Цитаты из книг автора «Ксения Кошкина»

Но практически у всех серьезный челюстной зажим. Соответственно, поджат тройничный нерв, а это глаза, нос, зубы.

если у мамы была жестко зажата или отрезана сексуальность, пиши пропало! Бедной взрослеющей девочке может еще повезти, если в ее воспитании примет участие вместо мамы какая-то ресурсная женская фигура – родная тетя или бабушка, с которой внучка проводила много времени. Но непременно нужна фигура, которая бы дала порцию безусловной любви и принятия девочки такой, какая она есть…

Причем, если мама-то главной героини еще хоть как-то реализовалась по-женски – родила, то у ее дочери шансов уже нет, мать-каннибал ее сожрала. У дочери нет своих чувств, все ее чувства – это чувства матери. У нее нет своего видения, у нее нет возможности подумать своим мозгом, потому что мозг весь выела мама, как страшный паразит.

С точки зрения психологии это означает страх, присущий, кстати, многим матерям: «Как только дочь меня покинет, моя жизнь закончится…» И если у дочери сильно чувство вины, никогда ей не дождаться своего принца на белом коне. Мать, которая предала свою внутреннюю женщину и потому не имеет партнера (умер, ушел, изгнан, никогда не было), не даст этому осуществиться.

Если же мать больше мама, чем женщина, значит, она предала свою внутреннюю женщину, соответственно, и в дочери она никогда не даст развиться субличности женщины, то есть взрослого самостоятельного и самодостаточного человека. Такая мать будет вечно паразитировать на дочери: ты у меня еще маленькая, ты у меня глупенькая, я всю жизнь на тебя положила. Она будет спекулировать на глобальном чувстве вины. И дочь в той или иной степени этим чувством вины и чувством долга будет нагружена

Если женщина в семейной роли больше женщина, чем мать, она подсознательно будет ревновать дочь к своему мужчине, соответственно, не даст ей взрослеть, бессознательно не допуская конкуренции. И такие инфантильные девочки, когда вырастут, начнут искать себе в качестве партнера «папочку» или «мамочку», выбирая недополученное и доигрывая те роли, которые недоиграли. Потому что процесс онтогенеза – как психологического, так и антропологического – не прощает невыученных уроков, пропущенных стадий[8]

А потому ребенок не проявляет гнева, что внутренне боится погибели, он ведь от мамы целиком зависит – и эмоционально, и физически. Поэтому тщательно скрываемый от самого носителя гнев ребенка по отношению к матери с годами слеживается в постоянное чувство вины, ведь мать положено любить! И рано или поздно эта заполнившая душу до краев вина оказывается фоном жизни, тенью всего – такой человек вечно чувствует себя перед всеми виноватым, излишне рефлексирует, незримо стыдится себя и, в конце концов, чтобы спасти свою жизнь от самого себя и маминой тени, вынужден приходить к психотерапевту – если достаточно умен для этого…

Можно сказать и так: вина – это хронический, плотно упакованный гнев.

А вина, дорогие мои друзья и подруги, получается из гнева и ненависти. Вина – это перебродившая ненависть к родителям.

В первую очередь страдает иммунная система – главная защита нашего организма, которая, как известно, первой проседает при стрессах. Но страдает не только она! В конечном итоге все хронические неинфекционные болезни, которые мы нарабатываем, являются следствиями изначальных пробоин нашего эмоционального панциря.