Глава 2. Четвертое апреля

Стоял жаркий июльский день. Солнце давно добралось до своего зенита, согревая все живое своим теплом. Белые облака медленно плыли по своим делам, изображая диковинных зверей. Птицы сидели на самых верхних ветках яблонь и напевали каждый свою мелодию. Теплый ветер играл с зеленой листвой и моим платьем, заставляя меня все время придерживать подол. Белая шляпка на моей голове то и дело пыталась отправиться в путь по ветру. Мне было десять лет. В то лето я месяц гостила у своей любимой тети Лизы, пока мои родители отдыхали заграницей. Я очень любила проводить время вместе с ней. Каждый день мы начинали с того, что готовили вместе завтрак: варили кашу, пекли блины, заваривали травяной чай. Тетя Лиза очень любила делать самые разнообразные сборы, сочетающие в себе невероятно приятный вкус и пользу. После завтрака мы играли в ее доме: то в прятки, то в куклы, то в настольные игры. На обед тетя всегда варила суп, хотя я его особо не любила. Тетя говорила, что бульон очень полезен для желудка, и в старости я скажу ей огромное за это спасибо. Часа в два мы отправлялись гулять в яблоневый сад, находящийся на территории ее участка, недалеко от дома. Высокие деревья с массивными кронами, весной они полностью окрашивались в белый цвет, а запах, разносящийся из сада, был просто великолепным. Летом все деревья были усыпаны наливными яблоками. Мы с тетей каждый день брали с собой на прогулку плетеную корзинку и набирали эти красные плоды, чтобы к ужину приготовить пирог. Тогда мне казалось, что нет ничего лучше, чем проводить свои каникулы у тети, играть с ней, гулять, разговаривать. Тетя Лиза была очень интересной рассказчицей. Каждый вечер перед сном она укладывала меня спать, придумывая разнообразные сказочные истории. Такие, какие вы не прочитаете ни в одном детском сборнике. Когда я открыла в себе талант к писательству, я сразу поняла, от кого из семьи мне он достался по наследству.

Но потом все прекратилось. Мне было тогда двенадцать лет. Родители в спешке забрали меня от тети Лизы и больше не разрешали гостить у нее. А все из-за случая, произошедшего в одну из летних ночей.

Помню, был какой-то праздник, как сказала тетя Лиза, укладывая меня спать, и ей нужно было ночью пойти в яблоневый сад и нарвать целую корзинку при свете луны.

– Тетя Лиз, не уходи, мы ведь в обед набрали уже много-много яблок! – как сейчас помню, ответила я, – у нас еще есть, хочешь, я тебе принесу? – какой-то непонятный страх тогда поселился в моей душе, какое-то предчувствие не давало отпустить руку тети.

– Да, у нас еще очень много яблок, но именно в такую ночь, когда на небе ярко светит луна, яблоки наливаются необыкновенным вкусом, и наш пирог получится еще лучше, чем все предыдущие, – гладя меня по голове и убирая челку со лба, тихо, почти напевая, проговорила тетя, – не бойся, спи, а я тот час вернусь, когда наберу целую корзинку, – тетя поцеловала меня в лоб, накрыла одеялом, выключила свет и вышла из комнаты.

Но я все никак не могла заснуть, какое-то внутреннее чувство клокотало у меня в груди, выгоняя на улицу. Я знала, что тетю надо слушаться, но, с другой стороны, если я пойду и помогу ей, то она поскорее освободится и ляжет спать.

В ту ночь на улице было очень тепло. Я не стала переодеваться и вышла во двор в ночнушке, обув летние туфельки. Стоя у дверей дома, я начала вглядываться в деревья, пытаясь увидеть тетю и побороть страх темноты. Сквозь раскидистые ветки, украшенные по всей своей длине красными яблоками, разглядеть кого-либо в саду было затруднительно. Я начала подходить ближе, постоянно озираясь по сторонам, ища в темноте наблюдающего за мной монстра. Чем ближе я подходила к саду, тем мои шаги начали ускоряться, переходя в бег. И вот я уже у самой границы с яблочными деревьями. Меня начала распирать гордость от моей храбрости, я набрала в легкие воздух, чтобы оповестить тетю о моем присутствии. Но тут я увидела странную картину.

