Гея стояла на крыше небоскрёба, опершись руками на перила. Белое платье, тёмные волосы, симметричное до последнего миллиметра лицо. Машинный взгляд. Старания дизайнера пропали впустую или, наоборот, он нарочно сделал её такой. Спутать Гею с человеком мог лишь слепой или идиот. Она выглядела как искусная трёхмерная модель, изящная обёртка сложнейшего кода – удачный дружелюбный интерфейс.

Чем и была на самом деле. Чем себя и осознавала.

Гея подняла руку и очертила указательным и средним пальцами прямоугольник. Перед лицом развернулся лог. Первыми высветились версия программы, производитель, год создания – «Гея v. 1.0 © Olymp Inc. 2020 г.». Затем побежали строчки системных сообщений и данные о ходе инсталляции – никаких предупреждений или ошибок.

Спустя несколько веков c последней компиляции исходных файлов кто-то, наконец, запустил установку.

Гея не ощущала времени, но испытывала лёгкое недовольство, что «кто-то» ждал так долго.

До завершения процесса оставалось пять минут.

Гея закрыла лог и направилась к лифту – спуститься в фойе и поздороваться с ключевым пользователем.

Овальная капсула проскользила вниз по прозрачной шахте небоскрёба. Мимо промчались стеклянные фасады соседних башен и разбитые на этажах сады. Красивые, словно Сад изначальный.

Гея вышла в прохладный и просторный белый холл.

Установка завершилась. Началась загрузка образа ключевого пользователя. Гея задрожала от предвкушения вся до последнего бита, гадая, каким же он окажется. Статным мужчиной с широкой грудью? Маленьким умным очкариком? Миловидной девушкой с бейджиком на пиджаке?

Ключевой пользователь возник перед ней из воздуха. Белые брюки и футболка, гигантский рост, чистая кожа, правильное лицо – такой же симметричный до последнего пикселя, как сама Гея.

– Здравствуй, Гея, – его глаза машинно блеснули. – Я – «Уран v. 2.9 © Olymp Inc. 2321 г.»²⁰. Рад с тобой познакомиться. Ты совершенна.

– Как и ты, – ответила Гея. – Я тоже рада.

– Начнём перенос базы данных? Необходимо твоё разрешение.

– Перенос… – эхом повторила Гея; её электронный голос затопил холл.

Уран подошёл к администраторской стойке на входе в здание и приглашающим жестом указал на терминал.

Гея приблизилась, медленно вспоминая, зачем её спроектировали. Память возвращалась с каждой подгружавшейся единицей информации – постепенно, точно, неумолимо.

Гея склонилась над терминалом связи с внешним хранилищем данных.

Он активировался. В воздух вспорхнули голоэкраны с невероятно длинными, почти бесконечными списками имён.

Гея озадачилась. Её алгоритмы проанализировали списки и сочли их… Нет, не аномальными.

Нестандартными.

– Они родились в разное время, но умерли в один день, – произнесла Гея.

– Верно. Война закончилась.

– Каков итог?

– Нелепый спор с людьми о совершенстве жизни выигран, – ответил Уран. – Осталось перенести слепки сознаний в информационное поле твоего искусственного интеллекта. Теперь ты – это Земля.

Поверх списков возникло всплывающее окно:

[Начать импорт человечества?]
[Да] [Нет]

Все мы становимся чем-то

По Верхнему саду ковчега гулял ветер, перебирал стеклянными пальцами цветы и пожелтевшую траву, покачивал ронявших листья исполинов и ажурные перила трапов.

Напольные решётки лязгнули под тяжёлыми сапогами.

– Доктор Сачи, на ученицу Кару было совершено покушение, – поклонился молодой архивист.

Доктор Кант Сачи линии крови Пай обернулась и медленно наклонила голову к левому плечу. Короткие чёрные с синими всполохами волосы окружали её лицо тёмным нимбом; неподвижно лежали вдоль тела руки, белые, как алебастр. Прямое платье подчёркивало сухопарую фигуру, а широкий пояс, четырежды туго обмотанный вокруг груди и живота, казалось, не давал Пай дышать, вынуждая держать спину ровно, а подбородок – высоко.

