Наверное, это даже не встреча, а свидание. Все-таки встречи – это что-то внезапное, случайное или деловое.
Мальчик Павел не позвонил. Лада не успела побеспокоиться и даже вспомнить об этом. Потому что на следующий день он уже маячил возле ее дома. Его белокурая голова торчала над забором. Он ждал Ладу.
– Приехали… – сказал отец, выглянув из окна.
В самом деле, приехали. Мальчик прибыл на собственном транспорте – на велосипеде.
Одной рукой Павел держался за забор. Другой звонил в велосипедный звонок.
Лада переоделась в полосатое платье и вышла. Теперь они разглядели друг друга как следует – лицом к лицу, в анфас, а не как в комиксах с необычными ракурсами.
То, что они увидели, понравилось им обоим. Мальчику – красивая девочка с круглым лицом, круглыми глазами и мягкими чертами лица. Девочке – плечистый блондин с заостренным носом и такими светлыми внимательными глазами, про которые она читала в книгах, что они «пронзительные». Да, смотрел он очень пронзительно. Но ее это нисколько не пугало. Правда, не очень приятен был его узкий рот. Он зачем-то поджимал губы, так что они казались тонкими и сухими. Но к его хищно-пронзительному облику это подходило.
– А я тут случайно проезжал мимо, – сказал Павел, глядя поверх деревьев.
Она кивнула. Пусть будет «случайно», раз ему так легче. Наверняка спросил соседку, где живет Лада. Значит, хотел ее увидеть.
Перед коттеджем Лады стояли четыре раскидистых дерева. Между одной парой деревьев – качели из большого колеса. Между второй парой – деревянная скамья. Все это – и качели, и скамья, и деревья – теперь в распоряжении Лады и Павла.
Лада уселась на колесо, и Павел сразу принялся ее раскачивать.
Так прекрасно! Ветер. Начало лета. Нет уроков – нет забот. Только длинный список литературы для чтения.
Первым делом, конечно, поговорили о музыке, кто что слушает.
Павел блеснул знаниями о музыкальных направлениях. Лада прослушала историю зарождения джаза в России.
– А ты кем хочешь стать, когда вырастешь? – спросил Павел, резко меняя тему.
– Не знаю… Мне кажется, ветеринаром. Я люблю животных.
– А… я думал, актрисой или певицей.
Лада пожала плечами. Разве только такой певицей, которая прячется в шкафу и оттуда поет, чтобы ее никто не видел. Она ни за что не вышла бы петь перед всеми. Вот певица в закрытом шкафу – совсем другое дело. Все бы с придыханием называли ее вымышленное имя (к примеру, Кассиопея) и аплодировали зашифрованному таланту. Было бы очень загадочно. На тусовки она бы не являлась. (Ладе не нравилось, когда по ТВ показывали мероприятия с участием развязных артистов). Лада, то есть Кассиопея, сохраняла бы интригу. Все бы шептались про нее и представляли, какая она. И, может быть, когда-нибудь, Лада открыла бы свое настоящее лицо. Произвела бы фурор. Заголовки в новостях: «Кассиопея снимает маску».
– А ты кем хочешь стать?
– Я – дальнобойщиком. Поеду на север.
– Зачем на север?
– За длинным рублем.
Лада с сомнением посмотрела на Павла. С такой артистичной внешностью – да на север, дальнобойщиком. Странные мечты. Да еще и эта взрослая мужская фраза «за длинным рублем». Услышал где-то. Хочет похвалиться, что в будущем станет богатым?
Но Лада не заглядывала далеко в будущее.
Павел звякнул велосипедным звонком и уехал. Договорились пойти прогуляться на следующий день. Так и началось – прогулки каждый день, с велосипедом и без.
Гуляли по улицам Лады, потом по улицам Павла. Как-то возле дома Павла наткнулись на фургончик с сахарной ватой.
Лада уставилась на квадратный ларек. Случилось чудо! Он был открыт! Из окошечка высовывалась рука и подавала желающим вату на палочке. Настоящее волшебство!
Они с Павлом взяли одно ватное облако на двоих. Откусывали от облака по очереди. На щеках возле губ появлялся блестящий сахарный налет. Они доставали бумажные платочки и бережно вытирали друг другу щеки.
– А знаешь, я ведь однолюб, – серьезно сообщил Павел, глядя на Ладу сквозь паутину ваты. – Весь в отца. Отец у меня тоже однолюб.
Лада не знала, как расценить это сообщение и промолчала.
– Это значит, если уж влюбился, то на всю жизнь, – решил объяснить Павел и снова многозначительно посмотрел на Ладу.
