3

Книги утверждали – любовь неотделима от страдания, и Айк всегда недоумевал, почему. Вот он же любит Джори, брата, сестер, даже отца – при чем тут страдания?

А вот теперь он понял, при чем.

Неделя прошла как обычно, и эйфория начала потихоньку меркнуть, сменяясь недоумением и тревогой. Любовь пробудилась в нем впервые и сразу с огромной силой – скрывать ее оказалось очень тяжело. Как и всякого влюбленного, Айка томило неотступное желание видеть предмет своей страсти, не говоря уж обо всем прочем. А приходилось молчать и вести себя, словно ничего не случилось. И делать то, что должно.

Как назло, встретиться с Джори тоже не получалось. В очередном послании он сообщил, что передал письмо Крис и, со свойственной ему деликатностью, больше ни о чем не спросил. Лишь напомнил, что всю неделю будет занят в кузне и не сможет приходить в лес.

Несмотря на более чем обычно ласковый тон письма, Айку стало очень горько. Ведь ему ужасно хотелось не только расспросить Джори о Крис, но и поговорить о своей любви к ней.

Неделя подошла к концу, и Айк рискнул написать еще одно письмо. Любовь мучила его, сжигала изнутри. Влюбленные подозрительны, и вот ему уже казалось, будто бы он все выдумал, и никаких особенных взглядов и пожатий руки не было. Крис просто обрадовалась встрече, а он вообразил себе невесть что, как дурак…

Подобные мысли причиняли такую сильную боль, что Айк не знал, куда деваться. При малейшей возможности сбегал в лес и бродил там в мрачном, молчаливом одиночестве. Даже возвращение летнего тепла не смогло поднять его настроение. Он часто приходил на то место, где они с Крис встретились, и там погружался в воспоминания, давая волю фантазии. Единственное и весьма слабое утешение.

Но воспоминания недолговечны. Можно помнить до мелочей, что происходило в тот или иной момент, но чувства, бурлившие когда-то в крови, не воскресишь. А без них воспоминание теряет ценность, превращается в сухую, скучную бумажку с нацарапанными на ней датами, именами и названиями.

Айк не ощущал этого в полной мере, но и в его мечты каждый уходящий день добавлял все больше и больше горечи.

Неужели Крис все забыла? Могла бы передать хоть пару слов через Джори! Или она не понимает, как мучает Айка своим молчанием? О, если бы он мог пойти к ней, прямо сейчас! Увидеть ее, услышать ее голос и знать, что она думает о нем!

Второе письмо также осталось без ответа.

В маленькой комнатке на втором этаже дома Свершителя наступило отчаяние. Полное. Айк понял, что он и правда дурак и принял обычную радость встречи за нечто большее.

Это было ужасно. Он сам обрек себя на мучения.

Будущее прозревалось ясно: до смерти он будет любить Крис безнадежно и сильно, не получая в ответ ничего, кроме дружеской симпатии. Она выйдет замуж, у нее родятся дети, а он, Айк, останется влачить свои дни в этом мрачном доме, убивающем всякую надежду на счастье…

– «Оставь надежду всяк, сюда входящий…»[¹[

– Что?

Айк вздрогнул и понял, что произнес последнюю мысль вслух. Он сидел напротив отца за кухонным столом и, вероятно, ужинал – перед ним стояла миска с вареным картофелем и куском соленой козлятины.

– Просто задумался, – Айк с отвращением отодвинул миску, – не хочу есть.

– Ты уже неделю постишься. Решил уморить себя голодом? – меланхолично спросил Эдвард. В его темных глазах, как золотая вода, отражался свет лампы. – Сегодня карнавал и вся неделя праздничная, силы тебе понадобятся. Ешь.

– Отец, я…

– Не вынуждай меня держать тебя за столом, пока все не съешь, как будто тебе пять.

Хотелось запустить миской в стену, но Айк не мог даже разозлиться как следует, такое его охватило уныние. Он придвинул посудину обратно и начал с остервенением запихивать в себя еду.

