Глава 1

Конечно, первые слова Родьки про то, что есть шанс вернуться в тот мир, взбудоражили меня. Но вот называемые им сроки, длиной в возможные несколько лет, поуменьшили эйфорию. Я заставила себя успокоиться и терпеливо ждала, стараясь не дёргать Родьку каждый день с вопросами типа «ну когда уже». Продолжала жить своей жизнью. Правда, не совсем в том же ритме: ради наших псевдонаучных изысканий Родьке пришлось уволиться с работы и переехать ко мне в квартиру, всё время посвящая расчётам, да «переговорам» – так он называл свои погружения в состояние, близкое к коме. По его рассказам, в такие моменты Родька мог, пусть и с большим трудом, но общаться с кем-то из своих последователей. Общение – это, конечно, громко сказано. Там скорее набор интуитивных жестов да обрывков слов, которые они могли передать друг другу в практически случайном порядке. Поэтому, приходя в себя, Родька целыми днями потом сидел, оккупировав мой стол, и разбирался в том или ином возможном толковании полученной информации. Моей задачей было зарабатывать нам на еду и оплачивать коммуналку, потому как от меня в вопросе расшифровки толку не было. Сны с Хэлмирашем мне больше не снились, да и не уверена, что мы там действительно с ним связывались, больше склонялась к тому, что это выверт моего измученного сознания. Потому как на описание «контакта» Родьки с его последователем наши диалоги с Айном вообще не походили. Ну и ухаживать за телом Роди, пока он был в трансе, приходилось именно мне.

Без приколов, конечно, не обошлось: в один из таких трансов мама решила нагрянуть ко мне, предварительно не позвонив, в итоге пришлось долго и нудно врать про то, что Родя болен и у него время от времени бывают подобные приступы, а я за ним присматриваю. Перерыла весь Интернет, чтобы подобрать похожее по симптоматике название заболевания. После этого мама несколько раз пыталась со мной заговорить на тему того, что жениха надо выбирать правильно, но, если уж выбрала такого, то детей лучше взять из Дома малютки, чтобы не передать отпрыскам с генами такое страшное заболевание… И никакие мои заверения о том, что Родька даже моим парнем не является, не то что женихом, не помогали.

За почти два года, что мы так с Родькой прожили, я привыкла к нему, как к брату. Знала, как изменяется его лицо в зависимости от явных или скрытых эмоций. А потому однажды вечером, придя с работы, сразу заметила нездоровый блеск в его глазах.

– Чего сверкаешь? – спросила, выкладывая на кухонный стол купленный в ближайшем магазине хлеб.

– Можешь паковать вещи! – выпалил Родька, падая на стул рядом и взлохмачивая свои отросшие волосы.

Я застыла, впившись взглядом в искрящиеся зелёные глаза.

– Ты вот сейчас какого-то чёрта пошутить решил? – осторожно уточнила.

– Я серьёзно,– криво улыбнулся мужчина.– У нас три-четыре дня на подготовку. Но насчёт вещей – шутка. Мы вообще ничего взять с собой не сможем.

– Подожди,– сделала шаг в сторону, приземлилась на второй стул, потому как ноги резко перестали держать.– То есть хочешь сказать, у тебя действительно всё готово?

– Не у меня,– покачал головой Родя.– У них. Работает принимающая сторона. Они постараются сохранить целостность наших тел. Уходить будем из твоей комнаты. Но, Нат,– он серьёзно посмотрел на меня.– Гарантий никаких. Они смогут открыть портал, но как мы перенесём телепортацию – не имею ни малейшего понятия. Нас может разорвать на мелкие ошмётки в процессе перемещения, технология экспериментальная от слова совсем.

– А проверить никак? – почувствовала, как дрогнул голос. Да, здесь жизнь у меня, может, не являлась пределом мечтаний, но на самоубийство точно не тянуло.– К чёрту бы такие эксперименты.

– Никак,– отрезал Гарахи.– Они этот-то портал еле удержат. Так что решай. Я в любом случае пойду.– Он поднялся.

– И не боишься? – проследила взглядом за дошедшим до дверей и замершим в проёме мужчиной. Всё-таки привыкла к нему за это время, как к родному.

– Чего? – спокойно обернулся ко мне Родя.– Для меня моя жизнь ценна, но то, что у меня есть в этом мире – не жизнь.

Я удивлённо подняла брови. Вот уж не знала, что он так думает.

– Ты никогда не была полноценным магом, Нат. А я был им с детства. Сколько себя помню. И лишиться магии в одночасье – поверь, это очень жестокое наказание для мага. Это больше, чем лишиться смысла жизни.

– Знаешь,– задумчиво склонила голову набок.– А я всю жизнь была человеком. А потом стала собакой. И не сказала бы, что от этого мне жить хотелось меньше.

– Значит, у меня более тонкая душевная организация,– хмыкнул Родька.– Но, на самом деле, магия – это часть личности, часть сущности. А со сменой тела это…

– Не одно и то же,– кивнула, соглашаясь.– Ладно, я тебя поняла. Сегодня ужинаешь один, мне надо съездить к родителям.

