© К. Юраш, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

 
Я знаю точно наперед,
сегодня кто-то да умрет!
И чем не повод веселиться?
Ведь я – гадалка, он – убийца!
 

Глава 1. Издержки производства

Вижу линию жизни… И линию ипотеки…

Ну что сказать? Вы – не жилец!

– Это какой-то бред! Я ничего не понимаю! – орал директор, потрясая графиками, которые я слепила из того, что было, а потом что было, то и предъявила. – Объясните мне кто-нибудь, что вот это мне тыкают! Что вот эта линия означает? Если вы не умеете делать ПОНЯТНО, то что вы вообще здесь делаете? Вот это что за точка? Откуда она здесь? И как я должен понимать ваши… каракули!!! Все! Хватит с меня! Ерундой занимаетесь! Раздули штат до непомерных размеров! Что это за линия?

– То, что для меня – линия тренда, для вас – линия судьбы, – устало усмехнулась я. – Приблизительный прогноз на будущее…

– Так! Не тренди! – мое раздражение на ногах после неудачной бритвы было ерундой по сравнению с тем, что испытывал генеральный. – Это что? Вот это?

– Па, она тебя за дурака держит, – презрительно хмыкнула начальница отдела продаж, показывая новые сапоги. – Вот это – тренд! Тренд сезона.

– Синяя линия – показатели продаж за отчетный период прошлого года. Для вас – это линия успеха. Для сравнения, – спокойно продолжила я, любовно глядя на свои циферки, которые показывали неутешительную статистику.

– А это что тогда? – возмутился генеральный, подслеповато пытаясь вникнуть в хитросплетение наглядностей. Он рассудил, что один глаз – хорошо, а четыре лучше, поэтому вместо того, чтобы расчехлить мозг, предпочел расчехлить очки.

– Это – линия любви. Взаимоотношения произведенной продукции с продажами, – со вздохом заметила я, глядя, как нас все резко стали недолюбливать. – А вот красная линия – линия брака.

Семейство переглянулось, как переглядываются санитары в дурдоме, при постановке диагноза особо буйному пациенту.

– Слышь ты, гадалка, – психанул директор, швыряя на стол листочки. – Ты это прекращай! Да она просто издевается! Какого брака?

– Производственного, – терпеливо пояснила я, стараясь не сильно закатывать глаза. – Соотношение бракованной продукции к продукции соответствующего качества. Этот показатель у нас растет.

– Это хорошо, – авторитетно кивнул генеральный, снова, приличия ради, уткнувшись в отчеты. – Что у нас еще растет?

– Задолженность перед поставщиками, процент отказов от продукции со стороны клиентов, процент возвратов партий, – перечислила я, стараясь не ужасаться. Если в природе существовал крем для увеличения «самомнения», то я сейчас разговариваю с его оптовыми покупателями.

Раньше я, начальник аналитического отдела, просто разжевывала и засовывала в рот показатели, но с новым руководством приходилось брать палку, пропихивать разжеванную динамику и прогнозы в начальственный желудок, а потом стоять и следить за процессом пищеварения, в ожидании вполне предсказуемого результата. Нынешнее руководство страдало жутким запором, обеспечивая экономию на «основной статье расходов» – бумаге. Под санкции попала не только бумага для принтера, на которой приходилось печатать с трех сторон, но и туалетные метражи.

Первый предвестник апокалипсиса вострубил нисходящее, насмешливое, противное «ква-ква-ква», когда отдел по маркетингу возглавила дочь нового генерального директора. У нас резко упали продажи, и новый график выглядел так: «Доска, стена, плинтус, пол, цоколь, руины древних цивилизаций, ископаемые останки динозавра и… Здравствуйте, Дьявол, что-то жарковато тут у вас!» В срочном порядке в розыск был объявлен добрый волшебник от продаж, альтруист-мазохист по жизни, который совершит воистину жюльверновское путешествие к центру земли, достанет наши продажи, бережно обдует самооценки рассерженных контрагентов и вознесет наши показатели до самых небес. На смену волшебнику, который, как ни странно, объявился, поработал и проклял нас до четвертого квартала, пришел доблестный рыцарь. Помимо зарплаты наш честолюбивый герой рассчитывал на вполне заслуженный и регулярный поцелуй… Не принцессы, но генерального директора, и не в губы, а в немного в другое место. Непобедимый рыцарь без страха и намека на зарплату добился вполне стабильных результатов, обнажил из металлических альковов нежный филей, по которому больно получил на прощание ногой в дорогом ботинке. Борьба с ветряными мельницами закончилась массовым выбросом нелестных отзывов о компетенции Дон Кихота на лопасти оных со стороны генерального директора и его семьи.

Второй вестник апокалипсиса тоже достал трубу, протер ее как следует после первого и затрубил отбой, – в тот момент, когда Отдел Кадров достался тетке генерального директора, доказавшей, что гора к Магомету не ходит ни при каких условиях, даже если Магомет сидит в соседнем кабинете. «Гора» умудрилась сломать два кресла и десяток нервных систем потенциальным соискателям. Устроиться в международную корпорацию стало куда проще, чем к нам, потому что: «мы людей с улицы больше не берем!» Злые языки поговаривают, что резюме нужно приносить в пакете с розочками или в другой нарядной таре. Лучшей рекомендацией с предыдущего места работы служит бутылка коньяка, главным преимуществом соискателя – конфеты в большой коробке, а банка кофе спокойно заменяет все записи в трудовой книжке… Однако не факт, что прием «резюме» внутрь, обеспечит прием соискателя на работу. Бывшая преподавательница местного колледжа, лишившаяся предыдущей работы за взятки, не видит особой разницы между зачеткой и трудовой, так что любая запись в книжке должна сопровождаться пакетиком с розами.

