Цитаты из книги «Франция. 300 жалоб на Париж»

В общем, дом нам сдали в тот же день. Бабушка Кристина и ее муж уехали зимовать в Африку, а мы остались в огромном доме в лесу, с пауками, сверчками и гусеницами, немногими странными соседями и утренней росой. Ближайший продуктовый – 6 км до соседней деревни. Ближайший город – пряничный Экс. Ближайший сосед – сумасшедший.

как море, но никакого моря рядом не было. Хозяин дома – атомный физик с чешской фамилией – налил нам ледяного пастиса, а его жена – писатель-фантаст Кристина – рассказывала, как они ездили в Петербург и Москву и какое это было большое хорошее впечатление

Дом оказался огромным. Абсолютно провансальский – рыжий, плиточный, черепичный, с бассейном и кучей ненужных вещей вроде площадки для петанка и тенистого патио внутри дома, он помещался в густом запахе сосен и сладких цветов, ветер в платанах шумел,

Тут начались горячие споры. Я говорила, что Испания – это несерьезно. К тому же никто не говорит по-испански. К тому же вино… Ну какое в Испании вино? Если иметь в виду Шабли или Шато Марго.

Дома спокойнее, хотя и домом его уже не назовешь. Мечешься из точки А в точку Б, как в тумане. Любая эмиграция служит тому, чтобы полюбить все, что оставил. Когда уезжаешь откуда-то, начинаешь видеть исчезающую точку как-то в самую глубь, рассматриваешь в подробностях. И рабочие в оранжевых касках на Московском вокзале, которые замерли в солнечном пятне, на одно мгновение, и расходящиеся от них лучами: дедушка в коричневом пальто и кепке, бабулька с тележкой – кажутся настоящим, живым, неподдельным искусством.

Тогда я вывела форму адекватности француза (за других европейцев не скажу): если человек был в Петербурге или в Москве, то он адекватен и свободен от предрассудков.

Седрик был молод, зализан, арабист