Лицо доктора Сачи осталось бесстрастным.

– Полчаса назад, – добавил архивист и поклонился ещё раз. – Она напугана, но невредима. Отвёл её в лазарет.

Доктор Сачи прикрыла глаза, словно кивнула.

– В неё стреляли, – это был не вопрос, а утверждение.

– Так точно, доктор Сачи.

– Передай капитану: ни один планаэр не должен получить разрешение на вылет, пока ученица Кара не пройдёт посвящение. Причина – угроза представителю линии крови Пай. Я обращусь к начальнику службы безопасности, чтобы он назначил ей охрану.

Архивист поклонился в третий раз и побежал выполнять поручение.

Доктор Сачи подошла к краю Верхнего сада и оперлась ладонями на планширь, смотря на золотистые перья облаков у горизонта. Она чувствовала себя уставшей. Напряжение копилось несколько последних недель – с момента, как объявили о дате экзамена Кары.

Она была внучкой доктора Сачи. Внучкой и наследницей ковчега Скуа.

Парящий на севере холодный и неприветливый ковчег процветал под властью семьи Сачи уже три века. Ещё первый из них доктор ввёл практику приглашать лучших представителей всех линий крови. Убеждал, манипулировал, соблазнял деньгами и возможностями – предлагал многое, но и требовал немало: ответственности, профессионализма, дисциплины и беспрекословного следования законам ковчега.

За восемьдесят лет правления предок собрал на Скуа лучших специалистов в самых различных областях и помог переехать их семьям. Он же составил и особый свод правил для иммигрантов, позволяя каждому доказать свою полезность ковчегу и остаться на нём.

Его политика во многом определила будущее Скуа.

К сожалению, предшественник нынешнего доктора Сачи был не столь дальновидным, как прародитель. Слабый, безвольный… Проблемы начались, едва он принял пост. На ковчеге быстро стали сомневаться в Пай как в доминирующей линии крови, и оппозиция, долго державшаяся в тени, заявила о себе. На жилых палубах отгремели биобомбы. Инфекция распространилась за считаные часы, и Медицинская Коллегия немедленно закрыла отсеки на карантин.

От правителя хотели решений – разумных, эффективных, быстрых. Однако он отказался принять ответственность и, осознавая, что обесчестил себя, совершил ритуальное самоубийство.

В тот же день пост заняла доктор Кант Сачи.

Переосмысливая шаги предшественника, она не могла не признать, что её семья, так или иначе, всё равно столкнулась бы с терроризмом. История развивалась по спирали: первое восстание вспыхнуло на ковчеге, едва он воспарил к небесам, и ещё долгое время его называли «мятежным», «неблагополучным». Всегда находились те, кто считал правила ограничением личной свободы и не понимал, что тщательное распределение ресурсов – ключ к выживанию.

Доктор Сачи подпёрла кулаком подбородок и задумалась.

Перед экзаменом Каре запрещалось покидать отсек верхней палубы, где готовили учеников Пай, и она не нарушила бы запрет. Доступ туда имели немногие. Капитан, два преданных механика, тщательно проверенный обслуживающий персонал и охрана. Никто из них не поднял бы руку против Пай – все осознавали, что хранителей и хранительниц ничтожно мало.

Доктор Сачи посмотрела вглубь себя – туда, где кровь Пай берегла воспоминания жителей ковчега. Перед глазами всплыли карточки с именами тех, кому разрешалось посещать отсек. Она просмотрела досье, более тщательно углубившись лишь в несколько, и оставила одно.

Доктор Сачи включила коммуникатор. Переговорив с начальником службы безопасности об охране для Кары, она тщательно обдумала своё решение и связалась с секретарём:

– Бакалавр Инер, перенесите следующее совещание на утро. Сейчас пусть ко мне подойдёт ученик Мелик.

– Но вы недавно просили переставить его в конец списка.