Тетя Лиз стояла рядом с каким-то полупрозрачным мужчиной, они разговаривали, но слышала я только тетин голос. Мужчина ничем не отличался от нас, только, почему-то, я могла разглядеть через него деревья, стоящие позади. Вдруг облака начали закрывать лунный месяц, а мужчина – таять, сначала у него ушла левая рука, потом половина тела. От этой картины я очень испугалась и что есть мочи вскрикнула. Тетя Лиза сразу же обернулась в мою сторону, подбежала ко мне, схватила на руки и унесла обратно в дом. Меня всю трясло. Попытки тети успокоить меня и заставить заснуть увенчались успехом только к утру. Сколько бы я не просила рассказать мне о том, что это был за мужчина, тетя все время отнекивалась и выдавала ту картину за ночной кошмар. Но я никак не могла забыть ее. Я прокручивала в голове этот вечер сотни раз, пытаясь найти ответ. Но поняв, что самостоятельно я до него не доберусь, решила прибегнуть к помощи родителей.

Услышав мой рассказ, они точно так же, как и тетя, сослали все на фантазию ребенка. Но я не унималась. Этот мужчина не давал мне покоя. А я не давала отдыха моим родителям. Вскоре им все это надоело, мама решила отправить меня на прием к детскому психологу, а папа видел самое простое решение из этой ситуации: больше не оставлять меня в гостях у тети.

С этих самых пор моя семья разделилась на три части: мои родители, я и моя тетя. Мы стали общаться с Элизабет все меньше, сократив все до двух-трех звонков по праздникам. А тетя перестала искать встречи со мной, понимая, что поиск не увенчается успехом. Я протестовала, но кто будет слушать маленького ребенка. Такая некая война длилась до моего отъезда из дома, когда я окончила школу.

Но сколько бы не старалась, наладить общение с тетей до прежнего уровня я так и не смогла. Мы созванивались с Элизабет один раз в три недели. Она была приветлива и искренне интересовалась моей жизнью. Я ей рассказывала все, но в ответ подобной реакции не получала. Тетя Лиз стала очень скрытной, никогда не приглашала в гости, а на мои предложения приехать все время отвечала отказом, ссылаясь на какие-то дела или срочную поездку. И вот теперь она умерла, одна. Оставив меня главной наследницей всего, что у нее было.

В этих воспоминаниях и размышлениях прошла вся ночь. Я бы и дальше блуждала по просторам своей памяти, если бы раздавшийся гудок поезда не возвестил о нашем прибытии в Куотермейл. На часах было одиннадцать.

Весь перрон был заполнен людьми: выходящими из поезда, встречающими или, наоборот, садившимися. Еле протиснувшись между ними, мы с мистером Мэлом нашли маленький свободный островок бетона и решили поставить на него сумки, передохнуть и обговорить наши дальнейшие действия. Но будущие планы прервал такой знакомый и противный голос:

– А вот и малышка Рэйчел, а я-то думал, приедет ли она? – этот голос принадлежал одному из моих двоюродных дядей, мистеру Джорджу Грину. Сколько я себя помню, он никогда не ладил с моим отцом и все из-за того, что, как казалось моему дяде, папе во всем незаслуженно везло, а дядя Джордж вынужден за какие-то неведомые грехи волочь нищенское существование. Кстати говоря, отец никогда не отказывал ему в помощи, он постоянно предлагал дяде место у себя в фирме. Но, как говорил мистер Джордж Грин, подачки богатеев ему не нужны. С тех самых пор, как я видела его в последний раз, а это было года три назад, он еще сильнее растолстел и еще больше стал похож на большого жирного рыжего усатого борова. Он был одет, в прочем, как и всегда, в костюм тройку: брюки, жилетку и пиджак. Пуговицы жилетки находились в таком напряжении, что казалось еще один дядин вдох, и они засвистят над ушами прохожих, как выпущенные из пистолета пули.

– Это еще одна причина, по которой я снял все купе, хотел, чтобы Вы хотя бы дорогу до Куотермейла провели в тишине и спокойствии, – прошептал мне на ухо адвокат.

– Ничего, мистер Мэл, не в первой, я справлюсь, – прошептала я ему в ответ, а потом с восторгом и радостью крикнула, распахнув руки в объятиях, – Дядя Джордж! Как я рада, сколько лет, сколько зим! – я попыталась приобнять его, но руки начали утопать в его мясистом теле.

– Ну что, плутовка, прознала про смерть Лизы, приехала за наследством, небось, и отца с матерью притащила?! – более-менее добродушная улыбка Джорджа переросла в хищное выражение лица, а глаза превратились в две узенькие щелочки.

– А я смотрю, Вы даже не думали сообщить мне о таком несчастье, хотя мы живем с Вами в одном городе, могли бы составить компанию друг другу, – пытаясь совладать с тошнотой, вежливо разговаривала я.