– Другое дело, – заметил Эдвард и встал, чтобы подбросить дров в плиту. – Свершитель обязан быть предельно собран во время наказания. Нужно поддерживать силы если не ради себя, то ради людей, которые будут отданы в твои руки. А сейчас, в праздники, таких людей будет предостаточно.

Отцовские наставления насчет того, чего должен и чего не должен Свершитель, давно стояли у Айка поперек горла, но он промолчал. Положил пустую миску в таз для грязной посуды, налил себе горячей ягодной воды.

Знакомый с детства вкус успокаивал, и ему вдруг страшно захотелось домой. Пройти через родной двор, подняться в свою комнату, обнять Эйвора и говорить, говорить… Младший любит его, он, конечно, не все поймет, но выслушает.

Выпустить из души этот яд, и тогда она обязательно пойдет на поправку. И, быть может, боль хоть немного утихнет.

– Отец?

– М-м-м?

– Когда мы уходим?

Эдвард удивленно приподнял брови.

– Уходим? Куда?

Сердце Айка упало.

– Домой… мы всегда проводим праздники дома, разве нет?

– Обычно да.

– Но не в этот раз?

Эдвард бросил на него быстрый взгляд и мягко промолвил:

– Нет, сейчас мы останемся в городе. Так надо. Эйвор знает, он ждет нас только через неделю.

– Тогда можно я схожу в лес сейчас? – в отчаянии воскликнул Айк. Желание побывать дома неожиданно обострилось и стало нестерпимым. – Ведь еще не очень поздно!

– Айки, – еще мягче произнес Эдвард, – не стоит никуда ходить. Когда ты вернешься, карнавал будет в самом разгаре. Лучше побудь дома и отдохни.

– Да пусть Темный Лик заберет этот отдых! – взорвался Айк. – Я не могу здесь оставаться!

Лицо Эдварда мгновенно затвердело и стало непроницаемым.

– Не хочешь – как хочешь. Тогда отправляйся наверх и принимайся за уборку. Вытри везде пыль, перетряхни постель и помой лестницу.

– Нет! – дерзко произнес Айк.

Он задыхался, его душили слезы. Стены дома словно давили на него. Уйти – немедленно, сейчас же! И никогда не возвращаться…

Эдвард стоял перед ним, загораживая выход из кухни. Айк сделал попытку проскользнуть мимо, но жесткие пальцы стиснули его плечо.

А потом отец не то чтобы отшвырнул, скорее с силой отодвинул его на прежнее место, но от этого короткого и удивительно легкого движения Айк отлетел назад и еле удержался на ногах. В полете он задел бедром край стола, на пол обрушилась вся утварь, кувшин с ягодной водой грохнулся вдребезги.

– Ну вот, работы тебе и прибавилось, – невозмутимо произнес Эдвард, как будто посуда разбилась по чистой случайности.

Айк, стиснув кулаки, смотрел на него исподлобья. Злость клокотала в нем, но в душе уже пробудился прежний, застарелый страх перед сокрушительной силой отца. Понимая, что продолжать противостояние бессмысленно, Айк гневно бросил:

– Ты не сможешь держать меня здесь вечно!

– И не собираюсь, – Эдвард спокойно повернулся к выходу, – это только на время карнавала. И не вздумай сбежать, если не хочешь, чтобы я привел тебя назад силой.

Лицо Айка вспыхнуло от унижения. Еле сдерживая слезы, он в бессильной ярости схватил уцелевшую кружку и со всей силы швырнул ее об пол, но поднимавшийся по лестнице Эдвард даже не сбился с шага. Айк присел на корточки и закрыл лицо руками.

Удивительно, но стало чуть легче – по крайней мере, он не заревел, как обиженный ребенок.

«Ты и есть ребенок, – насмехался внутренний голос, – взрослости достиг, а ума не прибавилось. И самообладания тоже, ни на йоту. Ты жалок, Айк! Отец прав, глупо идти через город в разгар праздника, это слишком опасно. Тебе переломают кости, а может быть, и убьют, и никто не найдет и не накажет виновных».

– Ну и пусть! – всхлипнул Айк, ползая по полу и собирая черепки. – Лучше сдохнуть, чем жить так! Лучше бы я сдох, еще не родившись – нет, лучше бы я вообще не рождался!

