Блондинку все называли ласково – Танечка. Маша кивнула ей головой, знакомясь, отвернулась – видеть ее невыносимо. Та, наконец, отлипла от Макса и направилась в сторону дома. Парень посмотрел на Машу, и она торопливо отвела взгляд.

Макс усмехнулся. Вот уж не ожидал, так не ожидал…

Девчонка сидела на подвесной деревянной качели. Их разделяло несколько метров, и он успел заметить и ее недовольно-ревнивый взгляд и смущение, что сменило ревность и залило пунцовой краской ее смазливое лицо. Она под его колким взглядом упрямо продолжала смотреть себе под ноги и медленно раскачивалась, отталкиваясь от земли длинными и худыми, точно спички, ногами.

Он поднял взгляд выше – под голубым свитером небольшими бугорками выделялась грудь, еще выше и их взгляды встретились. Максим усмехнулся, подмигнув ей. Маша же, грозно сверкнув карими глазами, отвернулась, вздернув вверх подбородок. Он засмеялся специально громко, она что-то прошептала себе под нос, но на него не посмотрела.

– Привет.

Она вздрогнула, открыла глаза. Максим сел рядом, и качели закачались из стороны в сторону.

– Они нас не выдержат. – Маша попыталась встать, но Макс взял ее за руку и усадил обратно.

– Выдержит, – спокойно сказал он. – Не ожидал тебя здесь увидеть.

Маша хмыкнула. Он слегка толкнул ее в бок. Она сдалась и улыбнулась. Оказывается, она очень скучала по нему.

– Как ты? Я слышал про твою маму, сочувствую. – Она повернулась, поморщившись, встретилась с ним взглядом. – Ты держись.

Она мотнула головой, закусывая губы.

– Извини. – Он слегка дотронулся пальцами до ее руки. – Прости, Маш.

– Ничего, все нормально.

Синее море обволакивало спокойствием и захотелось окунуться в него, потонуть, забывая обо всем и обо всех. Она никогда не видела настоящего моря, но показалось – слышит шум и рокот его волн. Прибой, штиль, шторм – всё что угодно – только бы для нее одной.

– Говорят, время лечит. – Она зачем-то пнула камушек ногой, и тот покатился по дорожке. – Хочу уснуть и проснуться лет через десять.

– Жизнь продолжается. – Он снова дотронулся до её руки. – А у тебя вообще всё только начинается, так что не вешай нос. Жизнь порой сурова и несправедлива, но свет обязательно озарит эту тьму.

– Да, обязательно. – Она дернула плечом, а потом вдруг почувствовала внутри такую ярость, что нервно выдохнула: – Я приехала сюда не свою несчастную жизнь обсуждать, а отдохнуть.

Маша повернула голову, встретилась с ним взглядом. Он смотрел на нее с сочувствием, как она и ожидала, с ненавистной жалостью. Лучше бы он вообще не смотрел на нее, не обращал никакого внимания, чем так – мучительно и бесполезно. Женский крик у крыльца привлек всеобщее внимание, и Маша заметила, как блеснули его глаза, при виде блондинки Танечки.

– Не надо меня жалеть, не маленькая. – Резко отозвалась она, меняясь в голосе, перебивая его и не давая ему сказать больше ни слова. Он вдруг стал ей противен – жгучая ревность обожгла, испепеляя изнутри.

– Хорошо. – Он хмыкнул, пожал плечами, посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом, поднялся с качели. – Ну, отдыхай, Маша, раз приехала.

– Да, спасибо за разрешение. – Она вздернула вверх подбородок, кивнула Славику – тот открывал шампанское. – Я тоже буду!

– Девочки, несите бокалы! – отозвался Слава.

Пузырьки в бокале лопались и шипели, щекотали нос. Она натянуто улыбалась, делая маленькие глотки, и ждала свою порцию мяса, абсолютно не обращая внимания на то, что происходило вокруг. Нет, она, конечно, видела краем глаза, как Татьяна села на колени к Максиму, что-то зашептала ему на ухо, а потом случился долгий поцелуй. Вот так просто – шепот, движение руки по его шеи, и прикосновение губ.

