Рыжее средневековье

Смотрю вниз с балкона королевского замка.

Мелкий снег укутывает заботой вековые кедры. Средневековый город словно присыпан сахарной пудрой, стоит нарядный и торжественный. Как свадебный торт. Черепичные крыши рисуют причудливый узор на его поверхности. В городе кипит жизнь.

На серые каменные перила опускается большой Орел.

– Какие новости? – спрашиваю его.

– Драконы снова безобразничают. Таскают овец из деревни на краю долины, – докладывает птица.

– Вот неугомонные! Сколько с ними говорила о законах, собственности – все нипочем.

– Думаю, им хочется вашего внимания. Его всем хочется, но драконам особенно. Они же как дети.

– Зоопсихолога, может быть, им выписать из соседнего королевства?

– И-и-и-и-и-и, – гогочет Орел, и его смех теряется среди башен крепости.

Серебрянной цепочкой вьется среди сосен река. Высоко. Видно все до самых границ. Солнце почти село. Небо темнеет. В рыжих волосах играет ветер.

Тишину разрывает шум крыльев. Огромный черный дракон опускается на балкон замка. В сумерках его янтарные глаза сияют ярче, чем днем. Из приоткрытой пасти волнами вырывается опаляющий жар, воздух дрожит, дыхание замирает. Больше ничего не будет как прежде.

Подхожу к нему медленно, мысленно прощаясь с красивой жизнью, которая оказалась золотой клеткой. По серому камню струится тяжелый бархат платья.

Дракон опускает крыло, помогая подняться к себе на спину. Глажу ладонью его рельефный бок и шепчу:

– Полетели.

⠀

А что, если…

Однажды, когда мне не нужно будет заботиться о деньгах, у нас будет дом с садом. На юге, конечно, где видимо-невидимо звезд.

На кухне вместо фартука над рабочей поверхностью – широкое окно. Оно смотрит на изумрудную лужайку, на которой играют дети. Я мою яблоки, смешиваю коктейли (зачеркнуто) тесто на тарт Татен⁴. Ставлю пирог в духовку, выхожу на улицу. Ты рисуешь акварелью. Дети бегут обниматься. Солнечные блики касаются пшеничных волос, легкий ветерок подхватывает наш смех и разносит по округе звоном серебряных колокольчиков. Мы все босиком. Трава обнимает мягким ковром. Воздух наполнен цветочными ароматами. И счастьем.

– Какие дети? К тому времени, как у тебя появится такой дом, это внуки будут, – говорит здравый смысл.

– Внуки – еще лучше. Меньше ответственности.

2025 год

Утро. Открываю глаза. Потягиваюсь. Вижу, как солнечные лучи застревают в белоснежной шторе. Она слегка колышется. Окна открыты настежь. Ветерок шепчет на ухо последние новости.

Шепотом, чтобы не потревожить твой сон, выхожу на балкон. Узкая улочка сбегает к морю. Загорелые и счастливые испанцы идут пить кофе и болтать обо всем на свете. Неважно, как поздно они вернулись накануне.

Беру легкое покрывало и иду купаться. Море ждет.

Мечты… Сейчас из природы мне доступны лишь ели, медленно падающий снег да розовое ночное небо. Но я все равно чувствую счастье. Счастье замечать красоту, раньше скрытую мантией-невидимкой.

Тимоти

Гений – это всегда какой-то прыжок

из одной точки в другую,

неважно, какая исходная.

Д. Н.

1

Сентябрь 2022

Какое счастье, что меня отпустила эта любовь. Она была с трудом выносима. Сложные сны и занятия в них любовью, телепортации между Венецией и Арракисом через поцелуй, знакомство со всем семейством Атрейдесов. Химические изменения в крови. Гормональное цунами.

Как муж перенес все это – загадка. Он же видел. Невозможно не замечать, когда твою жену жестко кроет чувством к другому мужчине. Спасибо за мудрость. Надо отдать должное нашим отношениям. Мы над ними работали.

Я никогда не хотела стоять в толпе фанатов, кричать, исходить слезами. Не хотела так, потому что у нас с Тимми другой уровень общения. Во снах, текстах он знал меня и любил. Я была для него особенной. Но об этом дальше.

Поэтому стояние в толпе – это про него, а не про меня. Меня сразу как будто нет. А я так не хотела. И не хочу. Королевское достоинство не позволяет.

2

Май 2021

Секунду назад стояла на ногах и вдруг падаешь… В любовь.

