Глава 4. Шестое апреля

Утром я проснулась от барабанящего звука в дверь. Мои родители больше не могли ждать и хотели получить ответы на все интересующие их вопросы.

Я нехотя встала, накинула на себя халат, открыла дверь и жестом пригласила их войти. Мама не заставила себя долго ждать.

– Что это такое было вчера?! Тебя забрали в полицейский участок, ты была у них до ночи, не позвонила, а вернувшись домой, даже не соизволила объясниться! – от возмущения мама сложила руки на талии.

– Я думаю, дорогая, что ей вряд ли дали бы позвонить, пока допрос не окончился, – глядя на маму, более тихим и спокойным голосом объяснил отец, – но все-таки ты могла бы вечером и уделить нам с матерью пару минут, все же мы волновались, – переводя взгляд на меня, подытожил папа.

– Простите, вчера не было сил на объяснения, – плюхнувшись на разобранную кровать, ответила я.

– Ну сейчас-то ты нам можешь все рассказать? – не успокаивалась мама.

– Да, конечно, – на выдохе ответила я и рассказала все, что происходило в полицейском участке.

И про то, что нас с мистером Мэлом развели по разным кабинетам, и о том, что из-за этой гадской статьи теперь на мне и на Кристофере висят подозрения о мошенничестве и чуть ли не о доведении человека до смерти.

– Все, я звоню своему адвокату! – отрезал отец и пошел в сторону двери, чтобы принести свой телефон.

– Пап, ненужно, глупо звонить адвокату, который находится во Франции, когда под боком есть свой, – намекая на мистера Мэла, сказала я.

– Глупо доверять этому адвокату, раз он смог допустить такое. Его репутация замарана не меньше, а то и больше твоей, все-таки он – лицо юридическое. Слушать и доверять ему с этого момента мало кто будет.

– Я вообще не понимаю, как такая туча смогла вырасти из одной статьи в газете, – снова включилась в разговор мама.

– Если бы статью заказал один Джордж, она бы не получила такого резонанса. Все дело в Дарене, начал объяснять отец, – он занимает не последнее место в городе, участвуя в общественных делах и организуя благотворительные мероприятия, а также ведя дружбу с мэром.

– Ну, тогда я совсем запуталась, Дарен и его жена делают столько хорошего для города и его жителей, но стоило приехать его племяннице, как он выплеснул на нее ведро помоев!

– Доверчивая моя женушка, – приобнял маму отец, – не всегда истинный смысл действий людей направлен на их видимую цель. Дарен с Хилари живут за счет дивидендов от своих фондов. Организуя благотворительные мероприятия, они познакомились с нужными и влиятельными людьми, которые могли бы им помочь в будущем, что, видимо, сейчас и случилось. Ведь статья выставлена именно таким образом, что безутешные братья взволнованы скорой и почти беспричинной кончиной сестры. А все состояние Лизы забрала себе ее двоюродная племянница, которую та не видела с двенадцати лет.

Мама глубоко выдохнула, села рядом со мной на кровать и приобняла за плечи.

– Но это не последняя плохая новость, дочка, – продолжил отец, – мне придется сегодня уехать обратно в Лион, мой заместитель что-то натворил, пока я был здесь, а мне придется расхлебывать…

– А я поеду с ним, не могу оставить Гарри одного, ты же знаешь, без меня он перестанет нормально есть и подсядет на бутерброды, а у него больной желудок!

– Да, я все понимаю, – глядя в пол, ответила я, – не переживайте, правда на моей стороне, я справлюсь! – я подняла голову и попыталась успокоить своих родителей натянутой улыбкой.

– А, может, бросить все это, давайте уедем в Лион втроем, ну не бедные мы люди, проживем без денег Лизы, – предложила мама.

– Нет, так точно поступать нельзя! – встрепенулась я, ведь если я уеду, то яблоневый сад так и останется для меня загадкой.

– Дочь все верно говорит, – не подозревая о моих истинных причинах, поддержал отец, – наша честь, как семьи Грин, поругана, причем нашими же родственничками, мы не должны опускать руки и позволять валять нас в грязи! А тем более и распоряжаться вещами Элизабет, которые попадут им таким нечестным способом! Уехать я должен сегодня, но прежде чем это сделаю, встречусь с Джорджем и Дареном, а после обеда поговорю с Кристофером, он должен пообещать мне, что вытащит тебя из этой помойной ямы!

