Цитаты из книг автора «Кристофер Паолини»

Эрагон потратил совсем немного времени на то, чтобы собраться и вспомнить все, что он знает об Арье: о ее вкусах и привычках, о манере вести себя, о наиболее важных событиях ее жизни, о том, чего она боится и на что надеется, но самое главное – о том мощном темпераменте, что в ней таится, являясь основой всего, в первую очередь – ее отношения к жизни… и к сражениям. Все это он постарался учесть и, исходя из этого, представить себе самую суть ее личности. Это была труднейшая задача, особенно с тех пор, как он увидел в Арье прекрасную женщину, которую обожал, о которой страстно мечтал… Сейчас нужно было посмотреть на нее как на целостную личность, личность очень сложную и существующую совершенно независимо от его соб

Ты должен сохранять спокойствие, даже если по пятам за тобой, щелкая зубами, гонятся сто кровожадных врагов. Освободи свои мысли, пусть они будут подобны поверхности глубокого озера, отражающего все, что находится рядом, но при этом остающегося гладким и невозмутимым. И вместе с этим спокойствием к тебе придет понимание. Ты освободишься от иррациональных страхов, связанных с вопросами побед и поражений, жизни и смерти.

Нельзя противоречить внутренней природе слова. Исказить ее можно. Можно придать ей иной оттенок или направленность. Но невозможно полностью изменить значение слова, применить его в противоположном контексте.

Брому в жизни выпало мало счастья, но он был хорошим Всадником и хорошим человеком, и я горжусь тем, что знал его.

Королевство Броддринг, – принялся неторопливо рассказывать он, – это государство, созданное людьми и существовавшее до падения Всадников. Гальбаторикс, со своими Проклятыми, убив Враиля, напал на Илирию, сместил короля Ангреноста, захватил его трон и присвоил все его титулы.

То, что ты собирался сделать сейчас, было злом, Эрагон. Неужели ты мнишь себя верховным судией в этом мире? Неужели ты вынесешь мне столь страшный приговор – хоть я ничего дурного и не делаю – только потому, что я тебе не нравлюсь? Неужели и ты испытываешь то отвратительное наслаждение, командуя другими и для собственного удовольствия меняя их судьбу, которое столь свойственно Гальбаториксу?

– Да, помогло. Единственное противоядие от разрушительного действия яда насилия – это поиск мира внутри собственной души. Это целительное средство не так-то легко получить, но оно стоит любых усилий. – Она помолчала и прибавила: – А еще помогает дыхание.

– Ах ты, чудовище маленькое! Нельзя же так – сначала сломать, а потом починить ласковыми словами. То, что разбито, разбитым и останется. Когда рана заживает, остается шрам, а не здоровая кожа. Я тебя люблю. Очень люблю. Ты хоть понимаешь, что это означает? Я буду любить тебя и тревожиться за тебя всегда, до последнего вздоха, но я больше никогда не смогу доверять тебе.

Меня часто называли распущенной, и я на это ни капельки не обижаюсь. Когда я была молода (да, дорогой читатель, я была молода, как бы ни противились этому факту недалекие последователи доктрины истинных мотивов), я по неразумению показала всем свою натуру. И в своем юношеском запале повторяла эту ошибку слишком много раз.

«Сапфира, члены одной семьи должны прощать друг друга, даже если не всегда понимают, почему кто-то из них совершил тот или иной поступок. Ты мне очень близка – как Роран, даже ближе. И что бы ты ни сделала, это никогда не изменит моего отношения к тебе. Никто и ничто не сможет разлучить нас! – Поскольку Сапфира не отвечала, он поднял руку повыше и нежно почесал ее за ухом, где кожа была достаточно мягкой. – Ты слышишь меня? Никто и ничто!»