Маша зажмурилась, глубоко вдохнула воздух – жженые осенние листья, готовящееся на углях мясо, дым горьких надежд. Открыла глаза. Девица повисла на его шее, обвила руками, заскользила по широкой крепкой спине. Он рассмеялся, а потом с силой притянул ее к себе и прикоснулся губами к ее шее. Маша приросла к земле. Тело налилось свинцовой тяжестью, дыхание снова перехватило. Она как в замедленном фильме видела как его губы скользят по ее коже, оставляя горячие и влажные отпечатки, как он прикасается – очевидно! – языком и слегка покусывает зубами. Ноги вдруг задрожали, а внизу живота невыносимо заныло – это все он должен был делать с ней, с ее шеей и губами, она ведь каждую ночь себе это представляла! А еще ее с головой накрыла ненависть.

Рядом завизжала Галина. Маша скосила глаза лишь на мгновение в ее сторону: Галя висит на Славике, обвив его тело руками и ногами, словно лямур, вцепившийся в пальмовую ветвь, и в голове уже ее недавнишние рассказы о сексе. То, чем сейчас она занята со своим парнем, и уже тем более то, чем занят Максим с этой… называется ведь прелюдией, верно? Ласки, поцелуи, объятия – все это чтобы разогреться перед тем, как – в голове восторженный голос подруги – его член становится таким твердым, что когда он входит в меня, мне кажется, что я полна им до зубов! Он двигается во мне, погружаясь так неистово и глубоко, что меня разрывает на части! Я растворяюсь на молекулы, на кусочки радужного калейдоскопа. От счастья Маша, от счастья!

Машу передернуло. Она плюнула себе под ноги и отвернулась. За два больших глотка осушила бокал, попросила еще, усмехнувшись собственным наивным мыслям – еще каких-то пару часов назад, она, сидя в электричке, представляла себе свой первый поцелуй – под светом луны, под звуки костра и гитары, которых на даче не наблюдалось, с ним, с Максимом. Наивная дурочка!

Она дождалась своей порции мяса, взяла еще шампанского, и от удовольствия даже забыла на мгновение о своей неразделенной любви.

– К чему слова, к чему любовь, когда здесь такой праздник живота, верно? – Галюня села рядом на низенькую скамеечку у мангала. – Классно ведь?

– Мне плевать на него, – прошептала Маша, убирая с колен, пустую пластмассовую тарелку.

– Ну и правильно. – Галя подкурила сигарету, протянула Маше. – На, травись, а я пойду, посмотрю, что там Славик в доме делает.

Маша взяла сигарету, затянулась, выдыхая дым кривым колечком, посмотрела по сторонам – Андрей, брат Славика разговаривал со своим другом, с которым она даже не знакомилась, белокурая Татьяна развлекала Максима, ее подруга Тоня целовалась с другом Максима – Денисом. Обе эти девицы уже учились в институте, обе считались взрослыми. Красивые – и та и другая. Лоск от сытой и беззаботной жизни наложил след на внешность. А она…А что она – серая помятая жизнью – еще не успевшая пожить как следует этой самой жизнью! – мышка.

Она поднялась со скамейки, налила себе в бокал еще шампанского, прошла вдоль сада, обогнула дом и села на скамейку у яблони на заднем дворе. Здесь, звуки музыки почти не слышны, лишь стрекот кузнечиков и сверчков ласкает слух, да шелест листвы от легкого вечернего ветра. Она докурила, бросив окурок через забор на грядки соседям, обхватила колени руками и закрыла глаза, подумав – этот вечер станет хорошим отрывком сегодняшнего дня, хотя в целом день был, как всегда скверным, принесшим очередное маленькое разочарование, поселившееся в ее сердце. Да и пусть уже живет там нескончаемое разочарование и никогда не уходит! Говорят, человек ко всему привыкает. Значит и она привыкнет, а как привыкнет – станет легче.