Она физически растекается по клеточкам, и вот ты уже в ее власти. Движения текучие, плавные, глаза прикрыты, губ то и дело касается легкая улыбка. И лишь тебе понятно, кому она адресована. Кому-то далекому, прекрасному.

Азбукой Морзе сердце отстукивает позывные: «Я-лю-б-лю-те-б-я». Почти не дышишь. Душа очарована, обездвижена.

Живешь себе, любишь недостижимое существо, отрываешься от земли. Ты уже не здесь, где-то между слоями физического и чувственного. И все, что происходит, реально. Но только для тебя одной…

3

Он часть нового. Голос своего поколения. Двадцатипятилетних.

Мой фетиш. Красота, манеры, прическа. Глаза, руки, губы, кольца. Дорогая одежда на красных дорожках. Глубина восприятия. Небезразличность. Смелость, дерзость, юмор. Очарование. Молодость.

Он просто чудо. Тимоти Шаламе.

Цитаты из разных интервью:

«Быть предельно честным, искренним, как открытая книга. Это самое главное, что я усвоил в школе актерского мастерства. Твой главный инструмент как актера – держать душу нараспашку, уметь стать одной открытой раной. Это то, что связывает тебя с аудиторией. И возможно, служит терапией для тех, кто испытывает те же самые ощущения от этой истории».

«Быть глиной, точкой на радаре, если роль не главная».

Записываю его слова, и мурашки встают на изготовку, чтобы бежать марафон по моей коже. Чувствую, как гормоны меняют мою кровь, как по телу начинает разливаться теплая волна. Она растворяет ощущения внешней реальности и плавит разум. Тот сдается под напором чувственного удовольствия. Ничего нельзя сделать теперь. Только ждать, когда химия завершит свою работу. Под кожей течет горячим металлом любовь. Как такое возможно? Я сейчас даже встать не смогу. Хочется закрыть глаза и смотреть сны о нем. Или представлять его совсем близко, чувствуя физическое присутствие и один воздух, которым мы дышим.

Нереальные ощущения. Кайф так любить.

О.

Боже.

Мой.

Что вообще происходит?

4

Иду по улице. Морозный мятный воздух проникает внутрь.

В наушниках звучит Кид Кади. «Sad people», «Sky Might Fall», «Man on the Moon».

Я в куртке, мягких штанах на резинках и высоких ботинках.

От такого сочетания меняется не только настроение, но даже походка.

Что-то пробуждается в моем разуме.

Что-то пробуждается в моем теле⁵.

Чувствую себя не в Томске, нет. В Нью-Йорке. И не собой…

Тимоти все больше и больше прорастает во мне чем-то клевым. Мыслями, чувствами, восприятием мира. Я все больше ощущаю в себе живую, кипучую, кайфующую энергию. Сейчас самое время для нее. Я постоянно танцую, когда одна. Мне нравится жить в этом теле. Нравится, как оно двигается. Как стою, хожу, потягиваюсь по утрам. Физический кайф. Я нахожусь большую часть времени в классном состоянии, на вибрациях любви, интереса, творчества, и все вокруг легко, кайфово, радостно.

Возможность передать словами свои чувства дает такую опору в жизни, что понимаю: я здесь для этого. Быть настоящей, стремиться к счастью и писать.

5

27 декабря 2021

Одно твое присутствие на этой планете пробуждает столько света. И не только во мне. Во многих людях.

Как в кино показывают: столб ослепительно-белой энергии огромной силы резко взмывает вверх, в стратосферу, в космос. И спасает планету. От чего бы то ни было. От какого-то темного зла.

Киношное волшебство. В жизни оно тоже есть. Не столь очевидное. Но вполне осязаемое.

Я чувствую луч любви из сердца. И направляю его не только тебе, но и всем, кого люблю.

All you need is love. Love is all you need.⁶

Мое призвание – чувствовать и излучать любовь.

Все, кого любила и люблю, взрастили во мне умение генерировать любовь такой силы и плотности, что сейчас могу только транслировать. И больше ничего.

Может быть, от меня больше ничего и не нужно? Сидеть в медитации на белом песке и проводить потоки света на землю. Может быть, сейчас пришло для этого время? Общая смена парадигмы. Планета переходит на более тонкие вибрации.

Почему бы и нет? Почему бы и да?

С днем рождения, Тимоти Шаламе. Лучший человек на свете.

Спасибо, что ты есть.

Вид сбоку

Для Светы Гришаевой, как обещала.

