Марине не спалось, в щемящей тревоге она прождала Данилу всю ночь. За год совместной жизни это был первый случай, когда молодой человек был не с ней, и, что самое ужасное, понятия не имела, где он.
Только утром, когда все приличные люди уже доедали пышущую жаром яичницу-глазунью и попивали поднимающий бодрость духа кофеек, она услышала, как открывается входная дверь.
– Ты где был? – Марина мигом накинула халат и метнулась навстречу Даниле.
– Только не надо допросов! Я – спать!
– Тебе же на работу сегодня! Ты где был? – женщина пыталась растормошить рухнувшего на диван Данилу, от которого за версту разило перегаром. – Ты с кем пил?
– Отстань! Дай поспать, потом, все потом… – прошептал Федоров и уснул мертвецким сном, изредка посапывая и улыбаясь.
Интуиция ее никогда не подводила. Вот и сейчас сразу почувствовала неладное. Она и сама все прожитое вместе с Данилой время твердила, что так хорошо долго быть не может, вот-вот сон закончится, она проснется, и все будет, как обычно, буднично, серо, тяжело и гадко. «Неужели счастье уходит? Почему так быстро?» – подумала женщина и с грустью засобиралась с дочкой в садик, а потом и на работу.
Стоя за прилавком, Марина долго смотрела в одну точку, с тоской вспоминая конфетно-букетный период отношений. Никогда прежде он не позволял себе повысить на нее голос, всегда был заботлив и ласков. Что могло случиться? Так ли хорошо она знает любимого человека, чтобы всецело доверять ему? Почему не ночевал дома?
– Девушка, покажите мне этот кусочек! – настойчиво отвлекла от грустных мыслей немолодая дама в коричневом болоньевом плаще и смешном малиновом вязаном берете, из-под которого торчали редкие накрученные пряди седых волос.
Марина просунула руку в витрину, на которой залежались большие куски старой говядины.
– Этот?
– Нет, правее, пожалуйста!
– Этот?
– Да, переверните, пожалуйста! Да что ж одни кости и жилы везде, – жалобно простонала дама в малиновом берете.
– Не нравится – не берите, другого мяса не будет! – грубо оборвала Марина.
– Пожалуй, я возьму первый кусочек, только он великоват, а можно разрубить на две части?
– Нельзя! Кому я этот обрубок продам? Берете? – продолжала хамить расстроенная Марина.
– Да, беру, что ж поделать… Что ж вы, милочка, как с цепи сорвались? У вас неприятности?
– Вам завернуть? – Марина готова была сорвать злость на ни в чем не повинной женщине.
– Да-да, заверните…
Марина, заворачивая в серую толстую бумагу кусок старого мяса с огромной торчащей костью и синими жилами, сама удивилась нечаянно нахлынувшей грубости, но остановиться уже не могла и, плюхнув на весы сверток, почти гаркнула:
– 4 рубля 23 копейки!
– Ох, боже мой, чего ж так много?
– Берете?
– Что ж мне остается, коли блата в торговле нет… Не волнуйтесь, милочка, все наладится! – покупательница в вязаном берете с нескрываемым сочувствием посмотрела на Марину большими светло-голубыми глазами, чуть дотронувшись до ее плеча.
От проявленного вежливого тона в ответ на грубое хамство Марине стало стыдно, и она тихо прошептала:
– Извините, не знаю, что на меня нашло, просто дома неприятности… Извините…
Дамочка в вязаном берете благодарно улыбнулась, положила сверток с мясом в авоську и направилась к выходу.
– Что это было? – из подсобки высунула голову Алевтина.
– Сама не знаю, буря в стакане.
– Случилось что?
– Мой сегодня не ночевал, пришел домой утром, завалился спать, а перегаром за версту несет.
– Эка невидаль, любому мужику порой хочется расслабиться! А ты думала, что на цепь, как пса, посадила?
– Алевтина, ну почему на цепь? Мы всегда с ним вместе, доверяем друг другу!
– Это ты ему доверяешь, дуреха! А он? Где хоть был, сказал? – не унималась бухгалтерша.
– Нет, спать сразу отправился… Понимаешь, ему на работу сегодня, а он – спать! Уволят же!
– Может, ты полюбила человека, которого сама себе придумала? Так бывает!
– Алевтина, я-то полюбила, а ты – всю дорогу одна маешься! – перевела стрелки с одной неприятной темы на другую Марина.
– И правда, я бы тоже расслабилась, как Данила, от таких занудных речей, но надо работать!
Алевтина вернулась в подсобку считать дебеты с кредитом, а Марина – скучать за пустым прилавком, пока какой-нибудь случайный посетитель не удостоит своим вниманием зияющий пустотой провинциальный магазин.
Через несколько дней Маза набрал номер телефона Фурмана.
– Евгений Абрамович, я надеюсь, что вы – честный и порядочный человек, именно поэтому пригласил вас к себе домой. Скажите, мне долго ждать кабалу?
– Никитушка, дружище, деньги будут, но нужно время, сумма большая, сам понимаешь.
– Пять дней прошло, мне кажется, этого достаточно. Вы – человек не бедный, на аркане никто не тянул вливаться в наше сообщество. Так что завтра, будьте так любезны, сдержать слово.
– А если я не успею?
– Вам напомнить, что невозврат проигранного долга имеет последствия? Вы же не хотите, чтобы вас называли фуфлыжником? После этого с вами не сядет играть ни один порядочный человек. Я повторяю: жду до завтра.
…На следующий день Маза отыскал адрес карточного должника и отправился в частный сектор недалеко от центра районного города. Неказистая с виду зеленая деревянная постройка, обнесенная забором, расположилась на пригорке извилистой улочки, и припарковать «жигуль» Мазовецкому у разросшегося куста сирени оказалось довольно сложно.
Постучавшись в калитку, обрамленную фигурным кованым железом, Маза терпеливо прождал минут пять, но, заметив легкое движение белой тюлевой занавески за окном, просунул руку через калитку, отодвинул щеколду и подошел к крыльцу. Дверь была заперта. Из-за отсутствия звонка непрошеный гость настойчиво постучал, но в ответ – опять тишина. Недолго думая, катала в элегантном белом плаще разогнался и вышиб дверь плечом.
В прихожей стоял с кухонным полотенцем в руке испуганный Фурман в белой майке и черных семейных трусах, а за ним супруга в бигуди и махровом длинном халате.
– Евгений Абрамович, вы не рады?
– Ну почему же?
– Так почему не отзываетесь, не открываете на мой настойчивый стук в дверь? – Маза весь в белом дерзко прошел в зал и уселся на стуле возле обеденного стола, блеснув золотыми запонками на рукавах шелковой рубашки. – Вы готовы вернуть кабалу?
О проекте
О подписке