Третий вестник вылил чужие слюни из мундштука, на секунду задумался, изобразил со всей сказочной торжественностью: «Внимание-внимание! Королевский указ!» – а в кресло секретаря генерального упала Большая Звезда, и имя той звезде – двоюродная жена генерального директора. Не смотря на то, что даже зимой в кабинетах – Ташкент, она сидит в кресле, накинув на плечи норковый полушубок, а рядом с ее клавиатурой неизменно покоятся ключи от новенькой машинки. С простым интеллектом и очень сложным лицом, она перебирает бумаги двумя пальцами, словно ее посадили за конвейер по сортировке использованных шприцов, туалетной бумаги и зловонных очистков. Но не все так плохо. После ее духов в туалете целый день можно не пользоваться освежителем воздуха.

Четвертый вестник утер скупую слезу, сглотнул и оттрубил «Похоронный марш», потому что кресло главного бухгалтера тут же заняла супруга генерального. Назначение нового главбуха ударило обухом топора по всем показателям, зато теперь мы знаем, что каждая бухгалтерская проводка подкреплена золотым запасом, расположившимся на шее, в ушах и на пухлых руках нашей царь-матушки. Вместе с ней в кабинет переехала ее карманная собачонка – Малипусик. Полное имя Малипусика мог выговорить только логопед высшей категории, а его родословная уходила корнями в землю, притягивая пса к оной с каждым прожитым днем. Он был рожден, чтобы помучиться, дать клубное потомство и издохнуть. Насквозь больной, страдающий дичайшей аллергией на все, кроме индейки на пару, стоящий, как хороший автомобиль, Малипусик мог гулять только на руках хозяйки или просто по коридору, звонко проверяя нашу акустику лаем. Коридорные кучки, размеры которых заставляли усомниться в авторстве, утешали нашу обувь приметой «к деньгам».

Пятый вестник апокалипсиса с мрачным лицом выдал жесткий диссонанс, сообщая, что сын генерального, экономист по диплому и дурак по жизни, возглавил отдел по работе с поставщиками, ясно аргументируя свою позицию: «нечего разбазаривать семейный бюджет! Никто не получит ни рубля за привезенные материалы, а заплатим только в крайнем случае!» Если под «крайним случаем» подразумевается сплевывание зубов, то я подожду… Последние три буквы слова «рубля» периодически доносились из кабинета гения от переговоров, поскольку боссы были сложные, а герой еще не настолько прокачан, чтобы бросить полноценный вызов силам тьмы.

Шестой вестник закатил глаза, посмотрел на предыдущих трубачей и затрубил боевую тревогу, ведь на должность дежурной прямо с лавочки у подъезда пересела престарелая матушка генерального директора, страдающая склерозом и прогрессирующим синдромом вахтера. Она и родственников не всегда опознавала, что уж говорить про нас, простых смердов? Зато спокойно пропускала сектантов с макулатурой, коммивояжеров, какого-то мутного типа, после визита которого Лида не досчиталась своего телефона и кошелька. Мы каждое утро объясняли не в меру подозрительной старухе, что мы здесь как бы работаем, но все равно проходили на входе конкурсы, не снившиеся даже профессиональному тамаде – садисту в малярийной горячке.

Седьмой вестник апокалипсиса просто сплюнул на землю и бросил трубу, поскольку из деревни Большие Огузки уже спешил родственный десант голодной саранчи.

Пока всадники «Сверхурочные», «Бюрократия», «Звиздюли» и «Для вас перерывов нет!» стучали копытами по коридорам и на нас вышестоящему руководству, мы, чудом уцелевшие, поддавались унынию и паническим настроениям, ибо не каждая фирма готова платить такие деньги в качестве моральной анестезии за тяжкий кропотливый труд. Бедная уборщица не выдержала первой. Покупка мыла в туалет стала глобальной проблемой, требующей служебной записки и согласования во всех инстанциях с резолюциями всех членов семьи. Главбух любит клубничное, двоюродная жена – яблочное, а Снабженец Папы Неприятностями посчитал, что тридцать рублей – очень дорого и неэкономно, поскольку в гипермаркете видел мыло за двадцать восемь, и тут же заслужил похвалу: «Молодец, сынок, не зря пять лет учился на экономиста!» Уборщица принесла из дома обмылок и гордо удалилась мыть другие офисы, где покупка рулона туалетной бумаги не требовала производственного совещания с единственным вопросом на повестке дня.

Контора по производству золотых табличек на кабинеты долго удивлялась совпадению фамилий, а мы уже зареклись чему-то удивляться, стоически перенося трудовые невзгоды, именуя театр абсурда и ярмарку тщеславия «издержками производства». Пока власть имущие тянули корову за вымя, присосавшись к нему в несколько ртов: «Это наша корова, и мы ее доим!» – нам, пережиткам лучшей эпохи, достался один бык на всех.

После первого отчетного периода третий глаз открылся даже у тех, кто до этого не страдал эзотерическими практиками и не жил в непосредственной близости от вредного производства или атомной станции. Не знаю, каким местом предчувствуют будущее другие ясновидящие, я же всецело полагалась на трепет седалищного нерва, дописывала подробный дневной отчет «Сказку о потерянном времени» – очередной круг бюрократического ада.

Солнце нашей фирмы закатилось одновременно с глазами генерального директора, когда мы профукали все полимеры, производством и реализацией которых занимались более двадцати лет, свернув два цеха и оставив лишь основную линию.