Цитаты из книг автора «Ксения Иваненко»

машущие чёрные руки (скорее руки тени, нежели представителя негроидной расы), то падающие деревья, последними мне запомнились гадюки или червяки-переростки, вылезающие у меня из-под кровати.

На Тамару так давили родители, что ей каждый день приходилось бороться за то, чтобы быть лучше всех: получать высшие оценки, побеждать на всероссийских олимпиадах, лучше всех петь в хоре. Когда Тамара уставала заниматься, она брала в руки ремень и хлестала себя, наказывала за то, что отдыхает, а не работает.

Я просто подчеркиваю, что расстройство пищевого поведения – рабство внутри своей головы. Они очень тяжело поддаются коррекции, это люди с вечно скребущим «недостаточно» изнутри. Недостаточно красивая, недостаточно худая, недостаточно умная, недостаточно успешная. Это «недостаточно» переходит во все остальные сферы жизнедеятельности. Рабство внутри, капсула с болью. Так или иначе, рано или поздно, понимание того, что он болен, приходит к человеку. Можно вылечить и анорексию, и булимию. Можно вернуться к абсолютно нормальной доболезненной жизни. Но от того самого «недостаточно» уйти практически невозможно.

психолог – с межличностными конфликтами (в зависимости от его квалификации, зоны могут быть расширены).

Подытожим: психиатр лечит болезнь, психотерапевт работает с личностью

Я выстраивала между собой и собой стену такой толщины, что, когда я всё-таки пробивалась к себе, меня накрывала лавина эмоций, чувств, переживаний.

Но болезнь не характеризует личность целиком и не диктует свои цели.

Вот только мало кто знает, что на самом деле зебра – чёрная в белую полоску, а не наоборот. Помой меня хорошенько и увидишь, что я напоминаю огромный чёрный сгусток боли с копытцами. Я и есть эта чёрная полоса, а белые полоски на мне нарисовал наивный ребёнок школьным мелком.

К сожалению, одной лишь «химией» дело не ограничивается. Расстройства пищевого поведения – это боль. Это грандиозная всепоглощающая порабощающая боль. Нет возможности описать её тому, кто не проходил через это.

В какой-то момент я начала задаваться вопросом, как лучше жить: умным и несчастным или глупым и счастливым? Я не могла решить. Мои принципы рушатся, но, надо признать, жить от этого становится легче.