– Уж лучше с клубком змей, чем с тобой! – дядя перестал скрывать истинное отношение ко мне и к моим родителям, – а это кто рядом с тобой? Твой богатый жених? Видно, что тебя в нем привлекли не внешние качества! – Джордж с головы до ног и обратно оценивающим взглядом осмотрел мистера Мэла.

– Нет, что Вы, дядя, – притворно улыбалась я, – это мой адвокат, мистер Мэл, а это, – я показала на своего дядю рукой, – Джордж Грин, двоюродный брат моей тети Лизы и, по совместительству, мой горячо любимый и уважаемый дядя, – я не собиралась убирать улыбку с лица, ведь только она мешала мне высказать все, что я думаю о своем родственничке.

– Уже и адвоката наняла, гадюка, но, спешу тебя огорчить, тебе не удастся прибрать к рукам то, что принадлежит мне по праву! – дядя высокомерно посмотрел на мистера Мэла и не стал пожимать протянутую адвокатом руку.

Я даже не знаю, чем закончилась бы вся эта ситуация, если бы не другой раздавшийся знакомый голос:

– Брат, племянница, как я рад вас всех видеть! – со стороны здания вокзала через толпу к нам пробирался мой второй дядя и родной брат Джорджа – Дарен Грин, со своей женой – Хилари. По внешности Дарен был полной противоположностью своему брату: высокий, худой мужчина с большими глазами и острым носом, на голове которого блестела свежая лысина. Одет он был по-простому: в джинсы и песочного цвета куртку. Жену, кстати говоря, он выбрал себе подстать: высокая худая и заносчивая. Она полностью гармонировала со своим мужем, единственное, вместо лысины, на ее голове красовалась копна светлых волос.

– Брат, Хилари, как я по вас скучал! – Джордж заключил обоих супругов в свои мясистые объятия. Тетя сразу же постаралась выбраться из них, а братья продолжали обниматься.

– Добро пожаловать в Куотермейл, хорошо, что вы приехали в наш родной город, даже при таких тяжелых обстоятельствах, – тетин голос бил по ушам своей высотой и скрежетом, как будто кто-то водил зубчиками вилки по стеклу, Хилари всегда разговаривала с натянутой до ушей улыбкой, поэтому понять истинный окрас ее речи было практически невозможно.

– Тетя Хилари, я так рада вас видеть! – сказала я и крепко обняла ее. Хоть мы и не были близки, но и не вели открытое противостояние ни с тетей, ни с ее мужем. Я не трогала их, они не трогали меня, – познакомьтесь, пожалуйста, это… – хотела я представить душеприказчика моей тети, но Хилари меня опередила.

– Это мистер Мэл, адвокат Элизабет, да, мы с ним знакомы… – улыбка сразу же спала с лица родственницы, но тут же снова появилась, как только та начала говорить, – он беспардонно выпроводил нас из дома Лизы, когда мы хотели разобрать ее вещи, – взгляд тети пронзал тонкий плащ мистера Мэла насквозь, доходя до его органов.

– Прошу заметить, не выпроводил, а попросил не трогать вещи усопшей до оглашения завещания! – мистер Мэл немного сконфузился под напором такого взгляда, чтобы хоть как-то отвести от него свой, адвокат начал поправлять очки.

– Мы хотели подготовить дом к похоронам! – с нажимом продолжала тетя.

– И этого вам делать не стоило, моя поверенная обо всем позаботилась еще при жизни, ее похоронами занимается лучшая фирма с лучшими работниками.

Я была очень сильно удивлена словами адвоката. Моя тетя еще при жизни знала, что умрет в одиночестве, что никто не придет ей на помощь, и поэтому заранее заказала проведение всей траурной церемонии в какой-то компании. Мне стало тошно и стыдно. А Хилари и мистер Мэл не переставали пререкаться.

– Все, хватит! – сама от себя не ожидая, вскрикнула я, тетя с адвокатом замолчали, а Джордж с Дареном, наконец-то, разомкнули своим объятия, – вы вообще понимаете, что случилось?! – я уже не могла контролировать свои эмоции, – ваша сестра умерла, твоя, твоя, – тыкала в дядей я, – ваша сестра! Одна, никого не было рядом, никто ее не поддержал, никто в этот момент не держал ее за руку! Вы хоть понимаете, насколько она была одинокой? Вы хоть знаете, что она неделю лежала мертвой, пока соседи не вызвали полицию? Знаете?! И вместо того, чтобы хоть сейчас объединиться и вместе всем попросить у тети Лизы прощения, вы спорите о наследстве или о том, кто кому не дал разобрать вещи! Стыдно вам должно быть!