– Вот ты где?!

Маша вздрогнула. Надо же, пришел. Стоит, чуть пошатываясь, улыбается. Смотрит нагло, прожигая насквозь. Какой он сейчас взрослый. Прямо мужик. И крепкий такой, широкие накачанные плечи. Она рядом с ним совсем как тростинка.

– А ты искал меня? – Она усмехнулась, почувствовала легкое головокружение. Тело и мысли словно разделились. Первое стало слабым и безвольным, словно тряпичная кукла, набитая ватой, а в мутной, кружащейся голове шумело и стрекотало выпитое шампанское.

– Искал. – Максим довольно ухмыльнулся. – А ты сегодня такая дерзкая.

Он засмеялся своим чуть хрипловатым смехом, сердце Маши предательски затрепыхалось. Вот ведь какое! – только что изнывало от боли и обиды, а теперь порхает от радости.

– Где потерял свою подружку? – в ее голосе прозвучали капризные нотки. Она отвернулась и подвинулась.

– Ревнуешь? – Он сел рядом, довольно рассмеялся.

– Еще чего! – Маша снова пнула ногой ком земли. Получилось слишком эмоционально – и возглас и движение. Щеки заполыхали.

– Нервничаешь, значит, правда. – Он улыбнулся, чуть наклонился, заглядывая в ее хмурое лицо. – Расслабься, Маша и улыбнись.

– Ерунда, я не ревную! С чего бы это?

– Да ладно тебе, не злись, – он мягко толкнул ее в бок. – Искал тебя, а то толком и не пообщались, меня отвлекли.

– Да, я видела, как тебя отвлекали.

– Все-то ты видишь. – Он снова засмеялся, замолчал, а когда их глаза встретились, тихо спросил: – Как поживаешь в целом? Давно не виделись.

– Нормально. Собираюсь полностью отдаться учебе. Учиться, учиться, и еще раз учиться.

– Как говорил дедушка Ленин?

– Не знаю, что он там говорил, я при нем не жила.

Максим снова засмеялся, сказал, кивая:

– Это правильно. Ученье – свет.

– А не ученье – тьма.

– Тьма. – Передразнил он ее, усмехаясь, а голос ласковый – бредет тихим приливом по ее коже, поднимает волоски, бросает в омут с мурашками. – Все же лучше, чем с переростком Галькой по дачам ездить, особенно где взрослые парни отдыхают. Вот что ты здесь забыла?

Маша усмехнулась и повернулась к нему, сев в пол оборота.

– Я не маленькая уже! Я сама курю и выпиваю, не заметил еще? А значит, тоже отдыхаю.

– Заметил. – Он щёлкнул пальцем кончик ее носа. Маша цокнула, прикоснулась к нему пальцами. Смотрит обиженно, пыхтит.

– Вот ты знаешь, чем сейчас твоя подружка занимается?

– Знаю.

– Во-о-т. – Поучительно протянул он. – Ублажает своего парня, а должна по идее сидеть дома и делать уроки.

– Ну и что, – Маша фыркнула. – У них любовь!

– Знаем мы эту любовь. – Макс усмехнулся, добавил тихо: – Но ведь ты не такая, верно? Ты еще маленькая. Тебе рано это все, Маша.

– Так уж и рано? – фыркнула на упрямо, хоть и знавшая о сексе только по рассказам Гали, но желавшая сейчас, казаться ему взрослой.

– Не рано что ли? – он снова толкнул ее в бок, засмеялся, мотнув головой.

Маша смутилась, щеки запылали огнем. Хорошо – ночь, он не увидит.

– Застеснялась? – его негромкий смех пробежался тысячами мурашек по коже. И снова она ощутила запах его одеколона, его тела, его горячее дыхание и голова от удовольствия закружилась.

