Потухшие от вечного энтузиазма глаза Айлин метнулись в сторону. Я резко повернула голову и увидела рядом Райли, который с сожалением смотрел на Айлин.

– Что здесь происходит? – не сдержалась я и выпалила, не понимая этих загадочных переглядываний между теми людьми, которые не могли знать друг друга еще вчера.

– Я расскажу, – нежно сказал Райли моей сестре и перевел свое внимание на меня. – Оливия, вчера в клубе к Айлин приставал один парень, которого она отвергла. Этот ублюдок не смирился и решил совершить неоправданное действие. Он подсыпал в коктейль Айлин какой-то наркотик, от которого она сразу потеряла здравый рассудок.

От услышанного я пришла в шок и неосознанно прикрыла ладонью раскрытый рот.

– Мне повезло, что я заметил, как этот подлец поднимал уже еле живую Айлин с барного стула и пытался увезти из клуба. Я вмешался и забрал ее. Здесь Айлин переночевала и пришла в себя. После чего она сразу попросила позвонить тебе.

Я сидела и переваривала страшную для меня информацию, не зная, какую реакцию выдать, ведь внутри меня пустота и разочарование от самой себя. Я позволяла Айлин убегать ночью из дома, прикрывая ее от родителей, не желая задуматься о том, что там может с ней произойти. Я была всегда занята собой, своей работой и испытывала только счастье, если Айлин уходила и не донимала меня своими разговорами, когда мне этого не хотелось, и отвлекала от работы. Я опустила голову и быстро стерла вышедшую слезу со щеки. В данной сложившейся ситуации я виню только себя, а не Айлин за ее невнимательность.

– Оливия, – хрипло позвала меня Айлин и накрыла мою руку своей.

– Это все, Айлин. Ты полностью под домашним времяпрепровождением.

Я подняла голову и посмотрела на сестру. Выражение ее лица передает мне несогласие.

– Но, Оливия…

– Нет, я сказала! – повысив голос рявкнула я и встала на ноги. – Я обещала покрывать тебя до тех пор, пока не начнется учеба, да. Но стоило добавить сюда еще то, что покрываю до тех пор, пока с тобой там не случится ничего страшного. Добавляю сейчас.

– Оливия, это единичный случай…

– Ты слышишь себя? Это все, Айлин!

Я шумно выдохнула и провела по лбу дрожащей рукой. Мой организм не адаптируется к этому стрессу, поэтому я уже истощена.

– Тебе повезло, – прохрипела я. – Если бы не Райли, даже боюсь представить, что бы с тобой произошло. Этот гад бы просто изнасиловал тебя и бросил где-нибудь. А что еще хуже, передал своим дружкам. Ты только подумай и погрузись в ситуацию, которая с тобой случилась.

Айлин задумалась и осознав весь трагичный масштаб, поджала губы и больше не пыталась пререкаться со мной.

Я облегченно выдохнула и посмотрела на наручные часы.

– Я отвезу тебя домой. Родители как раз уезжают на работу. Мы им ничего не скажем. Знаю, что ты этого не захочешь.

Я осмотрела свою отчаявшуюся сестру, которая готова была заплакать сейчас.

– Айлин, – позвала я ее, и она подняла на меня свои зеленые стеклянные глаза. – Это не самая главная потеря в жизни. Имей в виду, если ты убежишь в тайне и от меня, я обо всем расскажу родителям.

Сейчас у меня не остается иного выхода, как убеждать Айлин лишь в том, что в клубы она больше не ходит одна или со своими подругами, на которых я не могу надеяться. Она должна это осознать и принять. Пусть даже через мой гадкий шантаж. Ей кажется, что сейчас она теряет многое: веселье, общение, знакомства, свою свободу, но в скором времени она поймет, что обрела куда больше, пережив вчерашний страшный случай – это жизнь и благополучие. Я никогда не ограничивала ей свободу, но пережив сегодняшнее потрясение, я вынуждена стать для нее блоком.

До этого молчащий и наблюдающий за нами Райли заговорил:

– Давайте я вас отвезу.

– Не стоит. Ты уже сделал очень много – спас жизнь моей сестре. – И я это сейчас осознала, когда немного пришла в себя, готовая встать перед ним на колени. Он был рядом, когда не было меня. – Даже не знаю, как отблагодарить тебя.

– Не стоит, ты что. Я выполнил свой человеческий долг.

Я устало улыбнулась и кивнула. Мое сердце сжимается от счастья, когда я понимаю, что в мире, который портят сами люди, еще остались доброжелательные и порядочные мужчины.