Лада не была уверена, что она – однолюб. Но, если Павел таким образом решил объясниться в любви, то, наверное, это хорошо.
«Неужели теперь Павел будет приезжать ко мне всю жизнь?» – подумала Лада и представила его взрослым мужчиной, а потом стариком, на велосипеде возле ее забора. Она не была уверена, что ей этого хочется. Ну ладно, раз уж судьба у нее такая… Придется смириться.
Однажды Павел зашел за Ладой, чтобы пригласить в кино. Только раз в месяц в кинотеатре «Аврора» показывали старинные черно-белые фильмы. В это время у Лады гостила подружка и увязалась с ними.
Ладе было неудобно, что Павлу пришлось покупать и билеты, и мороженое на троих. Вдруг у него не хватило бы денег? Но подружку это не слишком волновало. Мальчик же пригласил. Предусмотрительная бабушка дала Ладе с собой денег, и Лада предложила оплатить мороженое. Павел отказался.
Перед началом сеанса Павел прохаживался по фойе и всматривался в портреты киноактеров. Рассматривал жадно, вбирая в себя портретные выражения лиц. Бодров. Миронов. Меньшиков. Хабенский. Ладе показалось, что Павел копирует их жесты. В кинотеатре Лада заметила, что у Павла спина – дугой, как будто он все еще едет на велосипеде. Рубашка над лопатками надулась парусом. Неудобно было сказать, чтобы он выпрямился.
И Павлу, и Ладе очень понравился старый фильм «В джазе только девушки». У Лады перед глазами вставала главная героиня, вернее, красивая актриса-блондинка. Лада решила, что, когда вырастет, покрасит волосы в белый цвет. Павлу понравилась музыка.
– А как он сказал в конце: «У каждого свои недостатки!» – повторял Павел.
– Это точно!
Только подружка Лады пожимала плечами и говорила: «Ничего особенного». Лада решила, что больше не будет тащить за собой подружек, только портят настроение.
Любимым местом для прогулки стал небольшой лес возле Пашиного дома. Посередине леса пролегала асфальтированная дорожка. В лесу было тихо. Зеленая тишина позволяла обо всем поговорить под птичьи трели. Можно было взяться за руки, но Павел просто шел рядом и смотрел на нее, все пронзительнее и пронзительнее.
Когда Лада возвращалась домой, бабушка встречала ее с неизменными песнями. Эти песни были откопаны из ветхого сундука бабушкиной молодости. Бабушка здорово веселилась, приседала и притопывала ногой:
Сначала Ладу это раздражало. Ну как можно петь одно и то же, да еще и глупость, про какого-то любимчика. Но потом песня стала ее смешить. Бабушка пела «с огоньком» и задором, как деревенскую частушку. По сравнению с тем, что слушала Лада, бабушкины песни казались совсем детскими.
Еще одна песня, которую Лада считала чудовищно примитивной, привязалась к бабушке, когда Паша принес цветы и положил их Ладе на подоконник. Это был романтичный жест. Ранним утром Лада проснулась и увидела у раскрытого окна большой, взлохмаченный, ромашково-колокольчиковый букет. Бежевый плюшевый медведь, всегда сидящий на подоконнике в одиночестве, теперь смотрел на букет удивленными шоколадными глазами.
Но если уж бабушка завела какую-то песню, ее не остановишь.
Я буду долго гнать велосипед.
В густых лугах его остановлю,
Нарву цветов и подарю букет
Той девушке, которую люблю. [2]
Лада злилась.
– Ну при чем тут любовь-то? Уж и цветы подарить нельзя?
– Можно, можно, – успокаивала бабушка. – В густых лугах… лалай-ла-ла-ла-ла.
– Дурацкая песня! – шипела Лада.
Каждый день, выглянув из окна, Лада могла увидеть возле качели-колеса или возле забора блондина в рубашке, раздувающейся на спине.
Он не звонил, не стучал, не бросался мелкими камушками в окошко. Он просто ждал. Да, каждый день.
У соседей из коттеджей слева и справа приоткрывались окна, тихонько отползали в сторону шторы. Все знали: к Ладе приехал «любимчик Пашка».
– Молодец! Ходит без прогулов, – отмечали соседи.
Лада и Паша никогда не ссорились. И спорить было не о чем. В основном, он говорил, а она слушала. Не потому, что он старше. У них были одинаковые взгляды на мир – мир взрослых, мир музыки, мир вообще.
Все было прекрасно. Лес, кино, парки, букеты и конфеты. Но больше всего Ладе нравились их встречи под кленами возле ее дома. Он сидел верхом на велике, смотрел на нее и улыбался. Одна бровь изогнута, взгляд – проницательнее некуда. Светлый мальчик на фоне солнца.