Сегодняшний день оказался на редкость солнечным. Хоть на улице и дул морозный ветер, но влажность спала, и на небе не было ни единого облачка. Казалось, что за одну ночь на улице стало намного теплее.

Позавтракав овсяной кашей с фруктами, наскоро приготовленной мамой, отец ушел на встречу со своими братьями, а мы решили разобрать вещи Элизабет в ее комнате.

Спальня тети находилась также на втором этаже, но располагалась в самом конце коридора. Поначалу идти туда было очень тяжело, ноги как будто сами подкашивались, а сердце с каждым шагом билось все быстрее и быстрее. Я не была там с двенадцати лет, какая она? Изменилась ли? Эти и не только вопросы сопровождали меня все наше путешествие по коридору. Дойдя до двери, я немного замешкалась и, взявшись за ручку, не сразу открыла ее. Мама начала сетовать на мои бессмысленные страхи и, подчинившись ей, я все же вошла в комнату.

Она ничуть не поменялась с тех лет. Все такая же светлая, с нежно-голубыми обоями и белыми занавесками. Большая двуспальная кровать из светлого дерева, застеленная бледно-лиловым покрывалом, два пуфика в его цвет. Большой гардеробный шкаф, комод, прикроватная тумбочка и стол у окна, на котором стояла ваза с полевыми цветами, все было сделано из той же самой породы дерева, что и кровать.

– Миленько и со вкусом, – сказала мама, осматривая комнату.

– Это место ничуточки не изменилось, – ответила я.

– Кстати, ты права… А знаешь, что я еще вспомнила, – глядя на спальное ложе, продолжила мама, – я никогда не понимала, зачем ей такая большая кровать, всю жизнь она жила одна…

– Может, любила поворочаться в постели?

– Да нет, насколько я помню, она всегда спала на правой стороне кровати, а когда ты была совсем малюткой, тебе, по-моему, и четырех не было, мы приехали погостить к Лизе на пару недель. Тебе приснился какой-то плохой сон, и ты побежала к тете в комнату. Лиза тебя выслушала, пыталась успокоить, но как бы ты не просила, не уговаривала, она напрочь отказывала тебе оставаться с ней в комнате и спать на свободной половине.

– А почему, как ты думаешь? – удивляясь такому странному поведению, спросила я.

– Не знаю, – пожала плечами мама, – у каждого человека свои причуды. Вот я, например, не могу выносить даже чуть появившихся белый корней, сразу бегу к парикмахеру. Жак меня скоро убьет! – засмеялась мама, пытаясь как-то разрядить обстановку, – ну что, времени у нас не так много, может, начнем?

Я согласилась, и мы стали перебирать вещи тети. Сначала мы занялись шкафом, старую потрепанную одежду откладывали в кучу на выброс, ту, что могла еще обрести вторую жизнь – на благотворительность. Вещи, которые еще могли послужить, отправляли в третью стопку. Вся комната оказалась довольно-таки чистой, ни единой пылинки. Нам даже показалось, что зря мы вооружились ведром и тряпками. Видимо, постарались устроители похорон. Я высказала это предположение маме, на что та ответила подозрением на вероятность кражи в сторону все тех же работников. Эта мысль показалась мне совсем неуместной и бездоказательной, поэтому дальше ее размусоливать я не стала. Хотя мама еще несколько раз пыталась ее поднять. В вещах тети, находившихся в шкафу, прикроватной тумбочке и комоде, не оказалось ничего интересного. Стандартный набор, который должна была иметь любая женщина. Разбирать кровать мы не стали, было видно, что ее застелили свежим бельем и недавно выстиранным покрывалом, в наших стараниях она не нуждалась.

К четырем часам дня все вещи были упакованы в три больших черных мешка и стояли в коридоре, ожидая возвращения отца.

Разобравшись здесь, мы решили перейти в небольшую каморку, дверь которой находилась слева от входной в комнату. Место в ней было настолько мало, что залезть в нее мог только один человек. Мама поручила это дело мне, а сама осталась ждать в спальне.