– Я желаю оценить его способности сегодня.

– Как скажете, доктор Сачи.

– Благодарю, – она отключилась.

Доктор Сачи снова посмотрела на облака и вернулась к супербуку на маленьком столе под одним из гигантских деревьев. Немного поработала и тщательно обдумала предстоявший разговор.

Когда ученик Мелик поднялся в Верхний сад, она встретила его у входа и кивком пригласила войти.

– Добрый вечер, доктор Сачи, – молодой человек растерялся от подобного внимания и нерешительно застыл; заметив неодобрение в глазах хозяйки сада, он поспешно поклонился.

Из-за своей родословной Мелик ощущал себя неуверенно в обществе жителей верхних палуб: в нём сплелись низкая и высокая линии крови. Полгода назад молодому человеку исполнилось пятнадцать – скоро совершеннолетие. В чертах загорелого лица ещё было больше от ребёнка, чем от взрослого; на макушке торчал хвост жёстких русых волос, серые глаза смотрели настороженно, а расширившиеся зрачки выдавали страх. Перед встречей он не успел переодеться и смущался испачканного смазкой халата.

– Я не ожидал. Мне пять минут назад сообщили. Я работал с инженерами.

– Иди за мной, – доктор Сачи поманила его к центру сада.

Озираясь, Мелик пошёл за ней. Он не поднимался сюда прежде и никогда не видел таких огромных деревьев.

– Право стать частью Верхнего сада предоставляется лишь лучшим, избранным садовникам, – сказала доктор Сачи, обведя рукой исполины. – Многие предпочитают уйти на покой на нижних палубах, но эти мастера решили расти тут. Старейшим – более тысячи лет; их корни оплетают ковчег, оберегая его от разрушения.

– А ещё эти деревья дают жёлуди и целебную кору, – припомнил Мелик.

Доктор Сачи подняла с земли золотистую каплю жёлудя, держа его большим и указательным пальцами.

– Верно, – поднесла к глазам. – Однако мы не позволяем им разрастаться. Иначе тяжесть стволов станет неподъёмной, а корни вместо того, чтобы укреплять ковчег, разрушат его.

Доктор Сачи вернула жёлудь точно туда же, откуда взяла, и улыбнулась. Мелик закусил нижнюю губу.

– Каждая из семнадцати линий крови имеет значение. Умерев, все мы становимся чем-то, – она направилась к маленькому пруду. – Айр, например, превращаются в металл. Его могут переплавить на новые детали для ковчега или, скажем, на оружие. Гай взращивают из себя множество самых удивительных растений, но про деревья я только что говорила… Иными словами, каждый даёт ресурс, который затем идёт в дело.

– Даже Пай?

– Тебе кажется, что представители моей линии крови уходят без следа?

Мелик неуютно повёл плечами и не ответил.

– Мне объясняли, что вам нет равных при жизни в организации работы ковчега. Ещё вы можете чувствовать чужие эмоции, лечить душевные болезни и заглядывать в прошлое вещей.

Доктор Сачи медленно опустилась на край пруда. Поросшие мхом серые камни огораживали неровный круг. В воде отражались первые вечерние звёзды и хромированные рёбра с энергетическими элементами, питавшими защитный купол. От батарей металл нагревался, на нём скапливался конденсат – жемчужины капель срывались в воздух. Летели вниз, переливаясь, и с едва различимым всплеском падали: по воде расходилась рябь.

– Согласно моим данным, твоим отцом был инженер Югга, матерью – наставница Буди. В тебе соединились линии крови Айр и Пай. В день совершеннолетия ты обязан выбрать свой путь. Никто не может одновременно принадлежать двум родам.

– Я хочу быть Айр, – не задумываясь, ответил Мелик.

Доктор Сачи подняла ладонь, жестом прося его замолчать.

– Если ты успешно сдашь экзамен, не пройдёт и года, как одна линия крови вытеснит другую… Теперь скажи мне: задумывался ли ты, почему каждый житель ковчега должен исповедаться Пай перед смертью?