– Нет.

– Ты извини, если что не так, я просто выпил сегодня, язык развязался.

– А тебя твоя девушка не потеряет? – спросила Маша и тут же закусила губу – ну вот зачем?!

– Ой, как ты это произнесла…

Маша посмотрела на него – его глаза напротив, губы в нескольких сантиметрах от ее лица и она ощущает его горячее дыхание на своей коже. Она сглотнула слюну.

– Я же говорю, ревнуешь.

– Нет.

– Да-да!

– Нет. – Маша облизнула пересохшие губы и вдруг прошептала: – Макс?

– Что?

– А поцелуй меня?

Он вдруг перестал улыбаться и слегка отшатнулся.

– С ума сошла?

Реальность вторглась в ее сознание оглушительным выстрелом. Даже шум в голове исчез. А тело, наконец, обрело форму и силу. Маша всхлипнула, закусывая губы, лицо вновь обожгло от стыда. Она хотела встать и бежать, но он схватил ее за руку.

– Извини. Я имел в виду, что тебе еще рано. Береги себя.

– Я дура.

– Нет, – он усмехнулся, заставил ее повернуться и посмотреть на него. – И больше не пей. Алкоголь делает с такими девочками как ты ужасные вещи.

– Я и не пью. Мне известно, что делает алкоголь с людьми, поверь.

Макс отпустил ее руку, облизнул губы, тяжело выдохнул:

– Извини меня.

– Нет, ты извини. – Она мотнула головой, желая провалиться от стыда сквозь землю.

– Не извиняйся, Маша, – он приобнял ее и она, сникнув и расслабившись, осторожно положила ему на плечо свою голову – как хорошо вдруг стало на душе…

– Просто на этом месте мог быть не я и что тогда? – он мотнул головой, словно отгоняя от себя эти мысли. – Ты бы сейчас, как и твоя подруга, развлекала взрослого парня своим молодым телом. Зачем?

– Если по любви…

– По любви… – он слегка провел ладонью по ее волосам, Маша зажмурилась от удовольствия. С ним рядом тепло и спокойно.

– По любви, – повторила она еле слышно, не отнимая головы от его груди. – На этом месте был бы только ты и никого другого!

Он вновь усмехнулся, сказал шепотом:

– Звучит, как признание в любви.

Маша испуганно распахнула глаза, хотела убрать голову, но он снова притянул ее к себе.

– Да расслабься ты. – Он засмеялся. – Все хорошо.

Он замолчал, и в тишине она услышала, как быстро и громко бьется его сердце, как прерывисто и тяжело он дышит.

– Давай, Заканчивая учебу, – сказал он вдруг, слегка отталкивая ее от себя. – Поступай в институт на заочку, учись хорошо, устраивайся на работу или подработку. Потом влюбишься в одногруппника или коллегу и выйдешь за него замуж.

Она мотнула головой – ей не нравилась такая перспектива. Она хочет его и только с ним. Он снова тяжело вздохнул, подмигнул ей, спросил тихо:

– Ну что ты смотришь так на меня?

Маша потупила взгляд, опустила голову.

– Не обижайся на меня, ребенок.

– Я не ребенок.

– А кто ты? – он провел ладонью по ее волосам.

Маша повернула голову, их глаза вновь встретились. Магнитные глаза – синие и бездонные и она вновь летит в его омут. Люблю – шепчет сердце, восторженно порхая вдруг появившимися крыльями. Он усмехнулся – он все прочел в ее глазах? Наивная…Дуреха…

Он облизнул губы, а она вдруг поддалась вперед, закрывая глаза.

– Ну уж нет! – выдохнул он, отталкивая ее от себя. – Нет, Маша, даже не думай! Какая ты настырная, а?

И пока Маша сконфуженно сидела с закрытыми глазами, стыдясь их открыть, он поднялся. Легкий ветер донес до нее его отдаляющиеся шаги, и она уронила голову.