Пока я помогала Айлин встать и обуть туфли, Райли разговаривал по телефону с матерью и обещался приехать куда-то в скором времени. Я вызвала такси и Райли проводил нас до самой машины.

– Айлин, напиши мне, как доберетесь, – попросил он, когда помог ей сесть на заднее сидение.

Я заняла место рядом с ней и мои глаза упали на руку Айлин, которую сжимал Райли. Сестра елейно улыбнулась ему и кивнула. Сейчас не время и не те обстоятельства, чтобы спрашивать Айлин о том, в каких они с Райли отношениях. Я бы не стала интересоваться, если бы не знала, к какой семье принадлежит этот парень.

Райли закрыл дверь и автомобиль тронулся с места. Айлин осторожно положила свою голову на мое плечо и закрыла глаза. Я обняла ее и поцеловала в макушку, желая спрятать от этого жестокого мира, часть которого Айлин вчера познала. Для меня она хрупкая, выросшая в тепличных условиях, не сталкивающаяся с трудностями девушка, которой будет тяжело перенести глобальное жизненное потрясение. Благодаря Райли страшного удалось избежать и Айлин не сломалась. Поэтому я очень сильно переживаю за нее и ее состояние.

Я бы хотела остаться с Айлин дома на весь день, но вспомнила о работе, когда мой мобильник завибрировал в сумочке. На экране я увидела имя своего босса, который сейчас наверняка негодует в своем кабинете в такой важный день. Он справится и без меня, ведь я не что-то важное, без чего он не обойдется на презентации. Вчера я сделала все необходимое, а на выступлении господина Голдмана поддержит его семья. Сейчас он звонит мне, потому что хочет знать, какого черта и где пропадает его ассистентка без предупреждения.

Я не стала беспокоить Айлин и заблокировала мобильник, игнорируя звонок. Приеду через час и все объясню господину Голдману с глазу на глаз.

Я проводила Айлин до комнаты и усадила на кровать. Помогла ей снять платье, переодеться в пижаму и умыться. Принесла кувшин с водой и поставила его на тумбочку вместе со стаканом. Захватила таблетки от головы и, на всякий случай, от тошноты.

– Через пару часов попробуй поесть немного, – дала я наставление.

Айлин кивнула, лежа на своей кровати. Я замялась на месте, глядя на нее такую бледную и вымотанную. Как мне оставить ее одну в таком состоянии, не понимаю. Ведь я постоянно буду думать о ней.

– Давай я позвоню Голдману и попрошу выходной, – выпалила я и уже искала его номер в мобильнике.

– Не стоит, – отвлекла меня Айлин. – Ты и так пожертвовала временем ради меня. Сейчас я усну. Поверь, мне пока больше ничего не хочется. У меня ничего не болит, правда, – убеждала она меня.

Я вздохнула и села на край кровати. Погладив ее по черным волосам, я посмотрела на свою сестру с сожалением.

– Прости меня.

Не знаю, за что я прошу прощение – за то, что не оказалась рядом вчера ночью, или за то, что ограничила ее свободу, на что не имела права. Во мне пробудились инстинкты старшей сестры, которая обязана заботиться о младшей. Надеюсь, что Айлин не будет злиться на меня и поймет мой порыв. Если она захочет в клуб, я сама с ней пойду, набив ей сумочку перцовыми баллончиками вместо помад, зеркальца и расчески. Да, я признаю, что слишком озабочена и после одного происшествия немедленно делаю все возможное, чтобы такого больше не произошло.

– Не за что прощать, – прохрипела Айлин и закрыла глаза, погружаясь в сон.

У нее совершенно нет сил, и я очень надеюсь, что к вечеру, до приезда родителей домой, они к ней вернутся после здорового сна. Главное, чтобы ей не снились кошмары.

Я поцеловала Айлин в лоб и, закинув сумку на плечо, тихо вышла из спальни. На улице снова вызвала такси, но уже до компании. Презентация наверно уже прошла, и новая коллекция обрела успех среди семьи Голдманов и приближенных сотрудников, а значит, остался последний шаг – создание.

Лифт передо мной распахнулся, и я шагнула в приемную. Когда посмотрела на дверь кабинета, с усилием сглотнула и выдохнула. Я не готова идти сдаваться, зная, что меня ожидает за этой дверью, но не могу учитывать свои желания и игнорирую их. Мне придется отдать себя на растерзание.

Я постучалась и отворила дверь, ощущая себя так, словно по собственной воле вхожу в логово зверя, зная, что он со мной сделает.