«И снова детство! Когда ты повзрослеешь?»

– Когда ты исчезнешь из моей головы, – пробормотал Айк, – и перестанешь меня доставать? Ладно, пусть я жалок и пусть я ребенок, но ты ничуть не лучше, потому что ты – это я.

Внутренний голос не нашелся, что ответить.

Пару часов спустя Айк вытащил во двор ведро с грязной водой и выплеснул ее под ближайший куст. Прополоскал тряпку, пристроил сохнуть на остатках изгороди, окружавшей задний двор.

Злость ушла, и он снова впал в печальную задумчивость, граничившую с угрюмостью.

Тягучие летние сумерки медленно опускались на город, теплый ветер шелестел листвой. На востоке всходила луна – сливочно-желтая, окруженная дымчатым сиянием, как кусочек расплавленного масла. Музыка, смех и возбужденно-радостная болтовня сливались в один сплошной ровный гул – далеко, за домами. На улочке, где стоял дом Свершителя, как обычно, было тихо и безлюдно.

Айк философски пожал плечами. Что ж, может это и неплохо – пусть веселятся подальше от их дома. И все-таки, вопреки разумным доводам, ему стало очень грустно.

Поистине мир – несправедливое место!

Ведь ему всего пятнадцать, жажда жизни переполняет его, а приходится сидеть в одиночестве, пока все гуляют и веселятся!

«Ну и к Темному! – печально подумал Айк. Прислонился спиной к стволу дерева и сполз по нему вниз, на корточки. – Очень надо! Хоть фейерверк посмотрю».

Весьма слабая надежда – из-за крыш ничего не будет видно, и он знал это. Но в дом не шел, а все сидел, погруженный в свои мысли. Стемнело, но луна, набирая силу, всплыла над крышами, и в ее свете была видна каждая травинка. Улица таяла во влажной серо-голубой дымке, кругом ни единого огонька; нежно, призрачно, сладко благоухал розовый шиповник у изгороди.

Шум праздника усиливался, и вот на главной площади грянула музыка, оповещая о начале карнавала.

Отец, кстати, и не думает выйти и проверить, куда он запропастился. Так уверен в том, что его не ослушаются?

Пережитая обида снова всколыхнулась в душе, и губы Айка скривились в горькой усмешке.

Так оно и есть, толку-то отрицать очевидное, с досадой думал он, кусая большой палец у ногтя. Он никуда не ушел бы, потому что испугался. Одна мысль о том, что отец потащит его назад на глазах у толпы, была слишком унизительна, не хотелось даже думать об этом. Ведь он уже взрослый и многое делает наравне с отцом, но тот продолжает обращаться с ним, как с ребенком, которому достаточно пригрозить, чтобы добиться послушания.

Неожиданный звук заставил Айка вздрогнуть и навострить уши.

Кто-то шел по улице в его сторону. Отчетливо слышались легкие, крадущиеся шаги двух человек.

Ну нет! Неужели опять?!

Айк поднялся, разминая затекшие ноги, и спрятался за угол дома. Луна заливала улицу серебристым светом, и он сразу увидел две фигуры, закутанные с ног до головы в плащи с капюшонами.

Странно, что они тут забыли? Если собираются отвести душу на доме Свершителя, то отчего идут так скрытно? Обычно во время праздников народ не церемонится…

Фигуры остановились напротив дома и начали шепотом совещаться. Айк не разбирал слов, но один голос точно был женский. Совсем непонятно. Женщины как огня боялись Свершителей… ну, во всяком случае, старательно делали вид, что боятся.

Внезапно Айк понял, что ему это надоело.

Почему он прячется, словно преступник? Их только двое, ему по силам схватиться и с большим числом противников.

Выскочить прямо перед ними и полюбоваться, как они побегут, вопя от ужаса! И гнать до самого конца улицы, чтобы навсегда отучить околачиваться возле его дома и замышлять всякие гадости!

«Хватит отсиживаться в тени! – в смятении думал Айк, стискивая кулаки, – хватит пресмыкаться перед ними! Если ты страшен и отвратителен им – так пусть страх будет настоящим, пусть они трепещут перед тобой!»

