Телефон вновь завибрировал, и я достала его, прочитав сообщение. Оттолкнулась от машины, осмотрев пустую, но темную улицу. Метнула взгляд на спорящих парней и произнесла:

– Птица с этим не согласен.

Подняла телефон и ткнула пальцем в сообщение, где указывалась геолокация.

От Автора

Пока не поздно.

Голова Кристин начинает опрокидываться и Дилан тут же хватает ее, пытаясь восстановить зрительный контакт:

– Все будет в порядке, – выдавливает улыбку, – ты только не закрывай глаза, я хочу их видеть, да, смотри на меня, – Кристин заставляет себя раскрыть потухающие глаза.

Дилан трет ее лицо, вытирая кровавые пятна, и поджимает губы, сдерживая маты.

Алекс не перестает кидать взгляды в зеркало заднего вида, в надежде, что подруга встанет и улыбнется как обычно. Она вытягивает руку к зеркалу, чтобы поправить его, пальцы начинают судорожно трястись, когда голова Кристин вновь опрокидывается с прикрытыми глазами.

– Не дай ей уснуть, – срывается девушка, одергивая руку от зеркала и сжимая ее в кулак.

Пока не поздно.

Его руки трясутся, когда он вновь сжимает в ладонях холодное лицо Кристин. Большими пальцами Дилан судорожно смахивает мокрые волосы, что падают на глаза блондинки:

– Эй, покажи мне свои красивые глазки, я хочу их видеть, эй! Кристин, будь со мной.

Капли пота стекают по его лицу. В голове кавардак. Все, на что парень сейчас обращает внимание – это разбитая губа, которая трясется, ссадина на подбородке, висок с запекшейся кровью и потухающие глаза.

Пока не поздно.

Люк внимательно смотрит на дорогу, крепко сжимая в руках руль. Главная его задача – не опоздать. Его взгляд бежит к зеркалу. Напряжение витает в салоне машины. Лицо Кристин покрыто каплями пота, через приоткрытый губы доносится тихий хрип, но слов не подобрать.

Люк отводит взгляд, выпрямляя плечи, и переключив передачу, давит педаль в пол. Все вжимаются в сиденья.

От Алекс

Чувство потерянности охватывает все больше, а паника не дает нормально размышлять.

Я распахнула дверь, оказавшись в длинном коридоре, освещенном яркими кварцевыми лампами. Запах хлорки ударил по носу. Замерла, когда двери позади громко хлопнули, ударяясь об стену.

Развернулась, наблюдая, как мимо пробегает парень с девушкой на руках. Обменялась взглядом с подбежавшим ко мне Люком, тяжело дыша.

В глубине коридора раздались стуки и гул. Топот. Толкнула Люка в плечо, и понеслась за Диланом. Подбежала к каталке, на которую уже опускали Кристин, и схватилась за нее двумя руками:

– Помогите ей! Вызовите ее маму, она работает здесь.

Каталка двинулась с места, и я по инерции последовала за ней вместе с Диланом, Люком и людьми в белых халатах. Врач достал из кармана фонарик и начал светить им прямо в глаза Кристин, раскрыв их пальцами.

Она вспотела. Тяжело дышала, хрипела, словно умирает.

– Сделайте что-нибудь, – надорвала я голос, вытирая со лба Кристин капли пота.

Фонарик потух, и голос врача разрезал окружающий нас шум:

– Внутривенно десять кубиков Викасола, кровь первую отрицательную и подготовьте операционную.

Его голос был твердым и решительным. Два человека послушно отбежали от каталки и скрылись в коридоре.

Кристин все еще дрожала, её кожа была непривычно холодной.

Я подняла глаза на Дилана, когда он убрал с лица Кристин мокрые от крови и пота волосы. Его пальцы дрожали и были как никогда в жизни нежны.

Мы подбежали к дверям, над которыми большими буквами горела надпись: «Операционная».

– Дальше вам нельзя.

Я продолжила толкать каталку в сторону операционной:

– Вы не можете, я должна быть с ней, – резко отрезала я, смотря то на врача, то на Кристин.

Врач сказал громче:

– Нельзя!

На плечи опустилось что-то тяжелое, и я останавливаюсь, выпустив из рук ладонь Кристин. Ее рука соскользнула с каталки, свисая.

Халат врача надулся как парашют пока он стремительно скрывал от меня подругу. За ними хлопнула дверь.

Это все…

Это все такое неправильное!

Развернулась и уткнулась носом в грудь Люка, начиная всхлипывать. Он обнял меня, ставя подбородок на макушку, и погладил по спине.