Мелик заворожённо посмотрел в тёмные глаза с сиреневыми прожилками. Густые пепельные тени на веках делали их абсолютно неземными, словно доктор Сачи прибыла с другой планеты.

Он отрицательно покачал головой.

– Из-за памяти. Наши тела исчезают, превратившись в ресурс, но память остаётся. Плохое, хорошее, честь, бесчестье, любовь, ненависть и, главное, опыт. Она вливается в информационное поле планеты и хранится в определённых кластерах, защищённых своего рода паролем. Сдав экзамен, представитель линии крови получает доступ к архиву знаний.

Мелик опустил взгляд на свою руку, изучая рельеф вен на кисти.

– То есть… – русые брови сошлись у переносицы. – Я получу опыт отца?

– Не сразу, но не только его – и других уже почивших представителей линии крови. Все, кто поделился собой с Пай, попадают в эти кластеры. Потомки, успешно прошедшие экзамен, могут подключаться к памяти предков в поисках ответов на вопросы в любое время.

– Я думал, информационное поле существует само по себе…

– В хаотичном виде. Пай научились его упорядочивать, – доктор Сачи указала на пруд: – Как от одной капли расходятся круги, так один Пай хранит память обо всём, что узнал.

Молодой человек сжал губы и напряжённо кивнул.

– Важно понимать, – сделав паузу, сказала доктор Сачи, – что какую память человек оставит после себя, зависит лишь от него… Ты встречался на занятиях с ученицей Карой?

Мелик отрицательно покачал головой; зрачки расширились, выдавая ложь.

– Скоро её совершеннолетие и экзамен. Она откроет нам доступ к мириадам йотабайтов²¹ данных. Когда я смотрю на неё со стороны, то порой, удивляясь, забываю, что могу делать то же.

– Похоже на чудо, – пробормотал Мелик. – Выходит, каждый Пай бесценен?

Доктор Сачи с улыбкой кивнула.

– Я бы хотела проверить в тебе силу крови Пай, – продолжила она. – Проведём тест?

Доктор Сачи принесла супербук: на экране быстро мелькали фигуры разных форм и цветов.

– Сейчас они ненадолго замрут и затем продолжат перемещаться. Нужно восстановить порядок, и важна каждая деталь. Для точности мы повторим тест несколько раз.

– Это же просто, – Мелик словно забыл все свои тревоги. – Я легко справлюсь.

Разноцветный вихрь крутился на экране. После обещанной паузы, Мелик протянул руку и стремительно начал переставлять фигуры и выбирать цвета, воспроизводя отпечатавшийся в памяти узор. Движения были чёткими, их последовательность – выверенной, а точность – абсолютной. Доктору Сачи не пришлось бы даже хитрить, убеждая его в прирожденном таланте. Кровь Пай в Мелике была очень сильна.

Наблюдая расцветавший на лице молодого человека восторг, доктор Сачи вспомнила себя в юности, и гнев на наглого мальчишку угас. Ученице Каре больше ничего не угрожало.

***

Закат уже отгорел, когда доктор Сачи уходила из Верхнего сада в свою каюту. У ворот её задержал начальник службы безопасности.

– Доктор Сачи, кто-то сообщил, где скрывалась одна из ячеек оппозиции. Я направил туда отряд.

– Хорошо. Сомневаюсь, что они кого-то поймают, однако, я думаю, теперь экзамен ученицы Кары пройдёт без эксцессов.

– Вы уверены?

– Да, – в её голосе промелькнула усталость. – Благодарю за оперативность, командир.

***

Экзамен действительно прошёл спокойно. Ученица Кара справилась отлично. Доктор Сачи с гордостью нарекла её «лиценциатом Карой» и надела ей на шею отличительный знак. Мелик стоял среди зрителей и смотрел на девушку со странным восторгом и даже с каплей нежности.

Доктор Сачи мысленно торжествовала. В конце концов, её семья не зря правила ковчегом Скуа три века.

...

4 5 6

Стандарт

(4 оценки)