И он бросился вперед.

В два прыжка, собрав в плечах и руках всю силу, Айк налетел на темные фигуры. Они отшатнулись с приглушенным вскриком.

Но вместо того чтобы обратиться в бегство, один из незнакомцев вдруг бросился к Айку и схватил его за запястья. Это поразило и одновременно взбесило его.

Значит, под покровом темноты можно все, и мы даже не брезгуем прикасаться к Свершителю?!

Не помня себя от ярости, Айк мгновенно высвободил одну руку и уже собирался навесить наглецу в ухо, когда знакомый голос произнес задыхающимся шепотом:

– Айки, это я!

Ошеломленный, Айк отступил на шаг.

– Джори?!

– И Крис! – насмешливо произнесла вторая фигура и восторженно хихикнула. – Ну ты даешь! Всемогущий меня задери, чуть не описалась со страху!

– Крис, следи за языком! – сурово осадил ее брат. Откинул капюшон и крепко обнял Айка. – Я так соскучился! Прости, что не смог прийти раньше!

Айк всхлипнул и сжал руки с такой силой, что Джори охнул и тихо засмеялся.

Джори и Крис здесь, они пришли к нему, они рядом! Его друзья! В голове мутилось, мысли путались, он с трудом нашел в себе силы шагнуть навстречу Крис.

– Здравствуй…

– Привет! – непринужденно ответила девушка. Словно они расстались час назад, и не было этой невыносимой, томительной недели молчания. – Я же говорила, не дергайся, я сама все устрою, а ты? Признавайся – дергался?

– Дергался, – сокрушенно сознался Айк.

Счастье поднялось в нем и закипело горячим ключом. Он и правда дурак, но не так, как думал. Он зря не доверял своему сердцу – и Крис.

Тут над их головами скрипнуло, открываясь, окно. Айк поспешно толкнул Джори и Крис к стене дома и выступил вперед.

– Айк? – негромко позвал Эдвард. Из мастерской доносилось шипение и бульканье каких-то смесей.

– Да, я здесь.

– Я слышал крик.

– Это я ударился… рукой об угол.

– Опасно бродить в темноте. Будешь ужинать?

– Э-э-э… я не голоден. Посижу пока здесь. Такая теплая ночь! – фальшиво произнес Айк, внутренне сжимаясь от страха. Отец точно что-то заподозрит!

Но мысли Эдварда явно были далеко.

– Как знаешь. – Окно захлопнулось, и наступила тишина.

Айк шумно выдохнул и, схватив друзей за руки, поспешно затащил их под деревья.

– О, здесь в самый раз! – заметила Крис, оглядываясь.

– Для чего? – удивился Айк и только тут догадался спросить: – А как вы… то есть, я безумно вам рад, но почему…

Джори обнял его за плечи.

– Мы пришли за тобой.

– Э-э-э… то есть к-как за мной? – Айк даже начал заикаться от волнения. Он догадывался, но боялся верить.

– Айк, не ерунди! – Как всегда, Крис первая потеряла терпение. – Сегодня можно все! Можно стать кем хочешь в карнавальную ночь, и никто тебя не узнает!

Тут брат и сестра достали из-под плащей черные полумаски и надели их. Еще одну полумаску и свернутый плащ Крис протянула Айку.

– Надевай! Но куртку скинь, больно она у тебя приметная. У тебя же светлая рубашка? Или Свершители обязаны все носить черное, вплоть до трусов?

– Крис! – возмущенно зашипел Джори, и тут Айк захохотал.

Зажал рот ладонями и согнулся пополам, сдерживая рвущийся изнутри смех, у него даже слезы на глазах выступили.

– Нет, – произнес он, когда обрел дар речи, – у меня… светлая рубашка.

– Ну и отлично! – деловито заявила Крис. – Одевайся давай, время уходит!

Хихикая, Айк быстро снял куртку, повесил на ближайший сучок и накинул плащ. Пронизывающая дрожь покалывала кожу тысячами невидимых иголочек, но он чувствовал огромное облегчение. Смех, как поток, вымыл и вычистил его изнутри, унося с собой тяжкие переживания последних дней.