Если ей не помогут, то я не знаю, что будет со всеми. С ее семьей. Я не могу видеть ее такой. Я потеряю частицу себя.

Положила ладони на грудь Люка и сжала его колючий свитер в своих пальцах. Сквозь пелену слез, которые выжигали мои глаза, заметила, с каким опустошением Дилан смотрел на дверь. Он запустил ладонь в волосы, яро почесав голову и вскинув наверх руку.

[…]

Темнота.

Замечаю стволы деревьев, что уходят ввысь и растворяются в ночном небе. Ели. Очень высокие и темные Ели. Кажется, это похоже на тот злополучный лес.

Но почему я здесь?

Иду босыми ногами по холодной и влажной земле. Слышу, как под стопой хрустят ветки, некоторые из которых настолько острые, что раздирают кожу ног. Холодный ветер проникает под футболку, вызывая мерзкие мурашки на спине. Медленно переступаю, осматриваясь.

Впереди виднеется фигура. Щурюсь, чтобы разглядеть в темноте хоть что-то примечательное, но деревья не пропускают даже лунный свет. С каждым шагом фигура становится отчетливее, и я останавливаюсь, прекращая шаг. Растерянно моргаю, не веря своим глазам.

Я вижу себя.

Сердце пропускает удар.

Наблюдаю за собой со стороны. Находясь в нескольких метрах. Другая я стоит в одной ночной рубашке, боком ко мне. Её голова, отвернутая в противоположную от меня сторону, медленно поворачивается. Руки дрожат, ладони сжаты в кулаки. Она осматривается, вновь отворачиваясь.

Передергиваю плечами, в попытке скинуть с себя вуаль страха, и делаю шаг в сторону от той себя. Бледной и с дрожащими губами.

Поскальзываюсь на сырой земле, когда натыкаюсь глазами на знакомую фигуру. Обхватываю тонкий ствол ели, чтобы не упасть. Кожа щеки тут же начинает печь. Мое дыхание учащается, когда взгляды встречаются.

На меня в упор смотрит пара пустых глаз. Они не похожи на мои, но это я. Огромные, синие мешки под глазами, под стать к губам. Спутавшиеся короткие волосы.

Сбоку мерцает тусклый свет, и я медленно, не отрывая глаз от другой себя, отворачиваюсь. Страх сковывает тело, когда беглый взгляд натыкается зеркала. Они подвешены на тонких стволах ели, скрывая их. Отражают лунный свет, лучи которого освещают поляну, где… стою я. Точнее не я, а множество моих отражений. Они все прижимаются к дереву, пытаясь не упасть. Озираются с опаской, бегая зрачками от одной девушки к другой. Их лица вытягиваются от страха. Они выглядят как утопленницы. А я выгляжу как они.

Кожу охватывает холодок. Я поднимаю взгляд выше, упираясь в зеркало, в нескольких сантиметрах от моего носа. Больше не сжимаю ствол, отходя на несколько шагов назад.

Щурюсь, всматриваясь в отражение. За моей спиной, в центре поляны, виднеются две фигуры, в одной из которых четко различаю Кристин, а в другой… Крупное существо с широкими спинами и на две головы выше Кристин. Маска как тьма окутывает дымкой его лицо. Но Кристин продолжает упорно смотреть ему в глаза.

Она дрожит. Трясется как ветка под сильным потоком ветра.

Движение. Резко. Мужчина грубо поднимает руки, сжимая Кристин за шею, от чего ее ноги подкашиваются. Она тянется к горлу, накрываю ладони существа. Хрипит, пытаясь сбросить их. Отбивается, но ничего не помогает. Её лицо краснеет. Раздается звук похожий на хрип вперемешку с хрустом.

Разворачиваюсь, бросаясь в сторону подруги, но застываю на месте. Пространство сжимается. Что-то словно обхватывает мою шею, пригвоздив к земле. Покалывание в кончиках пальцах. Мне страшно.

Смотрю в центр поляны на мужчину, в уже знакомой мне маске птицы. Он хрипит. Просто, издает этот странный звук, что заполняет все пространство вокруг, превращаясь в шум.

Кристин пропала. На её месте стоит другая девушка, задыхаясь от боли и нехватки кислорода. Она дергается, бросая на меня отчаянный взгляд и сознание вспыхивает. Это я. Я заняла место Кристин, позволяя сдавить свое горло.

Судорожно тру шею, хватая пальцами воздух, но другая я… Она задыхается в спазмах, не в силах глотнут и капли кислорода. Сражается, когда Птица отрывает её от земли, поднимая в воздух.