Вид первый. Серьезный

«Так. Спокойно. Не укачивает. С толпой справлюсь. Но, черт! Как сдержаться? Договорились же в машине! А этот… думает, неуязвимый? Звезда, мать его!» – мысли бильярдными шарами перекатываются в лысой голове. Когда сталкиваются, в мужчине включается режим повышенной готовности. Но показать нельзя. Он же охранник. Телохранитель. Суровый, накачанный. В черном узком костюме. На красной дорожке в Венеции.

Хищный взгляд скользит по лицам, оценивает движение десятков рук, которые тянутся к юной звезде.

«Просил же не обнимать их! Небезопасно это. Он один, а их – тысячи. Стоят за ограждениями. Скандируют. Как он может так долго улыбаться? У меня бы уже челюсти отвалились. Разговаривает, комплименты раздает. Охренеть. Первый раз такое вижу. А это что?! Целовать-то зачем? С ума сошел? Плевать, что плачет. Нервы лечить надо. Уф, отошел от этого, зареванного. Парень в шоке. Не ожидал».

– Пора идти на премьеру, ждут только вас, – охранник касается плеча подопечной знаменитости.

– Один момент, – молодой актер отвечает ясной улыбкой, в зеленых глазах – счастье.

Костюм цвета платины словно светится изнутри. Из-за прожекторов кудри отбрасывают причудливые тени на лицо. В руках – маркер, на губах – улыбка. Сегодня озорная.

«Хочет успокоить. Типа все норм. Но я на чеку. Снова кого-то целует! В татуировку на руке. Да сколько ж можно? Предупреждали ведь, что он кошмар… для службы безопасности. Любит фанатов, но чтобы настолько. Как охранять? Оттаскивать от каждого? Руки фанатов с него снимать? Две тысячи девятнадцатый уже, они как дикие себя ведут, а мне отвечать. Некоторые цепляются крепко. Приходится пальцы разжимать. Хожу с ним как курица с цыпленком. Моргнуть не могу. Все уже в зале, а мы никак не отойдем от этих ограждений. Как же они кричат! А вообще-то пацан мне нравится. Скромный, четкий. И мой мелкий того же возраста».

Секьюрити чуть заметно улыбается своим мыслям: «Чего охранники у него увольняются? Нормально ведь все. И я, кажется, понял, что нужно делать для его безопасности».

– Уже совсем пора, – настойчиво напоминает телохранитель.

Парень кивает в ответ, машет рукой фанатам:

– Спасибо, что пришли! – и идет в кинозал, где публика ждет «Короля»⁷.

Вид второй. Романтический

Все закончилось.

Лили-Роуз⁸ смотрит в зеркало. Огромные глаза мамы, гордые пиратские черты отца. Невесомое платье цвета пыльной розы со шлейфом, в светлых волосах заколка с бриллиантами. Она должна была стать королевой на кинофестивале. Сразить всех красотой и изысканностью. Дебют на красной дорожке.

Но что-то пошло не так.

Даже то, что он приехал последним, не спасло положения. Не только Лили, но и остальных: актеров, режиссера. Фанаты ждали. Да, кто-то просил у нее автограф и фото, но не так. Не так…

Она всегда жила в концепции борьбы: с миром, обстоятельствами, собой. Стремилась стать лучшей, победить. Сегодня увидела, что это не работает, не вызывает отклика. Странная встроенная ошибка.

Он постоянно говорит о своей благодарности. Всем. О том, что играть любит больше всего на свете. О том, что его жизнь – воплощенное чудо.

Он говорит, что нужно быть мягким, пластилиновым в руках режиссера. Бросать себе вызов. Браться за сложные роли. Быть одной открытой раной.

Она не согласна. Отстраненность, величие, легкая прохлада волнами расходятся вокруг. Она его любит. И не может простить оваций, что он получил сегодня. Разочарование. Обида. Даже скрыть своих чувств не смогла. Камера все зафиксировала.

Лили пересматривает запись, глядя на себя со стороны, начинает понимать, что для нее это слишком. Не сможет она жить и играть в его тени. Вспоминает момент, когда он все же подошел к ней на минуту в крайнем удивлении. Ошарашенный неожиданным теплым приемом. Глаза круглые, длинные тонкие пальцы у открытых губ. Лили увидела этот шок. Поняла, не ее красотой он был очарован. Весь в моменте, в себе.

«Нет. Обойдемся без скандала. Ни слова не скажу. Преодолею. Пройдет», – решает Лили-Роуз и берет в руки телефон.

– Тимми, пойдем гулять…