Когда Айк надел полумаску, Крис отступила на шаг и окинула его внимательным взглядом.

– Неплохо! – одобрительно произнесла она. – Только вот что…

Она обвила руками его шею и развязала кожаный шнур, стягивавший волосы. Густые, пушистые пряди рассыпались по плечам Айка, Крис ловко поправила их, чтобы лежали естественнее.

– А это зачем? – удивился Айк. Сердце его бешено стучало – Крис обнимала его, это было невероятно! – Мешать будут!

– Затем, что тебя привыкли видеть с убранными волосами, дубина! Теперь точно никто не узнает, – она ревниво вздохнула, – роскошные все-таки у тебя волосы! Девчонки обзавидуются!

Айк почувствовал, что краснеет. Собственно, покраснел он давно, но лишь сейчас ощутил, как пылает лицо.

– Какие еще девчонки?

– Да все, какие тебе встретятся! – засмеялась Крис и схватила его за руку. – Ну, пошли!

– Погоди, – остановил ее Джори, – еще кое-что, для полноты образа!

Он зашуршал тканью, извлек из-под плаща какой-то большой, темный предмет… и вдруг с победным возгласом водрузил его Айку на голову!

– Что это?! – ахнул тот.

Джори засмеялся.

– Помнишь, ты мне рассказывал о человеке с клеймом в виде буквы «Р»? Это навело меня на мысль о шляпе. Ты в ней как настоящий пират, вот бы еще саблю…

– Только не говори, что выковал ее для меня, – слабым голосом произнес Айк, ощупывая обновку, – и где ты раздобыл такую шляпу?

– Совершенству должен быть предел! – снова засмеялся Джори. – А шляпу заказал у мастера – вроде как для карнавала. А мне Крис другой костюм сшила!

Горло сдавило судорогой, Айк испугался, что сейчас расплачется и будет выглядеть полным идиотом. Но справился с собой. Глаза предательски увлажнились, и он про себя порадовался, что уже надел маску.

– Ну пошли скорей! – Крис решительно схватила Айка и Джори за руки. – Праздник или нет? Будем веселиться так, чтоб небу стало жарко!

Не смея верить своему счастью, Айк шел между Джори и Крис. Ощущение нереальности происходящего не покидало его.

Он пойдет на карнавал! И никто не узнает его, никто не отшатнется в ужасе! Айк понял, что поверит в это, только когда сам увидит.

Чем ближе к концу улицы, тем громче становился шум праздника. Он выплескивался с главных улиц в переулки, как вода из переполненного ведра. Мерцали разноцветные фонарики, мелькали пестрые наряды и украшения.

А вдруг отец обнаружит его отсутствие и вправду пойдет в город, чтобы привести его назад?

В животе похолодело, и Айк невольно замедлил шаги.

Быть может, еще не поздно вернуться? Сидеть дома, когда все веселятся, не очень-то приятно, но, в конце концов, и дом, и отец вполне предсказуемы. А что ждет его там, в ночном городе, охваченном лихорадкой карнавала?

Вдруг его узнают?

Крис продолжала идти, звонко стуча каблучками туфель по булыжнику, но Джори чуть поотстал, и Айк ощутил его теплые пальцы на своем запястье.

– Все в порядке, – мягко произнес он, – правда. Если хочешь остаться, мы поймем.

– Ну уж нет! – возмущенно вскинулся Айк. Не хватало еще, чтобы Джори решил, будто он струсил!

И снова успокаивающее пожатие.

– Все получится, Айки. Мы будем рядом, не отойдем ни на шаг, обещаю.

– Эй, чего вы там застряли? – Крис возвращалась вприпрыжку. – Что опять?

– Все в порядке, – поспешно произнес Айк, поправляя плащ, – застежка вот… расстегнулась.

– Ах, застежка! – насмешливо протянула Крис, и Айк почувствовал, что снова неудержимо краснеет. Вот наказание, когда он научится хладнокровно врать! – Ну так помощь нужна? С застежкой?