Родька вздохнул, но понимающе не стал ничего говорить. Он спокойно относился к длительному одиночеству, но вот готовить терпеть не мог, а я после работы ничего приготовить не успела. Но раз времени у нас оставалось не так много, то я быстро собралась и рванула к родителям, пытаясь по пути придумать наиболее достоверную легенду. Только вот ничего не шло в голову, и чем ближе я подъезжала к отчему дому, тем сильнее сжимала руль. Потому что ни одна заграничная поездка в наше время не является объяснением для полного отсутствия связи. А говорить, что простого химика решили завербовать на исследования в какой-нибудь закрытый военный город глупо. Но почему-то ничего кроме этих двух вариантов в голову не лезло. Я так и продолжала между ними метаться, пока вылезала из машины, входила в подъезд, поднималась на лифте. И перед самой входной дверью замерла, почти донеся собственные ключи до замочной скважины. Резко бросила связку обратно в сумку и достала телефон:

– Родька, приезжай, ты мне тут нужен.

А сама присела на подоконник в общем коридоре. Потому что я не представляла, что соврать родителям, а правде они банально не поверят, как бы меня ни любили. Хотя скорее как раз от этой большой любви они меня после подобного рассказа в дурку и отправят. Да что там, папа самолично отвезёт. А Родька мог мне в этом деле помочь. Пусть магом он в этом мире и не был, но Гарахи прекрасно понимал, как работает человеческий мозг. И искусством гипноза овладел в совершенстве. Что как-то раз мне продемонстрировал, когда одна из моих коллег, экстренно завозя ко мне домой рабочие документы на подпись, сунула нос в его записи. Меня Родька, правда, тогда из комнаты выставил, под предлогом, что ему с такой симпатичной девушкой надо познакомиться поближе, а вот вышла она оттуда буквально уже минут через пять и точно уверенная в том, что я живу одна и никого, кроме меня, в квартире нет. И вообще, в мою жилплощадь входит только кухня, а комнаты и нет как будто. Единственное, что я тогда спросила у Родьки, так это применял ли он ко мне когда-нибудь свои способности. На что тот покачал головой, говоря, что даже не пробовал. Повода не было, да и не уверен был, что на моём сознании, пережившем пару переносов, это сработало бы.

Родька доехал на удивление быстро, вышел из лифта, окинул меня внимательным взглядом. Пересёк разделяющее нас расстояние, присел рядом на подоконник.

– Ну и что ты от меня хочешь? – спросил он со вздохом.

– Сможешь сделать так, чтобы они мне поверили? Просто поверили, больше ничего не надо,– проговорила каким-то севшим голосом.– Я не хочу, чтобы они за меня переживали. И при этом хочу рассказать правду.

Гарахи взлохматил пятернёй свои волосы, поднялся:

– Много хочешь. Ладно, пошли. Только ты при этом не присутствуешь.

Я сощурилась, глядя на него с предостережением.

– Вреда не причиню, клянусь источником магии,– серьёзно ответил Родька.

Кивнула, встала, открыла дверь в родительский дом.

– Мам, пап, я тут с Родькой к вам.

– Я ненадолго, только кое-что хотел вам показать,– тут же подал весёлый голос Гарахи, скинул кроссовки и пальто, устремился в гостиную.– Жди здесь, пока не позову,– шепнул мне, проходя мимо.

Я медленно сняла куртку, стянула сапоги и осела на пуфик в прихожей. Честно говоря, ждать было страшно, но Родька вернулся буквально через десять минут.

– Они поверят всему, что ты скажешь об аварии и времени после неё. Но не решат ли они после этого тебя к батарее привязать и не выпускать из дома – не гарантирую. Ты просила только веру – я сделал.

– А больше и не надо. Спасибо. Жди меня дома.

Гарахи махнул рукой, оделся и исчез за дверью.

А я осторожно заглянула в гостиную: как будто Родьки тут и не было только что – папа с мамой сидели, ужинали и смотрели телевизор. Стандартная, милая сердцу картинка. Которую, скорей всего, больше не увижу. Постаралась впитать в себя эту домашнюю атмосферу, а затем, под удивлённые взгляды родителей, отключила телевизор и села перед ними.