Только однажды легкая тень налетела на этот ясный образ.
– Оказывается, его мать совсем пожилая, – сказала бабушка. – Отец у него сильно пьет, и поэтому они живут бедно.
– Что? С чего ты это взяла? – Лада вскочила и побелела от возмущения.
– Так мне Катя сказала. А ей – соседка.
– Мне это неинтересно! Не вздумай больше ничего выспрашивать!
– Так я не выспрашивала…
– Оно и видно!
Лада расстроилась. Почему взрослым надо обязательно все выяснять? Какая семья, кто воспитывал, как живут, сколько получают. Разве это важно? Почему взрослым обязательно нужно все портить? Лезут в беспечные легкие отношения со своими тяжелыми взрослыми понятиями… Размахивают железными кувалдами над кружевными мотыльками.
Однажды Лада, глядя на Павла, на его бледное лицо и упрямо поджатые бескровные губы, невольно вспомнила бабушкины слова.
«Может, поэтому и решил погнаться за «длинным рублем». Все-таки безденежье, тяжело».
Но Лада отгоняла от себя мысли, навязанные взрослой жизнью. Сейчас был открыт фургончик с розовыми пузырями на боку. Сейчас был Пашка, с рубашкой-парусом. Они откусывали по кусочку воздушного счастья от одного облака. Хотелось сказать ему: «Не сутулься!» Но она молчала. Только вытирала с его щеки сахарные блестки.
Так пролетело чудесное сахарно-ватное лето. Светлое лето, светлоглазый мальчик.
А осенью Лада уехала в другой город. Так вышло. Но ничего страшного, мальчик подождет. Тем более, если он – однолюб.
Лада уехала не навсегда. Всего на три месяца. Отца командировали в военный городок, а они с мамой всегда следовали за ним.
Лада с Павлом обменялись адресами. Они договорились, что будут писать друг другу через настоящую почту, так интереснее. Павел уважал бумажные письма, как и черно-белые фильмы.
Лада подозревала, что у Павла нет интернета. Может быть, мама не разрешает, такое бывает.
В чужом городе Лада получала множество писем от Павла. Казалось, он писал их каждый день. Было ощущение, что вот он – стоит за забором, приглаживает белокурые волосы, изгибает бровь, выстреливает пронзительным взглядом. В каждой строчке звучал его голос. Да, что-то есть в бумажных письмах… Как будто в конвертике спрятана частица души.
Лада привыкла к Пашиным письмам. Через день она открывала почтовый ящик и небрежно доставала очередной конверт. Письма складывались аккуратной стопкой на ее столе.
Перед подружками Лада небрежно перебирала конверты. Новые подружки любопытничали и слегка завидовали. Им никто не писал бумажных посланий. Как в кино! Они рассматривали конверты с марками, осторожно ощупывали, как будто ожидали найти внутри засушенную вересковую ветку.
Привет, Лада!
У меня все в норме. Что у тебя? Сегодня англичанка застукала меня, когда я строчил тебе письмо. Чуть не отобрала. Англичанка меня терпеть не может. Она похожа на лошадь.
Слушал старые песни Джимми Пейджа. Ты его знаешь? Это гитарист группы «Led Zeppelin». Такой гениальный виртуоз. Я расскажу тебе, когда приедешь, послушаем вместе. Хочу записаться на курсы игры на гитаре. Просто в школе скукота и духота. Хочу выучить что-нибудь тяжелое, чтобы трещали стекла и мозги.
Училка по музыке сказала, что у меня отличный слух. И еще, если я буду и дальше слушать хэви металл, то совсем оглохну.
Твой друг Павел.
Привет, Лада!
Эх, побыстрее бы окончить учебу! Все задолбало. Читаю про разных легендарных гитаристов, они почти все сбегали из школы. Наверное, им тоже было скучно. Хочу такую профессию, чтобы объездить полмира. Начал ходить в фитнес-зал. Физрук мне сказал, что у меня что-то со спиной, так я начну качаться, чтобы нарастить мышцы. Вот приедешь и меня не узнаешь.
С приветом!
Твой друг Павел.
Привет, Лада.
Я сейчас хожу в школьный драмкружок. Так что мне не до уроков. Мой друг Серый сказал, что я уже не так сутулюсь, как раньше. Это у меня просто старая травма, ты не думай, что это навсегда. Вчера возился с великом, наладил и смазал.
Какие у тебя одноклассники, с кем ты дружишь?
Какие там учителя? Что происходит интересного?
Мне вчера привезли конфеты из Китая, такие странные, я тебе оставил.