Услышав скрип двери и звук моих каблуков, господин Голдман, стоящий перед своим столом и читающий бумаги, резко оторвал внимание от своих дел и направил его на меня. Недовольный взгляд остановил меня в нескольких метрах от стола и приковал к полу. Господин Голдман небрежно бросил бумаги на стол, облизал губы и засунул руки в передние карманы брюк, продолжая сверлить меня недовольным взглядом, характер которого интенсивно меняется. Я стояла, как провинившаяся школьница, перед своим директором и уже перебирала в голове слова для своего оправдания.

– Господин Голдман…

– Ты что себе позволяешь? – прервал он меня, желая выговориться первым.

Его голос пронизан холодом, словно айсберг треснул, не выдержав натиска очень низкой температуры.

– Простите, я…

– Я звонил тебе, но ты игнорировала мои звонки, – продолжал он говорить, не давая мне вставить ни слова. Мне оставалось лишь прикусить нижнюю губу и сначала выслушать нотации своего босса, которого и обидела, и оскорбила своим поведением.

Господин Голдман обошел свой стол и встал напротив меня.

– Пока ты работаешь в моей компании, я в некотором роде отвечаю за тебя. Это первое. А во-вторых, ты не можешь приходить и уходить тогда, когда тебе вздумается. Существует дисциплина, которую ты не имеешь право нарушать.

За все время нахождения в кабинете, воздух в котором стал тяжелым, я не подняла глаза на своего разгневанного босса ни разу. Голова поднята гордо, но глаза опущены в пол, будто это знак уважения и принятия своей вины.

– Какого черта ты не отвечала на мои звонки!?

Я вздрогнула от неожиданности и теперь подняла свои глаза, в которых застыли замешательство и легкий испуг. Господин Голдман говорил спокойно и сдержанно, но данную фразу он буквально выкрикнул, выплеснув свою злость на меня.

– Не надо на меня орать! – не выдержала я, защищая свое достоинство. Даже если он мой босс, этот мужчина не имеет ни малейшего права повышать на меня голос.

Господин Голдман немного растерялся после моей реакции на его крик, но быстро взял себя в руки и продолжил испепелять меня суровым взглядом, словно принял мой вызов. Когда его черные брови так нахмурены, мне хочется сделать шаг назад, но заставляю себя стоять на месте.

– Я никогда не опаздываю без серьезной на то причины! У меня возникли семейные проблемы, и поэтому я не могла ни вовремя прийти, ни ответить на Ваши звонки, – спокойнее закончила я и прочистила горло, ожидая успокоения и господина Голдмана.

Но, к моему сожалению, мои слова только сильнее разозлили его.

– Свои семейные дела оставляй за работой и решай их после нее!

Я раскрыла рот то ли от удивления, то ли от растерянности. Когда я начинаю злиться, то перестаю видеть какие-либо статусные границы и начинаю показывать свой характер.

– Знаете что!? У меня могут быть проблемы! Безотлагательные личные проблемы! Неужели Вы настолько черствый, что если бы случилось что-то с Вашим близким, то Вы не бросили все и не побежали спасать его!?

Я смотрела прямо в карие глаза Дэвида Голдмана. После моих слов он будто резко расслабился и отбросил все свои эмоции. В нем осталось только ошеломление. Мои слова оказались встряской для его бешенства.

Я же пожалела, когда адреналин спал, и моя голова обрела ясное сознание. Я поняла, что ляпнула непозволительное, а ведь могла сдержать свою ярость и спокойно все объяснить своему боссу, который имеет полное право знать, куда я отлучилась в рабочее время. Но я так не умею. Как и господин Голдман. Теперь мы оба внутри себя переживаем и жалеем о сказанном. Но я сильнее, поскольку мои слова оказали большее воздействие на состояние господина Голдмана – они для него стали потрясением. Я опустила глаза, понимая, что уже поздно что-то менять.

Кажется, я теперь безработная с этой секунды.

Мои предположения рассеялись, когда господин Голдман после нескольких секунд молчания и раздумывания хрипло произнес:

– Иди работай и больше не делай так.

Как? Не опаздывать и не игнорировать его звонки? Или не повышать на него голос и называть черствым? А может все сразу. Сколько всего непристойного я сотворила за сегодняшнее утро, что от осознания меня наполняет стыд.

Господин Голдман вернулся к своему столу, а я, воспользовавшись тем, что он отвернулся, быстро покинула кабинет, в котором начала задыхаться. Я прижалась спиной к двери и выдохнула. Ноги дрожат, а руки похолодели. По затылку словно молотком бьют, а сердце готово вырваться из груди.