– Знаете, я…– начала неуверенно. А потом мысленно послала всё к чёрту рогатому и просто выпалила правду. О том, что машина меня в той злополучной аварии всё-таки убила. Что я перенеслась в другой мир, где успела побыть и собакой, и демонессой сомнительной внешности.– Да, пап, у меня были рога, нечего так на меня смотреть. Ещё пальцем у виска покрути,– какие казусы со мной случались, сколько ошибок наделала, пока изучала местные обычаи и правила: —Там такой дурдом с этими их классовыми заморочками, типа женщина – владычица дома, но вне его муж для неё – царь и закон. Да ну её к черту, такую систему! И нечего ухмыляться, пап! – не удержалась от рассказа о населяющих тот мир расах, о быте демонов, о Небесном городе алларов, об Академии: – Знаешь, мам, как сложно бегать было такой практически немой животиной? Только с Рейном и могла поначалу поговорить, но у него и своих проблем хватало без меня. Зато потом появился Дай, и стало легче,– об учёбе, друзьях, о новой профессии и своей большой семье. О братьях: – Они чудесные! Оберегали меня, несмотря на то, что знали – я из другого мира и реально их родственником не являюсь,– о Хэлмираше: – Да, мам, вот именно он был и остаётся моим мужем, хватит уже на Родьку коситься! Уж прости, но после Хэла мне как-то вообще не гуляется! – о детях, отдельно останавливаясь на каждом и чувствуя, как по щекам стекают бесконтрольные слёзы. Дойдя в рассказе до момента смерти и возвращении сюда, шмыгнула носом и замерла, молча смотря на родителей. Всё это время они слушали меня, не перебивая. Я с нетерпением ждала, что они скажут.

Папа шумно выдохнул и начал говорить первым:

– Я подозревал, что с тобой что-то тогда случилось, ты стала… другой. Более взрослой. Более смелой, что ли. Но чтобы так…– он покачал головой.– Это точно не последствия сотрясения мозга?

– А ты хоть в одной книге читал про такие последствия? – иронично кивнула на стопку медицинских справочников рядом со шкафом, вытирая ладонями мокрые щёки.– Если да, то просвети. Или думаешь, что твоя дочь сошла с ума? – пытливо посмотрела отцу в глаза.

– Если бы я так думал, то ты бы уже ехала в дурку, а не сидела тут,– буркнул он в ответ.– Фантазия у тебя всегда была хорошей, однако не настолько же.

Я выдохнула, чувствуя огромное облегчение – воздействие Родьки помогло, они мне хотя бы поверили.

– Но ты же не хочешь сказать…– начала мама. Всё-таки женская интуиция – это чудовищная вещь.

– Хочу. Родька нашёл способ. Он вообще не местный, он оттуда. Его сюда ещё раньше сослали. И… я собираюсь вернуться туда,– мне было тяжело это говорить, но при этом где-то внутри разжался узел, стало легче от того, что не пришлось врать родителям.

– А связи никакой? – севшим голосом спросил папа.– Нет возможности тебе хотя бы сказать, как добралась?

– Я попрошу Родьку что-нибудь придумать. Потому что один способ есть, но очень вредный и даже опасный для того, кто рискнёт мне помочь. Как только найду обходной путь, я с вами обязательно свяжусь.

– Я тебя не пущу! – вырвалось у мамы.

Привычное, надо сказать, мамино выражение. Только на этот раз произнесённое каким-то жалобным голосом, против привычного командного. Я сдержалась, чтобы не сказать что-нибудь резкое в ответ. Выдохнула, протянула:

– Ма-ам. Ну сколько мне лет? Как ты можешь меня куда-то не пустить?

Она поджала губы, но добавлять ничего не стала. Мы помолчали, потому что всем сложно было подобрать слова. Но тут мама встрепенулась:

– Ты же после работы? Есть будешь?

– Буду! – уверено кивнула, расплываясь в улыбке. Кое-что в этом мире никогда не изменится. Моя мать всегда будет жаждать накормить непутёвое чадо.

И разговор потёк в обычном русле, только блестевшие глаза родителей выдавали, что они всё понимают. Я пришла попрощаться. Поэтому, уже в дверях, когда собиралась ехать домой, папа чуть не сломал мне ребра, обнимая, а мама всё-таки расплакалась. Но они всегда доверяли мне выбор моего будущего и не сомневались в разумности дочери, а потому не препятствовали пусть и отдающей безумием идее. Правда, при них не стала упоминать о возможности не только перейти в другой мир без связи, но и не перейти в принципе вообще никуда. То есть прямиком в «мир иной». Но этого им знать совершенно необязательно, незачем.

Вернулась домой я уже затемно. Родька поднял голову на звук моего появления – мужчина сидел в кресле и что-то читал под светом настольной лампы.

– Попрощалась? – спросил он негромко.

– Да,– кивнула, падая на соседний диван.– Спасибо тебе. Всё хорошо. Меня, можно сказать, всё-таки отпустили. По пути ещё на работу позвонила, сообщила, что увольняюсь.

– Получила нагоняй? – хмыкнул проницательный Гарахи.

– О да, мне много ласковых слов сказали по поводу внезапности,– усмехнулась, откидывая голову на спинку дивана и устремляя взгляд в потолок.– Да ну их к лешему, всё равно мне там больше не работать. Денег на несколько дней на еду нам хватит. А потом родители эту квартиру под сдачу оформят.

Гарахи пожал плечами, демонстрируя своё полное безразличие к дальнейшей судьбе нашей жилплощади.

Два дня я толком не спала и практически не ела – сказывались нервы, а мой человеческий организм, в отличие от собачьего или демонического, от нервов страдал существенно. Нет, ну действительно, страшно же! А если ничего не выйдет? А если мы разлетимся на кучу атомов и не соберемся? А если… Да куча всевозможных «если» разрывали мне голову.