Каморка оказалась просто забита всяким наследством: там стояли и старые напольные часы, и ящик с инструментами (ведь тетя жила одна и должна была уметь позаботиться обо всем), и радиопроигрыватель, который уже давно вышел на пенсию и не мог поймать ни одной волны, там же висела старая верхняя одежда тети, покрывшаяся мелкими дырками, видимо, от голодной моли.

Поочередно вытаскивая одну вещь за другой, я уже и не думала найти ничего примечательного, как у самой дальней стены мои глаза заметили какой-то золотой отблеск.

Оказалось, что это большая деревянная резная рама, покрытая золотым напылением. Форматом она была не меньше А2. Чтобы лучше разглядеть запечатанную в ней картину, я вынесла ее на середину спальни.

– Боже, кто это? – чуть ли не воскликнула мама, увидев мою находку.

– Не знаю, – медленно ответила я, хотя прекрасно понимала, чей портер был написан.

Я не могла в тот момент быть уверенной на все сто процентов, но лицо мужчины, изображенного на картине, было очень похоже на то, что я видела в саду в ту ночь. Мысли о призраках и экстрасенсорных способностях тети вновь появились в моей голове.

– А я и не знала, что Лиза умела так профессионально рисовать, – сказала мама и начала осторожно протирать рамку влажной тряпкой.

– Так ты точно не знаешь, кто на ней изображен? – все еще держа картину и вглядываясь в портрет, спросила я.

– Точно, дорогая, точно. Да и откуда? Элизабет никогда не была за мужем и не жила с мужчиной. Более того, мне кажется, с тех самых пор, как она переехала в этот дом, а купила она его, когда была совсем молоденькой, на деньги, доставшиеся после смерти ее бабушки, кстати, она была и бабушкой твоего отца, но ничего не оставила ему после себя, я никогда не слышала, чтобы ей хоть кто-нибудь приглянулся. Хотя она была самой, что ни на есть, красавицей. Парни увивались за ней толпами, но она всем отказывала, а сама понимаешь, мужчины – народ обидчивый, раз отказала, два… Больше и не стали предлагать.

– Думаешь, поэтому она осталась одна? Из-за того, что была слишком разборчива в выборе?

– А почему бы и нет? Вот поэтому тебе и надо выйти поскорее замуж, пока ты влюблена и пока зовут. Ведь ты не хочешь закончить, как твоя тетя? Или ты больше не любишь Лео?

– Мам, глупости не говори, конечно, люблю!

– Ну смотри у меня, потеряешь его, больше такого не найдешь: умный, красивый, заботливый и при деньгах! Ты будешь с ним, как за каменной стеной! И вообще, позвонила бы ему хоть, парень, наверное, волнуется!

– Волновался бы, давно сам позвонил, – ответила я, ставя картину к стене комнаты.

– Тьфу на тебя! Какая ты все-таки высокомерная!

Тут раздался звонок в дверь, видимо, отец вернулся со встречи со своими братьями.

Мы с мамой чуть ли не наперегонки побежали в сторону входной двери. Открыв ее, мы ужасно удивились, ведь на пороге стояли Джордж и Дарен.

– Может, мы войдем, дорогая племянница? – настойчиво спросил дядя Джордж.

– А зачем? – подняв бровь, ответила я, – мы тут с мамой убираемся, не хватало, чтобы вы нам наследили своими грязными ботинками!

– Рейчел, цирк не создавай, хватит веселить соседей, впусти их, – сказала мама и оттолкнула меня от двери.

О каких соседях она говорила, я так и не поняла. А братья Грин уже стояли у нас в прихожей.

– Может, чаю? – вежливо предложила мама.

Я совершенно не могла понять ее поведения, меня так и норовило ударить их чем-то тяжелым и вытолкать за дверь.

– Нет уж, еще отравите! – вновь ответил Джордж.

Мама скривила в оскорблении лицо, а Дарен продолжил диалог.

– Тише, брат, не стоит нагнетать обстановку, ведь мы пришли с миром! – братья прошли в гостиную, при этом Джордж с усилием толкнул меня плечом.

– Зачем пришли? – также неуважительно продолжала я.

Дяди сели на диван, мама в кресло напротив, а я так и осталась стоять у входа.

– Мы пришли предложить вам сделку, – также мягко и, казалось, по лисьи продолжил Дарен, – ты, моя дорогая племянница, и этот адвокат, мистер Мэл, находитесь в незавидном положении…