С приветом!
Твой друг Павел.
Лада, привет.
Учителя называют меня бунтарем и хулиганом. Я проколол ухо, ношу кольцо. Но все не из-за этого. Из-за того, что я в стенгазете написал статью про наших учителей. Некоторых раскритиковал. Что они не продвинутые и учат по старым методам. И директора я тоже зацепил немного. Наверно, меня теперь отчислят из школы. И тогда я точно уйду в музыканты.
Далеко до тебя ехать на поезде?
Пиши.
С приветом!
Твой друг Павел.
Лада написала пару писем Павлу. О новой школе, учителях и подружках. Но ничего интересного в ее жизни не происходило. Только один раз девочки решили показать ей местный парк с каруселями, и Ладе стало плохо на «Ромашке». Но не будешь же об этом писать. Надо, чтобы было интересно. Вот о чем он рассказывает? Нужно ответить примерно в том же духе.
Ладу немного удивили письма Павла. Она не представляла его таким уж бунтарем и хулиганом. Он казался спокойным мальчиком, даже не очень современным. А тут… Что на него нашло?
Еще кое-что ее удивило. Павел каждый раз писал о своем, но с ее ответами его письма не всегда были связаны. Она же тоже его о чем-то спрашивала. И только в одном письме он из вежливости спросил о ее делах, а в основном – все о себе да о себе. Может, эгоист, а может, просто не придает значения мелочам. Лада вспомнила один метод, по которому можно вычислить, эгоист человек или нет. Надо посчитать, сколько раз в письме он напишет слово «я». Яканий у Павла было много, больше, чем «ты». Да ну, ерунда. Зато Ладу радовало, что Павел пишет грамотно, почти без ошибок.
Так вот, бунт… Что бы написать такое, соответствующее? Ладе приходили в голову какие-то правильные взрослые слова. Но не воспитывать же Павла… Слушайся старших, не дерзи, не бунтуй… Не порть отношения с учителями, не нарывайся на неприятности. Учись хорошо, в жизни пригодится. От таких нравоучений тянет духотой.
Она же не Мальвина, чтобы отчитывать веселого гиперактивного Буратино. Хотя в местной школе Ладу считают воспитанной прилежной девочкой. Она даже сделала довольно смелую современную стрижку, но имидж примерного поведения как-то сразу прикрепился к ней. Кому это интересно? Лада покосилась на реферат по музыке, который она писала. Британский рок. Пугающий макияж… Пошел бы такой Ладе?
Лада погрызла ручку… Так…
Привет, Паша! Ой, нет, он же подписывается полным именем.
Привет, Павел.
Знаешь, меня тут тоже считают бунтарем. Я прорезала в джинсах дыры и прошила сквозь них цепочки. Волосы я остригла совсем коротко и немного оттенила голубым цветом. Уши у меня и так проколоты. Дружу я с самыми классными девчонками, их тут все боятся. Компания у нас большая и шумная. По вечерам мы заваливаемся в кафе или к кому-нибудь домой и смотрим фильмы. Учиться мне тоже не хочется.
Да, и мне не нравятся старинные методики обучения. Что они могут дать? Давно пора ввести планшеты вместо учебников. Скорее бы вместо учителей появились роботы. И знаний больше, и ора меньше.
Я рада, что ты обучаешься игре на гитаре. Если бы ты пользовался соцсетями, то мог бы мне прислать аудио со своим голосом.
Недавно я сделала макияж в стиле рок (glam rock и star rock-makeup). Мне очень идет. Ты не представляешь, что было с учителями! Они заставляли меня смывать макияж в туалете. Тогда я ушла с уроков. Считаю, что мой макияж – мое дело.
Пиши еще, когда будет время между гитарой, драмкружком и спортзалом.
С наилучшими пожеланиями,
Лада.
Лада собиралась написать на конверте: «Лети с приветом, вернись с ответом», но подумала, что это слишком по-детски.
Лада задумалась – не слишком ли ее занесло в сочинении к Павлу. Ну нет, раз он такой бунтарь, то пусть и она будет похожей. Написать ему про мальчиков, которые таскаются за ней и предлагают встречаться?
Есть тут парочка таких. Один старается обогнать ее, несется во двор и поджидает на спортивной площадке перед ее домом. Как только она появляется, он бросает на землю рюкзак, скидывает куртку и начинает в бешеном темпе подтягиваться на турнике.
Другой делает вид, что защищает ее в школе от местных хулиганов. А может, и правда защищает. Хулиганов-то она там не встречала.
Ладе хотелось спросить Павла: «А ты помнишь…?»
О проекте
О подписке