Меня тянет вверх, и я корчусь от боли. Дергаю ногами, но не могу коснуться земли. Время уходит. Каждый капилляр взрывается в моем мозгу. На грани смерти я отворачиваюсь от убийцы в центре поляны, цепляя взглядом кучу зеркал. Они все также окружают Птицу, и каждое мое отражение задыхаются, вися в воздухе… смотрят в глаза убийцы в последний раз. Задыхаются, синея. И умирают.

Я умираю.

[…]

– Алекс, – кто-то сжал мои плечи, – Алекс, проснись.

Раскрыла слипшиеся глаза и закрыла их обратно, щурясь от яркого света. Мы все еще в приемном покое. Черт.

Голос Дилана раздался где-то над ухом:

– Вот ты и проснулась.

Протерла глаза, веки которых будто налились свинцом. В голове тоже свинец. С каждым движением мозг словно перекатывался по черепу, больно ударяясь о его стенки. Прижалась головой к стене, устроившись удобнее на лавочке.

Перевела усталый взгляд на О’Коннелла.

– Ты не знаешь, когда приедет мама Кристин? – парень упал рядом со мной и протянул мне стакан с кофе.

– Скоро должна, – посмотрела на время, отвечая, – она больше не звонила мне, но скоро должна.

– Хорошо.

– А где Люк? – я отпила немного горячего напитка, после чего подняла глаза на Дилана. Он ударил кулаком о кулак. Нахмурился:

– На счет этого, – начал он вяло, – Пока ты спала, мы с Люком все обговорили и решили, что рассказывать всем о Птице не стоит.

Я поджала губы, не понимая:

– Но почему?

– Потому что у нас мало информации, по ней полиция не выйдет на Птицу, но вытрясет из нас всю дурь.

– Вы с ума сошли? А кто если не полиция выйдет на него, – прорычала я, – думаешь, я хочу, чтобы в следующий раз сбили кого-то из вас?

– Тогда придется все рассказать, понимаешь? И я сейчас не только о Птице. Если в аварии с Джоном виноват я, то в ее сокрытии уже мы с Люком. Это статья, Алекс.

– А если не говорить об аварии, – запинаясь, произнесла я, – мы можем рассказать только о звонке и Кристин.

– Нет. Это будет слишком подозрительно. Зачем звонить и предупреждать об убийстве? Чтобы мы смогли его остановить. В таком случае, какая от этого выгода Птице. Почему он выбрал Кристин? Да хотя бы, как мы ее нашли, Алекс. – в резком голосе звучали нотки пронзительности, – Каждая смерть сопровождается нашим присутствием. Джон, Сесилия, теперь еще и это… Мы вызовем большие подозрения. Так нельзя.

– Но ведь, – я замялась, сомневаясь в собственной правоте. Дилан это почувствовал, добив мою решимость:

– Если мы все расскажем, то в какой-то момент полиция догадается и о причастности Люка. Не только в аварии, но и проникновение в кабинет шерифа. Его арестуют и посадят в тюрьму до дальнейшего выяснения обстоятельств, – он проникновенно заглянул мне в глаза, продолжая давить. О’Коннелл не был зажат в рамки морали, поэтому манипулировал с завидной легкость, – Ты ведь не хочешь рисковать свободой Люка, правда? Как бы ты не была зла на него, он тебе дорог.

Я потупила взгляд. Осознание, что Дилан прав, медленно забиралось в закрома сознания.

Хлопок. Рядом раздались голоса.

Я посмотрела на дверь, выглядывая из-за Дилана.

Мужчина в белом халате, что помогал спасти Кристин, заметил меня. Надавив на веки, он направился в нашу сторону. Свет от кварцевых ламп, что висели на потолке в металлических корзинах, залег под синеватые мешки под глазами. На лбу врача отблёскивала испарина.

Я отставила кофе на пол и протерла вспотевшие ладони. Мы с Диланом встали на ноги, обернувшись к врачу. Мышцы живота сжались, когда мужчина подошел ближе и произнес:

– Кристин в стабильно-тяжелом состоянии. Мы сделали все что смогли, остальное зависит от нее.

Рядом громко выдохнул Дилан, закрыв лицо руками и отвернувшись от нас. Его нога нервно стучала по полу, а я ощущала, как видимая только мне рана затягивается глубоко внутри.

– А теперь расскажите все, что произошло, – начал врач и встретил меня препарирующим взглядом, – внутреннее кровотечение и множество ушибов – это не шутки, – практически навис он надо мной.