне скучно».

«Мне нечем заняться».

«Я не хочу заниматься сексом. Меня ничего не возбуждает. Я устал от женщин».

«Я влюбился в своего контролера. То есть, нет. Это было на прошлой неделе. Сейчас я влюблен в своего преподавателя по латыни».

«Почему меня не опускают в путешествие на Марсианские впадины? В прошлом месяце, Антонио с порядковым номером МСК54 был там целых два раза. Меня ущемляют?».